Страница 1 из 139
Юрий Владимирович Карчевский
Схватка с чудовищами
Жизнь отдай за Отечество.
Душу отдай Богу.
Сердце — любимой женщине.
Совесть и Честь оставь себе!
ОТ АВТОРА
Я поставил перед собою цель постараться «вылепить» художественный портрет российского разведчика, решающего сложные и ответственные задачи государственной важности как дома, так и «в поле», за рубежом. Для этого невозможно ограничиться небольшим отрезком времени. Пришлось создать целое временное полотно, охватывающее большую часть его жизни.
У главного персонажа Антона Буслаева, как, впрочем, и других персонажей, в том числе отрицательных, имеются реальные прототипы, взятые из жизни. События, описанные в романе, также имели место, во многих из них мне лично, как профессиональному разведчику, довелось участвовать, так что знаю о них изнутри, не понаслышке. В какой-то мере пережитые мной события цепко держали меня в рамках земного, не давая от них далеко отходить. В отдельных местах вдумчивый читатель увидит историческую хронику прошлого.
Мне могут сказать, что большинство фактов — вчерашний день. Но день вчерашний и день сегодняшний в разведке — понятия относительные. Во все времена истории в ней действуют одни и те же главные факторы и персонажи: разведчик плюс агент, непримиримая борьба спецслужб государств друг против друга. Могут претерпевать изменения методы, усложняться техника, но суть остается.
Буслаев, это — разведчик-нелегал не только времен войны «горячей», но и «холодной», «психологической». Отсюда и многоплановость задач, которые он решает. Роман «Схватка с чудовищами» — не детектив. Как мне кажется, он остросюжетный, авантюрный, поскольку главная черт характера разведчика — авантюризм. Он вечно в поисках приключений, иногда связанных с риском для жизни, его задача — раскрывать чужие тайны, добывать секреты. Такая уж у него профессия.
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
В тот ночной час осени 1944 года, когда Антон Буслаев собирался домой и убирал в сейф служебные бумаги, его вызвал «на ковер» генерал Петров. Обычно это не сулило ничего приятного. «А что на этот раз?» — подумал он, спускаясь по лестнице на второй этаж здания на Лубянке.
Антон вошел в кабинет, когда Петров, сидя за огромным письменным столом, покрытым зеленым сукном и уставленным телефонными аппаратами, набивал трубку табаком. Перед ним, разложив на приставном столике «Следственное дело», сидел круглолицый, красный как рак следователь Телегин. Генерал его наставлял:
— Ну и что из того, что этот тип не подпадает ни под одну статью? Даже удивительно слышать от тебя такое. Статей Уголовного кодекса на каждого преступника не создашь. Руководствуйся революционной совестью. Не промахнешься. Она выведет тебя куда надо. Не даровать же ему свободу только потому, что он, видите ли, не признает себя виновным, а мы не в состоянии его разоблачить. Помни, Телегин: народ должен знать, что органы безопасности не ошибаются. Если арестовали кого, значит, за дело, значит — враг.
— Слушаюсь, товарищ генерал! — вскочил Телегин.
— Так и действуй во всех случаях жизни. Ныне, и присно, и во веки веков. Аминь! — как говорят попы.
Заимствование это в его устах звучало плоско и кощунственно.
Выждав, когда Петров закончит «мысль», Антон доложил:
— Товарищ генерал, лейтенант Буслаев явился!
— Являются черти в рождественскую ночь, — одернул его Петров.
— Товарищ генерал, лейтенант Буслаев по вашему вызову прибыл!
— Вот так-то лучше. По-военному!
Генерал даже голову не поднял, не предложил сесть. И лишь раскурив трубку, взглянул на него мельком, и тогда Антон увидел широкие черные брови на фоне седеющей шевелюры. Попыхивая трубкой, испускавшей пряный аромат «Золотого руна», он изрек:
— Тебе, Буслаев, необходимо срочно выехать в Молодечненскую область с заданием особой государственной важности. Предстоит «встреча» с изменником Родины и военным преступником Краковским. Получена шифротелеграмма. Ныне он возглавляет там банду таких же отпетых головорезов, как и сам.
