Страница 46 из 52
Я, как щука, всегда был с открытой пастью. Если проплывал мимо интересный карась, я тут же смыкал челюсти. По сути, у меня никогда не было ни выходных, ни отпусков. Еще совсем молодым я каждый день перед выходом из дома рассовывал по карманам листочки, чтобы записать услышанную интересную фразу, отметить яркую деталь в одежде. Потом я стал пользоваться диктофоном, маленьким, меньше пачки сигарет. Вечерами я расшифровывал наговоренное днем, и все это оседало в конторской книге.
Я вернулся домой, достал свою конторскую книгу и вычеркнул сюжет «Дырка от бублика». Просмотрев свои записи, я понял, что при ее работоспособности все собранное мною за двадцать лет она переведет на бумагу за два года.
Когда она вернулась из Иваново, я заварил кофе, как при первой встрече, и сказал:
— Воровать нехорошо.
— Поняла, — ответила она. — Но ты ведь… — Она, наверное, хотела сказать «старый», но перестроилась и сказала: — Ты ведь очень много собрал, ты до конца своей жизни не успеешь все это записать. Поделись!
— Значит, я застаю у себя в доме воровку, говорю ей, что воровать нехорошо, а она мне отвечает: «У тебя много всего, поделись». Так, что ли?
— Да.
— Когда я прочитал твой сборник рассказов…
— Хороший сборник, — сказала она.
— Это ты своего бывшего мужа обворовала?
— Он молодой и талантливый, — ответила она. — Еще придумает.
— Понятно, — сказал я. — Он молодой и талантливый, я старый и запасливый, а кто ты?
Она смотрела на меня, понимая, наверное, что я не настолько влюблен, чтобы простить ее. Она встала, собрала свои вещи, рукописи и спросила:
— Ты меня отвезешь?
— С удовольствием.
Месяца через два я встретил ее в ресторане Дома литераторов. Она сидела за столиком с известным сценаристом. Среди литераторов у него была кличка «Вор в законе». Он одним из первых в Москве привез из Америки видеомагнитофон. Когда-то он работал в «Интуристе» и хорошо знал английский. Ему привозили видеокассеты, и он сюжеты из американских фильмов переносил на советскую тогда еще жизнь. Мэры становились председателями горсоветов, американские шерифы — советскими милиционерами. Так он стал известным сценаристом и получил даже Государственную премию. Много лет назад в этом же ресторане он сказал нечто двусмысленное женщине, с которой я был. Я довольно долго занимался боксом, и у меня сработал автомат: левой по корпусу, правой в голову. Вызывали «скорую помощь», он все-таки получил легкое сотрясение. Я извинился, он извинился, но на месяц мне запретили посещать ресторан, была раньше такая дисциплинарная мера. Увидев меня сейчас, он встал из-за своего столика и подошел ко мне.
— Старик, — сказал он. — Прости меня, хотя я и не виноват. Я не уводил ее у тебя, она сама ко мне пришла, меня попросили доработать ее сценарий.
— Все нормально, — ответил я. — У меня с ней не получилось.
— Значит, мне повезло, — сказал он.
— Повезло, повезло, — подтвердил я.
Он отошел от меня. Я видел, что она о чем-то его спрашивает, а потом направилась ко мне.
— Ты ему все рассказал?
— Он попросил прощения за то, что увел тебя у меня. Я его простил. Это весь наш разговор.
— Спасибо тебе. — И она поцеловала меня, как целуют лучших друзей или бывших любовников.
Уходя из ресторана, она помахала мне. Я не мстительный. Я не рассказал ему, что она воровка, но и ей не сказал, что он ворует давно и профессионально.
РЕВОЛЬВЕР ШЕРЛОКА ХОЛМСА
Рассказ
Москва становилась все агрессивнее. Возле станции метро я видел вспыхнувшую драку. Разговаривали четверо мужчин, и вдруг один ударил другого, тот упал, и уже трое били ногами одного, а потом спокойно пошли к магазину, уверенные, что милицию не вызовут, а если и вызовут, свидетелей не найдется. Сердобольная старуха, еще помнящая, что слабых защищали, просила телефонный жетон, чтобы позвонить в «Скорую помощь», но мужчина уже поднялся и пошел, вытирая кровь.
