Девять драконов

Спустя две минуты после ухода Ферраса снаружи раздались шум и крики. Босх вышел на улицу и увидел двух патрульных офицеров Лукаса, старавшихся оттеснить от желтого ограждения какого-то человека лет двадцати пяти азиатской наружности. На нем была майка, отчетливо обрисовывающая сухощавое телосложение. Босх поспешил разрешить ситуацию.

— А ну прекратите! — произнес он властным тоном, не оставляя ни у кого сомнения в том, кто здесь главный. — Пропустите его!

— Я хочу видеть своего отца! — кричал молодой человек.

— Ну, скандал не лучший способ этого добиться.

Босх подошел ближе.

— Теперь я позабочусь о мистере Ли, — кивнул он патрульным.

Те отступили, оставляя сына погибшего на попечение Босха.

— Назовите ваше полное имя, мистер Ли.

— Роберт Ли. Я хочу видеть своего отца!

— Понимаю. Я пущу вас к нему, если вы действительно этого хотите. Но не раньше, чем будет обследовано место преступления. Я ведущий следователь по этому делу, но даже я не могу пока увидеть вашего отца. Так что прошу вас успокоиться. В вашем положении самое главное — это успокоиться.

Молодой человек опустил глаза и кивнул. Босх дружески коснулся его плеча.

— Вот и хорошо, — согласился он.

— Где моя мать?

— Она в подсобке, ее допрашивает другой детектив.

— Могу я видеть хотя бы ее?

— Да, я провожу вас через минуту. Только сначала мне нужно задать вам несколько вопросов. Не возражаете?

— Да, хорошо. Задавайте.

— Итак, меня зовут Гарри Босх. Я веду это дело. Я непременно найду того, кто убил вашего отца. Обещаю вам.

— Не давайте пустых обещаний. Вы его даже не знали. Вам все равно. Для вас он просто очередной… впрочем, не имеет значения.

— Очередной кто?

— Я же сказал: не обращайте внимания.

Босх некоторое время пристально смотрел на него, а потом задал следующий вопрос:

— Сколько вам лет, Роберт?

— Мне двадцать шесть, и я хотел бы видеть свою мать.

Он сделал движение, выдающее его желание прорваться в служебное помещение магазина. Босх решительно преградил ему путь. Молодой человек был силен, но Босх без особого труда справился с ним. Юноша остановился, пристально глядя на полицейского.

— Позвольте мне сначала показать вам кое-что, а потом я отведу вас к вашей матери, — стараясь сохранять спокойствие, проговорил Босх.

Он отпустил руку Ли, а затем достал из кармана книжечку спичек и протянул ему. Молодой человек уставился на нее с удивлением.

— Что это значит? Мы когда-то раздавали такие спички в качестве бонуса, но потом дела пришли в упадок и мы отказались от лишних трат.

Босх положил спички обратно в карман.

— Я получил их в магазине вашего отца двенадцать лет назад, — пояснил он. — Вам в то время было, как я понимаю, четырнадцать лет. Тогда в этом городе происходило что-то вроде восстания. Дело было как раз вот здесь, на этом перекрестке.

— Я помню. Они разграбили магазин и избили моего отца. Ему не следовало вообще возобновлять здесь торговлю. Мы с матерью говорили ему, что лучше открыть магазин в Сан-Фернандо, но он нас не слушал. Он не хотел позволить кому-либо выжить себя отсюда, и вот видите, что получилось.

Роберт беспомощно обвел рукой торговый зал.

— Дело в том, что я тоже был здесь в ту ночь, — признался Босх. — Двенадцать лет назад. Беспорядки были в самом разгаре, но закончились довольно быстро. И вот как раз здесь погиб один человек.

— Да, я знаю, полицейский. Его вытащили из машины.

— Я был с ним в той машине, но до меня не добрались. Я пробился к этому месту, потому и спасся. Мне очень хотелось курить, и я вошел в магазин вашего отца. Он продолжал стоять за прилавком, но мародеры выгребли из магазина все, вплоть до последней пачки сигарет.

Босх подбросил на ладони картонную книжечку.

— Я обнаружил уйму спичек, но нигде не было сигарет. И тогда ваш отец достал из кармана свою собственную пачку. У него оставалась одна, последняя, сигарета, и он отдал ее мне.

Босх вздохнул и умолк. Вот и все, что было…

— Я не знал вашего отца лично, Роберт, но непременно отыщу человека, убившего его. Не сомневайтесь, я сдержу обещание.

