Сквозь строй

Дэн крутил головой во все стороны. Он больше ее не слышал. Он вдруг отчетливо увидел, что все поле было усыпано такими камнями.

«Смерть, — подумал он. — Повсюду на пути этой гонки смерть. Смерть родителей, бабушки, наших предков, ключи в гробах, ключи в могилах, в склепах…»

Он потряс головой, вытряхивая мысли о смерти.

— Возьми себя в руки, — твердо сказал он сестре. — Не делай вид, что ты первый раз в жизни на кладбище. Фиске сказал, что это последний этап, потому что здесь последний ключ. Мы победим.

Он дотронулся до шершавого камня. Тот был настолько древним, что надпись на нем была давно стерта ветром и травой. Но Дэн чувствовал ее на кончиках пальцев.

— Эми, смотри, тут дата. Кажется, тысяча четыреста тридцать второй или тысяча четыреста восемьдесят второй — что-то в этом роде, — сказал Дэн.

— В таком случае это первое кладбище Кэхиллов, — ответила Эми. Она отошла, не теряя из виду надгробия. Рядом был небольшой участок поля без камней. — Вон там стоял дом Гидеона и Оливии Кэхилл. Вокруг была изгородь. Я видела иллюстрации у дяди Алистера в Корее.

— Да, но их дом сгорел пятьсот лет назад, — сказал Дэн. — Значит, последний ключ спрятан где-то здесь, в траве?

— Нет, — ответила Эми. — Но я очень хорошо помню, что на всех иллюстрациях были нарисованы стрелки, устремленные вверх. Тогда я еще не понимала этого… Ты помнишь последние слова дяди Фиске? Он тогда сказал: «Выше голову!» То, как он это сказал, было подсказкой, Дэн!

Она подняла голову и посмотрела на вершину скалы. Та была высотой с небоскреб и загораживала солнце.

— Надо придумать, как дойти до той двери, — сказал Дэн.

Эми кивнула.

— Нужно вернуться и раздобыть альпинистское снаряжение, — сказала она и нахмурилась. — Или нормального пилота, который спустит нас на веревочной лестнице и не будет говорить, что мы все умрем!

— Нет, так мы никогда не доберемся до вершины, — сказал Дэн.

Эми смотрела на пустынное море вокруг острова.

— Почему? А вдруг у нас в запасе много времени? Ведь никто, кроме нас, не видел шекспировскую ленту.

Дэн покачал головой — но не потому, что не был согласен с ней. Он хотел закончить эту гонку сейчас или никогда. Он окинул взглядом вертолет, в котором Нелли продолжала о чем-то спорить с пилотом. Сколько его еще уговаривать, чтобы он согласился?

И в эту секунду послышался звук мотора.

Прищурившись, Дэн уставился вдаль. Море вокруг острова более не казалось пустынным. К ним приближался катер.

Эми стояла как вкопанная, не сводя с него глаз.

— Может быть, это обыкновенный рыбак? — спросила она. — И он не имеет никакого отношения ни к нам, ни к гонке, ни к острову, ни к ключам?

Дэн еще сильнее прищурился. Катер причаливал к берегу.

— Ага. И поэтому там Гамильтон Холт собственной персоной? — спросил Дэн. — Вон он — высунулся из окна и машет нам с радостной улыбкой.

Глава 20

Холты привезли альпинистское снаряжение. Они гурьбой вывалились из катера, нагруженные канатами, веревками, карабинами и даже ледорубами.

Эми была ошеломлена. Она не могла проронить ни звука, глядя, как те ловко и уверенно действуют.

— Но как? — Это все, что она могла произнести.

— Что как, Эми? — спросил Гамильтон, деловито проверяя узлы на веревках.

— Как вы так быстро догадались? У вас же ничего не было, кроме нитей? И как вы догадались привезти это?

— Эми, мы ни о чем не догадались, — сказал Гамильтон. — Мы просто ехали за вами.

— Мы взяли вас на крючок, Эми, — вмешалась Мэдисон, — подбросили к вам в машину прибор для слежки.

— А там уж ничего не стоило выяснить ваш маршрут на вертолетодроме, — поддержала ее Рейган.

«Нет! — хотела закричать Эми. — Нет, так нечестно! Это наш ключ!»

Но они сами так торопились, что оставили в Стратфорде слишком много следов и забыли проверить машину. И потом, им ни за что не удалось бы уговорить этого одержимого пилота скрыть маршрут.

Они были обречены с самого начала.

