Разоблачение

Уэлш, заглядывая через ее плечо, продолжала спрашивать:

– Мистер Сандерс, правда ли то, что вы и мисс Джонсон – старые любовники и что ваше обвинение – это способ свести с ней счеты?

– Ему нечего сказать по этому поводу, – повторила Фернандес.

– А мне кажется, ему есть что сказать, – возразила Уэлш. – Не слушайте ее, мистер Сандерс! Можете смело говорить все, что хотите. Думаю, вам надо воспользоваться удобным случаем и попытаться защитить себя, потому что мои источники также сообщили, что вы нанесли физическое оскорбление мисс Джонсон во время вашей известной встречи. Люди выдвигают против вас очень серьезные обвинения, и вы, наверное, хотите им ответить. Что вы можете сказать в свою защиту? Приставали ли вы к мисс Джонсон?

Сандерс открыл было рот, но Фернандес метнула на него грозный взгляд и положила ладонь ему на грудь.

– Это вам мисс Джонсон сообщила? – спросила она журналистку. – Поскольку, кроме них двоих в кабинете никого не было, подобные сведения вы могли почерпнуть только от нее.

– Я не могу вам открыть свой источник, но он достаточно хорошо информирован.

– Ваш источник работает в компании или вне ее?

– Не могу вам сказать.

– Мисс Уэлш, – сказала Фернандес, – я запрещаю мистеру Сандерсу разговаривать с вами. А вам следовало бы переговорить с юрисконсультом «Пост-Интеллидженсер», прежде чем выдвигать подобные необоснованные обвинения.

– Они не необоснованные, у меня очень надежный…

– И если у вашего юриста возникнут вопросы, посоветуйте ей связаться с мистером Блэкберном, и он разъяснит ей меру вашей ответственности в этом деле.

– Мистер Сандерс, – мрачно улыбнулась Уэлш, – вы не хотите чего-либо добавить?

– Сначала поговорите с юрисконсультом, мисс Уэлш, – напомнила Фернандес.

– Поговорю, поговорю. Но дело не в этом. Ни вам, ни Блэкберну не удастся замять это дело. И, между нами говоря, я не представляю, на что вы рассчитываете, если собираетесь выиграть это дело.

Фернандес наклонилась к журналистке, улыбнулась и предложила: – Почему бы вам не отойти со мной на минутку в сторону – я хочу вам кое-что объяснить.

Они отошли на несколько ярдов.

Алан и Сандерс остались стоять на месте. Алан вздохнул и спросил:

– Вы, верно, многое отдали бы за возможность послушать, о чем они сейчас говорят?

– Мне безразлично, что вы там говорите, – заявил Конни Уэлш. – Свой источник я вам все равно не назови.

– А я вас и не прошу. Я просто ставлю вас в известность, что ваша история не соответствует действительности…

– Конечно, вы так говорите…

– И тому есть документальное подтверждение.

Конни Уэлш замолкла и помрачнела.

– Документальное подтверждение?

– Именно, – медленно кивнула Фернандес.

Уэлш задумалась.

– Но этого не может быть, – сказала она наконец. – Вы же сами сказали, что они были в комнате одни; его слово – против ее слова. Откуда же документальное свидетельство?

Фернандес качнула головой, но ничего не сказала.

– Что это? Пленка?

– Увы, не могу сказать, – тонко улыбнулась Фернандес.

– А даже если она и есть, то что можно из нее извлечь? То, что она слегка щипнула его за задницу? Или пару шуточек отпустила? Ну и что? Мужики такие вещи сотни лет делали, и им ничего за это не было.

– Дело не в том, что…

– Нет, погодите: значит, этот мужик получил щипок и сразу начал визжать, что его чуть не убивают? Это ненормальное поведение для мужчины. Ясное дело, он привык унижать женщин и ненавидит их. Да вы на него только посмотрите и поймете, что я права! И он, безусловно, ударил ее во время их свидания. Компании пришлось даже вызывать врача, чтобы обследовать женщину по подозрению на сотрясение мозга. И я из разных надежных источников получала сведения, будто этот человек вообще склонен к насилию. У него и с женой уже столько лет неприятности. Практически она, забрав детей, уже поехала хлопотать о разводе. – Говоря это, Уэлш внимательно следила за реакцией Фернандес.

Та только плечами пожала.

– Да, да! Его жена уехала из города, – продолжала Уэлш. – Неожиданно для всех забрала детей, и никто не знает, куда она подалась. Вот попробуйте объясните мне, почему она так поступила?