При мне трое накаченных парней тащили девчонку, в ее глазах было затравленное безумие схваченной птицы, она даже не сопротивлялась. Мимо проходили мужчины, делая вид, что спешат, да и кто их разберет, этих молодых, может быть, у них так принято ухаживать. И я прошел мимо.
Старик пенсионер сделал замечание двум парням, они хлопнули старику по лысине и пошли дальше. Старик отвернулся и заплакал.
В центре, на Тверской, с меня сдернули английскую кепку. Их было больше десятка — школьников восьмых-десятых классов, и они, передавая друг другу, начали ее примерять. Одному она подошла, и он ушел в моей кепке.
Каждый раз мне было противно и стыдно, но что я мог сделать один, зная, что меня не поддержат, а я не боец? Я никогда не занимался спортом, только бегал четыреста метров с барьерами. Я нормальный учитель английского языка в средней школе, сто шестьдесят семь сантиметров ростом и шестьдесят килограммов весом. Конечно, если в удар вложить мои шестьдесят килограммов, я, наверное, смогу сбить и более мощного мужчину, чем я, но только один раз. А ведь они по одному не ходят. Налетают стаей и бьют ногами. Мне стали сниться кошмары, что я убегаю, но ноги меня не слушаются.
Я решил вооружиться. От газового пистолета я отказался сразу. Газовый могут принять за боевой, и за газовый хлопок можешь получить нормальную пулю 7.62 мм из любимого пистолета бандитов ТТ — Тульский Токарев, снятого с вооружения армии.
Я знал, что у моего приятеля по школе, учителя истории, есть старый миниатюрный револьвер «Чикаго» двадцать второго калибра. Когда мы в учительской оказались вдвоем, я сказал ему:
— Я хочу купить револьвер. Надоело чувствовать себя беззащитным.
— На банки ты ведь нападать не собираешься, поэтому новый, в смазке, «Макаров» или «стечкин» тебе не нужен. Возьми старый, но надежный. Револьверы даже столетней давности практически безотказны. Да и требования к карманному оружию практически не изменились — прицельная дальность пятьдесят метров. Подожди, недели через две вернутся мои знакомые археологи и что-нибудь обязательно привезут.
Увидев мое явное недоумение, он рассмеялся.
— Археологи они по документам, а занимаются кладоискательством.
— А что, есть еще клады?
— Конечно! Люди всегда берегли самое ценное. В основном золото, антикварные драгоценности и оружие. Золото и антиквариат на черный день, а оружие для защиты. В России сейчас на руках, наверное, сотни тысяч старых револьверов и пистолетов. Их оставляли для последней защиты белые офицеры, их осталось много от купцов, дворян, чиновников, которые могли купить револьвер свободно, выбирая на свой вкус: кольт, браунинг, «смит-вессон», беретту, таурус, маузер, байард, манлихер. Это все оружейные фирмы. А какие романтические были названия у пистолетов: «чемпион», «цезарь», «фортуна», «юпитер», «экспресс»!
При советской власти их прятали на чердаках, в подвалах, выдалбливали тайники в стенах и фундаментах домов. Сегодня каждый старый дом, предназначенный на снос, исследуется бригадами археологов, которые уже знают все возможные тайники, потому что человеческая фантазия не безгранична. И поэтому опытный вор, входя в квартиру, находит в считанные минуты деньги и драгоценности в бельевых шкафах, на книжных полках, в люстрах, под паркетом и в сливных туалетных бачках, потому что люди прячут далеко и близко одновременно. Далеко, чтобы вор не нашел сразу, и близко, чтобы быстро взять самому на случай пожара.
К тому же археологи сегодня оснащены металлоискателями, чаще всего это симбиоз военного миноискателя и компьютера, который определяет глубину залегания металла и даже его объем.
Археологи имеют свои карты, на которых Россия поделена по периодам исторических катаклизмов с просчетом: где, что, когда и от кого укрывали самое дорогое во все времена — драгоценности и оружие.
— Позвони мне через две недели, и тебе что-нибудь предложат.
Я позвонил через две недели.
— К сожалению, на этот раз ничего необходимого для тебя не привезли. Но есть старик, который занимается антиквариатом, восстанавливает старину; если необходимо, приводит в рабочее состояние. Бывают у него и почти современные вещи. Позвони ему в семь утра и сошлись на меня.