— А альпинистское снаряжение у нас в любом случае всегда с собой, — сказал Гамильтон. — Это же нормально. А у вас разве нет?

Он с минуту смотрел на вытянувшиеся лица Эми и Дэна и вдруг сообразил:

— Э-э-э… видимо, нет, — сказал он, поворачиваясь к разнообразным моткам веревки. — Тем хуже для вас.

— Как говорил Шекспир, — рядом возник Эйзенхауэр. Он на секунду запнулся, вспоминая, и вдруг радостно заулыбался: — «Будь готов!»

— Но это не Шекспир, — возмутился Дэн. — Это бойскауты!

— И герлскауты! — добавила Эми.

— Да? — не смутился Эйзенхауэр. — Ну и что? Что хорошего в том, что вы все знаете? Мы, Холты, оставим вас с носом. А сами будем там, наверху!

Он посмотрел наверх, словно перед ним была дорога в рай.

— Приз будет в наших руках, вот увидите! — продолжал он. — Холты не сдаются и вечно будут править миром!

Он с силой загнал топорик в скалу.

— А теперь, пойдите, посмейтесь над нами, — напоследок сказал он. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

«Ему все известно, — соображала Эми. — Ему известно, что это последний этап, последний шанс, которого… У нас больше нет».

— Подумаешь! — крикнул Дэн, глядя, как пятеро Холтов начали подъем. — Что с того, что вы лучше нас умеете лазать по горам? Вы думаете, что приз сидит там наверху и ждет, пока вы его не заберете? Там дверь с кодовым замком, ясно вам? Спорю, это еще один математический ребус! Спорю, вам придется лезть обратно и умолять меня помочь!

Но его никто не слушал.

«Это самый важный день в моей жизни», — думал Эйзенхауэр Холт.

Он болтался в воздухе на высоте в несколько тысяч футов над землей, подставляя лицо свежему морскому ветру. Рядом была вся его семья — жена и дети. Адреналин, восхождение и дружная семья — что еще нужно для счастья? По большому счету ничего. Достаточно одной такой прогулки — и день, считай, удался!

Но это была не простая прогулка. Это была лучшая прогулка в его жизни! Вчера они пережили ужасный день, но зато узнали много полезного и получили ценные сведения. А там, наверху, его ждет окончательная победа. Они получат невиданный в истории человечества приз. Такого еще земля не знала.

Честно говоря, он так и не понял, что именно это за приз. Но он предполагал, что это что-то ни с чем не сравнимое и важное. Этот приз перевесит все его прежние неудачи — и когда его выгнали из военной академии в Вест-Пойнте, и когда его выгнали с работы, где он служил охранником и случайно выстрелил в самого себя из электрошокового пистолета. А главное, теперь никто не посмеет над ним смеяться — ни Томасы, ни другие кланы.

И прав был величайший тренер по футболу Винс Ломбарди: «Дело не в том, что ты упал — дело в том, что ты встал». И почему в этой гонке нет ни одной загадки про Винса Ломбарди? Жаль, а ведь он, Эйзенхауэр, мог бы процитировать все его знаменитые изречения наизусть. «Победа — это не все; победа — это самое главное», «Говорят, победа — это не все, но зачем тогда счет?» и…

— Пап, — тихо позвал его Гамильтон, — у нас гости.

Эйзенхауэр уперся ногой в едва заметный выступ в скале и повернулся к морю. От неожиданности он чуть не выпустил трос: рядом с прибрежной полосой показалась яхта, и к берегу причалил сам Йона Уизард. Над морем летел маленький спортивный самолет. Из него выпрыгнули и раскрыли парашюты Иан и Натали Кабра. А из моря вынырнул какой-то странный объект, видимо, субмарина. Она подплыла к берегу, и из люка высунулась голова Алистера Оу.

Итак, команды-участницы в сборе!

— Значит, не мы одни следили за ними, — пробормотал Гамильтон.

— Мы с девочками спускаемся и отрезаем путь противнику, — решительно вызвалась Мэри-Тодд. — Эйзенхауэр, пончик мой, иди с Гамильтошей вперед, победа за нами!

Эйзенхауэр любовно проводил взглядом свою драгоценную половину и славных дочурок, нежно глядя им вслед.

— Учись, сынок, — обратился он к Гамильтону. — Вот что значит команда. Мать поняла, что надо делать, и сделала это. Это и есть команда. А в этой семье семья — это команда. В смысле, команда — это семья, в смысле…