Девять драконов

Они как раз въезжали в городскую зону по скоростной автостраде. На протяжении предыдущих двадцати минут оба были погружены в свои думы. Босх смотрел на проносившиеся за окном бесконечные ряды многоэтажных жилых комплексов, столь казенно-однообразных, что было ясно: они построены по заказу правительства и являются муниципальными жилыми массивами. Их окружали холмы, густо застроенные более старыми и меньшего размера домами. Здесь все отличалось от великолепного архитектурного ландшафта, характерного для центральной части города. Застройка была однообразной и унылой: старые рыбацкие деревни, превращенные в нагромождение высотных спальных кварталов.

— Что ты хочешь этим сказать? Ты родом из Туен Мун?

— Да, я здесь вырос. Жил до двадцати одного года.

— Ты был членом триады, Сун Йи?

Сун не ответил. Он сделал вид, что слишком занят включением сигнала поворота и отлаживанием зеркала заднего обзора и вообще не может отвлекаться во время съезда с автострады.

— Мне в принципе все равно, — пояснил Босх. — Меня заботит единственная вещь.

Сун кивнул.

— Мы ее найдем.

— Я знаю.

Они уже пересекли реку и въехали в своего рода урбанистический каньон, образованный сорокаэтажными зданиями, стоящими по обеим сторонам улицы.

— Что там насчет пиратов? — спросил Босх. — Кто это были такие?

— Контрабандисты. Они поднимались по реке от Южно-Китайского моря. Контролировали всю реку.

Босх невольно задумался над возможным подтекстом того, что поведал ему Сун.

— И чем же они промышляли?

— Всем. Привозили сюда оружие, наркотики. Людей.

— А что они вывозят теперь?

Сун ответил, выдержав долгую паузу.

— Электронику. Американские видеодиски. Иногда детей. Девочек и мальчиков.

— А куда отправляют?

— Когда как.

— Для чего?

— Для чего потребуется. Иногда это секс. Иногда — внутренние органы. Многие жители материкового Китая покупают мальчиков, потому что у них нет сыновей.

Босх вспомнил о скомканном клочке туалетной бумаги с кровавым пятном. Элеонор сразу же пришла к тому выводу, что они вкололи Мэделин наркотик, с тем чтобы легче было ею манипулировать. Теперь он подумал, что могла иметь место не инъекция, а, наоборот, взятие крови на анализ для определения группы. А комочек бумаги мог послужить тампоном, используемым для остановки кровотечения после извлечения иглы.

— Она была бы очень ценной добычей, не так ли?

— Да.

Босх закрыл глаза. Все менялось. Похитители его дочери могли не просто удерживать ее как заложницу, с тем чтобы отпустить, когда Босх в Лос-Анджелесе освободит Чанга. Вполне возможно, они готовились переправить ее куда-то в другое место или продать в страшный темный мир, откуда нет возврата. Босх постарался отогнать от себя эти мысли. Он принялся сосредоточенно смотреть в боковое окно.

— У нас еще есть время, — произнес он, прекрасно понимая, что обращается скорее к самому себе, чем к Суну. — С ней еще ничего не случилось. Они не станут ничего делать, пока не дождутся вестей из Лос-Анджелеса. Даже если в их планы вовсе не входит ее возвращать, они пока не успели ничего сделать.

Босх повернулся и посмотрел на Суна, как бы ища поддержки, и тот согласно кивнул.

— Мы ее найдем, — сказал он.

Босх завел руку за поясницу и достал пистолет, взятый у одного из убитых бандитов в «Чунцин-мэншнз». Он первый раз осматривал его и тотчас узнал марку оружия.

— Я думаю, ты был прав: те парни вьетнамцы, — задумчиво сказал он.

Сун бросил взгляд на оружие и снова сосредоточился на дороге.

— Пожалуйста, не стреляй в машине, — попросил он.

Несмотря на все произошедшее, Босх не мог сдержать улыбки.

— Не буду. Мне и не требуется. Я и так знаю, как им пользоваться, и сомневаюсь, что тот парень носил при себе бутафорское оружие.