Роберт Ли кивнул.

— Ладно, — сказал Босх. — Идемте, повидаем вашу мать.

4

Детективы закончили обследовать место преступления и вернулись к себе в отдел только после полуночи. К тому времени Босх принял решение вызвать семью убитого в здание полицейского управления для формального допроса. Назначив им явиться в среду утром, он отпустил их домой оплакивать свою утрату. Почти сразу после возвращения на рабочее место Босх также отослал домой Ферраса, надеясь на то, что семейной жизни напарника не был нанесен серьезный урон. Сам же он задержался на службе, чтобы составить опись вещественных доказательств и впервые за все время без помех обдумать ситуацию. Он знал, что среда сулит стать напряженным днем — утром должна явиться семья убитого, а затем подоспеют результаты криминалистической и судебно-медицинской экспертиз. Возможно, на завтра же назначат и вскрытие.

Хотя обход Феррасом близлежащих лавок, как и ожидалось, не дал особо ценных результатов, все же удалось выявить одного потенциального подозреваемого. За три дня до убийства, в субботу, во второй половине дня, у мистера Ли возник довольно неприятный конфликт с неким юнцом, постоянно подворовывавшим, по убеждению мистера Ли, товары из магазина. Согласно показаниям миссис Ли, этот молодой да ранний вел себя весьма вызывающе и заносчиво, отрицал свою причастность к кражам и разыгрывал так называемую расовую карту, заявляя, что лавочник придирается к нему только потому, что он черный.

Подобные спекуляции представлялись смехотворными, поскольку почти весь доход магазина обеспечивался окрестными жителями, то есть именно черными. Но Ли не стал вызывать полицию. Он просто выгнал не в меру расторможенного переростка из магазина, велев ему никогда больше не появляться. Миссис Ли рассказала Чу, что выстрел, произведенный на прощание в дверь, был призван подкрепить слова юного борца против расовой дискриминации, из коих следовало, что в следующий раз он придет снести хозяину башку. Ли, в свою очередь, достал из-под прилавка пушку и наставил на молодчика, заверив, что встретит его во всеоружии.

Это означало, что дебошир был осведомлен о том, что мистер Ли держит под прилавком пистолет. И если он все же решил привести свою угрозу в исполнение, то должен был бы, войдя в магазин, действовать стремительно и застрелить мистера Ли прежде, чем тот успеет воспользоваться оружием.

Миссис Ли предстояло просмотреть имеющиеся в полиции фотографии членов молодежных банд, с тем чтобы выявить того, от кого исходила угроза ее мужу. Если парень входил в шайку Гувера, то вполне вероятно, что его фото окажется в каталоге.

Но Босх не был до конца убежден в том, что это перспективный след и что парень состоятелен как подозреваемый. Кое-что из подмеченного на месте преступления не вписывалось в схему убийства из мести. Безусловно, надо было непременно проверить эту ниточку и поговорить с парнем, но Босх не надеялся, что таким образом преступление будет раскрыто. Это было бы слишком просто, тем более что некоторые аспекты этого дела не поддавались однозначному истолкованию.

Рядом с кабинетом их начальника, капитана Доддса, находилась комната для переговоров с длинным деревянным столом. Она использовалась в первую очередь как столовая для сотрудников и, время от времени, — для общих планерок или совещаний, собираемых для решения сложных вопросов, предполагающих участие разных следственных групп. Воспользовавшись тем, что рабочий день завершился и отдел опустел, Босх перебрался в эту комнату.

Он разложил на столе фотографии с места преступления, только что полученные от криминалистов, таким образом, что, налагаясь друг на друга, они, однако, позволяли создать представление об обстоятельствах совершенного преступления. Это во многом напоминало работы английского художника Дэвида Хокни, в течение некоторого времени жившего в Лос-Анджелесе и создавшего несколько фотоколлажей, запечатлевших сцены из жизни, характерные для Южной Калифорнии. Босх когда-то видел эту фотомозаику и самого художника — тот в течение некоторого времени жил по соседству, в горах за перевалом Кауэнга-пасс. Хотя Босх никогда не был лично знаком с Хокни, у него тоже всегда была привычка раскладывать фотографии с места преступления в виде мозаики, позволяющей обнаруживать новые детали и подходы к оценке ситуации. Хокни в своих работах делал то же самое.