– Конни, – сказала Фернандес, – все, что я могу вам сказать как адвокат мистера Сандерса, это то, что документальное свидетельство, находящееся в моем распоряжении, противоречит вашим сведениям об этом деле.

– Вы мне покажете это свидетельство?

– Ни в коем случае.

– Откуда же я могу знать, что оно существует?

– А вам и незачем это знать; достаточно того, что я предупредила вас о его существовании.

– А если я вам не поверю?

Фернандес улыбнулась.

– Есть решения, которые журналист должен принимать сам.

– Вы говорите, это будет опрометчивое решение…

– Если вы и дальше будете упорствовать, то – да.

Уэлш отступила на шаг:

– Знаете, может быть, у вас и получится какое-то подобие судебного дела, а может, и нет, но, на мой взгляд, вы просто еще одна задурманенная представительница женского меньшинства в деловом мире, которая намерена добиться чего-нибудь в состязании с мужчинами, опускаясь перед ними на колени, и, если у вас осталась хоть капля гордости и самоуважения, вы не станете делать для них эту грязную работу!

– На самом деле, Конни, если кто-то из нас и выполняет грязную работу, укрепляющую мужское засилье, это вы…

– Дерьмо все это, – ответила Конни. – И позвольте мне заявить, что вам не удастся замолчать факты: он заманил женщину и избил ее. Он ее бывший любовник, грубый и ревнивый – типичный самец. И, можете мне поверить, он еще пожалеет, что на свет родился…

– Она будет продолжать печатать эту историю? – спросил Сандерс.

– Нет, – ответила Фернандес, глядя через двор на Джонсон, Хеллера и Блэкберна. Конни Уэлш уже пошла к Блэкберну и теперь о чем-то с ним разговаривала.

– Вы на это не отвлекайтесь, – продолжала Ферндес. – Это не так уж важно. Главное – что они намерены делать с Джонсон.

Минутой позднее Хеллер отделился от своей группы и направился в их сторону.

– Мы обсудили сложившееся положение, Луиза, – сказал он.

– Мы решили, что нет смысла и дальше продолжать заседание третейского суда, я уже проинформировал об этом судью Мерфи.

– Ну и ладно. А как быть с пленкой?

– Ни мисс Джонсон, ни мистер Сандерс не знали, что их разговоры записываются. Согласно закону, хотя бы одна из сторон должна об этом знать. Таким образом, ваша пленка юридической силы не имеет.

– Но Бен…

– И мы будем требовать, чтобы эту пленку не разрешали прослушивать ни в третейском суде, ни на любых юридических процессах. Мы будем придерживаться того, что определение мисс Джонсон всего инцидента как недоразумения является верным и что мистер Сандерс несет ответственность за это недоразумение. Он являлся активным участником, Луиза, и от этого никуда не уйдешь. Он сам снял с нее трусики – никто ему в затылок пистолет не направлял. А поскольку вина лежит на обоих участниках, самым правильным путем будет – пожать друг другу руки, забыть о вражде и вернуться к работе. Если не ошибаюсь, мистер Гарвин уже предлагал это мистеру Сандерсу, но тот отказался. Мы думаем, что при сложившейся ситуации мистер Сандерс повел себя неразумно и что если он не передумает в ближайшее время, то рискует быть уволенным за отказ выйти на работу.

– Сукин сын, – процедил Сандерс.

Фернандес предостерегающе положила руку ему на локоть.

– Бен, – спокойно сказала она, – это следует понимать, как формальное предложение о примирении и возвращении на работу в компанию?

– Да, Луиза.

– А как насчет компенсаций?

– Никаких компенсаций. Все просто возвращаются к работе.

– Я ведь почему спрашиваю, – объяснила Фернандес, – я знаю, что смогу доказать, что мистеру Сандерсу было известно то, что производится запись его встречи мисс Джонсон на магнитную ленту, и, таким образом, эта лента может фигурировать на суде в качестве доказательства. И, в свою очередь, я могу оспорить правомочности передачи информации в органы массовой информации, как это было на процессе «Уоллер против Хербста». Я могу доказать, что фирма знала весь длинный список деяний мисс Джонсон на ниве сексуального преследования и тем не менее не предприняла шагов по расследованию этим случаев – ни раньше, ни теперь. И наконец, я могу доказать, что компания пренебрегла своей обязанностью защитить репутацию мистера Сандерса, когда передала данные обо всей истории в распоряжение Конни Уэлш.