Держа пистолет в левой руке, Босх посмотрел через прицел вниз, на пол, потом поднес ближе к глазам и снова внимательно осмотрел. Это был «кольт» американского производства, 45-го калибра, модель 1911A1. Когда-то он носил точно такой же. Это было почти сорок лет назад — тогда, будучи солдатом во Вьетнаме, он выискивал и убивал вьетконговцев в туннелях.[11]

Босх извлек магазин и дополнительный патрон из казенника. Таким образом, у него имелось восемь патронов. Он несколько раз проверил затворный механизм и занялся перезарядкой. Внезапно он остановился, заметив что-то нацарапанное на обойме, и поднес ее поближе к глазам, чтобы прочитать.

На черной стальной поверхности вручную были выгравированы инициалы и цифры, но они почти стерлись. Развернув поверхность под другим углом к свету, Босх прочитал: «Дж. Ф. Э. 4 сп. 27-й».

Как-то вдруг разом Босх вспомнил, с каким трепетом и заботой относились все «туннельные крысы», как они называли себя, к своему оружию и боеприпасам. Когда все, чем располагаешь, спускаясь в ад, — это твой 45-й, фонарик и четыре дополнительные обоймы, ты дважды все проверишь, а потом перепроверишь еще раз. В земляном туннеле, на глубине тысячи футов совсем не хочется обнаружить, что пистолет заклинило, патроны подмокли, а батарейки сдохли. Босх и его товарищи помечали и оберегали свои обоймы так же, как солдаты на поверхности оберегали свои сигареты и журналы «Плейбой».

Он внимательно изучил гравировку. Кто бы ни был этот Дж. Ф. Э., он служил в 4-м спецподразделении в составе 27-го пехотного полка. Это означало, что он вполне мог быть «туннельной крысой». Босх спрашивал себя, не был ли пистолет, что он держит сейчас в руках, оставлен в туннеле где-нибудь в районе Железного треугольника и не был ли вынут из остывшей, мертвой руки этого самого Дж. Ф. Э.

— Мы на месте, — объявил Сун.

Босх поднял глаза. Они остановились посреди улицы. Позади них не было движения. Сун указал сквозь ветровое стекло на многоквартирную башню, столь высокую, что Босху пришлось заглянуть под солнцезащитный щиток, чтобы увидеть ее крышу. Открытые галереи вокруг фасадной части каждого этажа позволяли видеть входные двери и окна примерно трех сотен жилищ. Почти на каждом этаже на перилах галереи сушилось выстиранное белье, превращая унылый серый фасад в разноцветную мозаику, что отличало это здание от однотипных высоток по бокам. Многоязычная вывеска над центральным порталом возвещала, довольно претенциозно, что дом представляет собой «Поместье Майами-Бич».

— В адресе указан шестой этаж, — пояснил Сун, дважды перечитав гостиничный бланк из «Чунцин-мэншнз».

— Припаркуйся, и поднимаемся.

Сун кивнул и проехал мимо здания. На следующем перекрестке он сделал разворот и, вернувшись к зданию с другой стороны, остановился перед окруженной десятифутовой оградой детской площадкой, заполненной детьми с мамашами. Босх понял, что Сун припарковался здесь, дабы обезопасить машину от угона и вандализма.

Они вышли из машины и зашагали вдоль ограды, а затем повернули ко входу в здание.

Длинный вестибюль был увешан по обеим сторонам почтовыми ящиками, в основном с вырванными замками и нацарапанными маленькими эмблемами в стиле граффити. Он выводил в холл, где в ожидании лифта стояли две женщины, держа за руку маленьких детей. Они не обратили никакого внимания на Суна и Босха. За крохотной конторкой сидел охранник, но и он даже не поднял глаз от своей газеты.

Они вошли вслед за женщинами в лифт. Одна из них вставила ключик в щель на кнопочной панели, а затем нажала две кнопки. Прежде чем она вынула ключ, Сун быстро протянул руку и нажал кнопку с цифрой 6.

Первая остановка была как раз на шестом. По наружной галерее Сун и Босх направились к третьей двери по левую сторону. У перил напротив двери соседней квартиры Босх заметил маленький алтарь с урной, все еще дымящейся после жертвоприношения голодным духам. В воздухе неприятно пахло жженым пластиком.

Сун Йи остановился перед нужной им квартирой, Босх занял позицию справа от двери. Привычным быстрым движением он завел руку назад, под пиджак, и сжал рукоятку пистолета, пока, однако, его не вынимая. При этом он почувствовал, как запекшаяся было кровь снова потекла из раны.

11

Через туннели, прорытые под демаркационной зоной, отделявшей Северный Вьетнам от Южного, осуществлялось снабжение (по так называемой тропе Хо Ши Мина) армии Вьетконга.