Генерал затянулся, вышел из-за стола, приблизился к Антону. Обкуривая его, продолжал:
— Оперативная обстановка в тех краях такова, что существует реальная опасность для жизни. Но нам, коммунистам, никогда не было легко, и мы никогда не проявляли трусости. И всегда с честью выходили из любых боев с классовыми врагами. Руководство, партком верят и надеются на тебя. Позже тебе подбросят роту войск НКВД в помощь. Ребята обстрелянные, надежные. А пока определись. И знай: цацкаться с бандитами — недостойно чекиста. Их следует нещадно уничтожать! Ты слышал мой разговор с Телегиным? Так вот и здесь. Руководствуйся революционной совестью.
— Да, конечно, — согласился Буслаев. — Только вот чем ее измеришь?.. Она у каждого своя…
— Интересы партии, ее защита от врагов — вот мера измерения!
Буслаев принял боевое задание как должное, как человек, чья профессия — защита Отечества. Он не удивился, что выбор пал на него, поскольку Краковский находился во всесоюзном розыске, а он вел «Розыскное дело» на этого уголовника.
Предстояла схватка с опытным и коварным врагом.
Когда Антон покинул кабинет, генерал спросил Телегина:
— Так на чем мы остановились?
— На революционной совести, товарищ генерал! — вскочил и снова сел на место следователь.
Из «Розыскного дела» № 1364:
«…Краковский Йозеф (Юзеф), 1914 года рождения, поляк русского происхождения. Закончил Краснодарское военное училище в звании лейтенанта Красной Армии. На фронте был командиром взвода разведки. Во время одной из боевых вылазок во вражеский тыл изменил Родине и присяге и с оружием в руках переметнулся к врагу. На допросе в абвере выдал известные ему секреты воинской части и все, что знал о своих командирах и политработниках. На территории Белоруссии и Смоленщины, находившейся в оккупации, население знает его как карателя и вешателя. Им проведен ряд карательных операций против советских мстителей — партизан и подпольщиков.
После изгнания гитлеровской армии из нашей страны, Краковский оставлен гестапо на территории СССР с целью формирования банд для осуществления диверсий и террора против гражданского населения. Имеет задание также просачиваться в глубинные районы и вербовать там агентов для последующей связи с ними.
По данным, полученным от перебежчиков, Краковский — убежденный сторонник идей Адольфа Гитлера, изложенных в его книге „Майн кампф“. Самонадеян, хитер, жесток. В экстремальных обстоятельствах беспощаден…»
Антон заскочил домой, чтобы попрощаться с женой, но Лиду не застал. На кухонном столе лежала записка: «Поехала к матери за город. Она больна и надо помочь». Времени оставалось в обрез. На том же листе бумаги он приписал несколько строчек: «Любимая! Отправляюсь в боевую командировку и, видимо, длительную. Постараюсь давать знать о себе. Сейчас же спешу на поезд. Родится сын, назови его Михаилом. Дочь — Вероникой. Это мои любимые имена. Горячо целую». Подумал и приписал слова поэта: «Жди меня, и я вернусь. Только очень жди… Всегда твой Антон». Дойдя до двери, вернулся к столу и еще дописал: «Как говорит мифология, Михаил — равный Богу, а Вероника означает „нести Победу“. Как видишь, родная, — светлые имена!»
На Белорусский вокзал Антон прибыл на служебной «эмке» в четыре утра. Тускло светились одиночные фонари. Под ногами было скользко. Лицо обдувал легкий морозный ветерок. У крайней платформы стоял состав из нескольких пассажирских вагонов — «Спецпоезд Литера А». У вагонов маячили офицеры в синих фуражках с автоматами Калашникова наперевес. Проверив при свете карманного фонаря командировочные документы и удостоверение личности, ему указали на передний вагон.