Страница 24 из 35
Образ Катерины позволял Добролюбову от анализа жизнедеятельности личности перейти к анализу жизнедеятельности народа. Он замечал, например, что воздействие даже самых высоких идей ораторов «всегда будет гораздо слабее и ниже того простого, инстинктивного, неотразимого влечения, которое управляет поступками личностей вроде Катерины, даже и не думающих ни о каких высоких „идеях“» (3, 6, 353). А ведь именно совокупность таких личностей составляет народ. Добролюбов осознавал, что усвоение правильной революционной теории ускорит движение масс, но и без этого объективный процесс развития общества ведет к удовлетворению их естественных стремлений. В мыслях Добролюбова о необходимости удовлетворения естественных потребностей личности и народа, несмотря на характерную для предшествующих марксизму материалистических систем ограниченность, заключалось положительное содержание, так как эти естественные стремления понимались революционерами 60-х годов как выражение необходимости реализации демократических и социалистических начал в жизни общества.
Образ Катерины был использован Добролюбовым в двух тесно связанных и обусловливающих друг друга аспектах. Первый из них заключался в выяснении основных черт характера Катерины, духовной цельности личности и в использовании полученных результатов в процессе разработки революционно-демократической теории личности. Второй — более широкий и, кажется, более важный для Добролюбова в силу специфики понимания задач литературы и литературной критики заключался в выяснении общественного значения появления такого образа. Раз литература призвана выступать в роли «барометра» общественного развития, раз она должна выражать естественные стремления времени, то несомненно, что это развитие должно в первую очередь проявиться в жизни человека, обладающего сильным характером. Именно таким человеком была Катерина.
В цельности и гармонии характера Катерины, по мнению Добролюбова, заключается «существенная необходимость его в то время, когда старые, дикие отношения, потеряв всякую внутреннюю силу, продолжают держаться внешнею, механическою связью» (3, 6, 337). Вывод Добролюбова о том, что старые отношения в России середины XIX в. были лишены внутренней силы, был недостаточно обоснованным, что вытекало из ограниченности антропологического материализма, принятого в качестве методологии рассмотрения жизни общества. Правда, здесь содержалась и рациональная мысль о том, что, будучи лишены внутренней необходимости, старые, отжившие отношения в обществе могут еще долго существовать, опираясь на случайные обстоятельства, на старые внешние связи и т. п. Приведенное высказывание Добролюбова раскрывает значение образа Катерины и других образов реалистической литературы для революционной демократии 60-х годов. В этом образе, полагал Добролюбов, выразилась и слабость устоев «темного царства», и созревание народного гнева, и осознание личностью собственных стремлений, и появление характеров, способных умереть во имя торжества начал справедливого общественного устройства, появление людей, для которых новые идеалы не временные увлечения, а выражение потребностей развития человека и общества. Такая оценка образа Катерины Добролюбовым была равносильна постановке революционной демократией 50—60-х годов проблемы определения революционной ситуации в стране, хотя, разумеется, этим уровнем решения вопроса о наличии революционной ситуации в стране они не могли удовлетвориться. Многочисленные статьи революционных демократов указанного периода по крестьянскому и другим политическим вопросам были попыткой ответа на поставленный вопрос.
Добролюбов затрагивал проблему духовной цельности личности, ее характера, мотивов деятельности и т. п. и пои анализе жизни конкретных исторических лиц: Оуэна, Петра I и др. Однако деятельность этих лиц протекала в иных исторических условиях, чем условия России середины XIX в., характеризовалась другими целями и задачами, и поэтому вопросы духовного единства личности при ее рассмотрении отступали на второй план.
Всесторонняя разработка Чернышевским и Добролюбовым теории личности вела в ряде моментов к преодолению абстрактного подхода к человеку в антропологической философии. Выдвигая на первый план вопросы материального единства человека, идейно-практической, нравственной и духовной цельности личности, русские революционные демократы создавали, с одной стороны, модель личности будущего общества, а с другой — объясняли конкретный факт появления в условиях «заедающей среды» России передовых личностей, революционеров-разночинцев. Выделяя в результате анализа образов реалистической литературы и исторической деятельности конкретных лиц наиболее существенные характеристики новой личности, а также рассматривая реальность этих характеристик как выражение определенного состояния, уровня общественного развития, Чернышевский и Добролюбов шли в направлении исторического материализма.
Глава III
ПРОБЛЕМА СУБЪЕКТИВНОГО ФАКТОРА РЕВОЛЮЦИОННОГО ПРОЦЕССА: ТЕОРИЯ НАРОДА
Наряду с проблемой личности важнейшие статьи Добролюбова связывала в единое целое проблема народа. Она предполагала прежде всего решение вопросов о роли народа, народных масс в истории, о соотношении личности и народа, о революционном народе и о перспективах народной революции.
Исходной базой для Добролюбова служили социологические взгляды Белинского и Чернышевского. Добролюбов стремится к развитию материалистической социологии, можно сказать, по линии определения субъективного фактора истории и социально-политической конкретизации общесоциологических воззрений Чернышевского. В его работах народ представлен как исторический деятель, более того, речь идет чаще всего о русском народе конкретной исторической эпохи. С этих позиций Добролюбов пытался объяснить особенности исторического бытия народа. Это проявляется в желании объективно, реалистически объяснить явления народной жизни, исключить идеализм и произвол в толковании действий народа, а тем более исключить недооценку роли народа в истории. Необходимость и важность разработки теории народа в рамках материалистических взглядов революционных демократов усиливалась тем, что народ был тем элементом общества, посредством деятельности которого была возможна практическая реализация революционно-демократических идей.
Однако ограниченность антропологической Методологии не позволила Чернышевскому и Добролюбову создать подлинно научную теорию народа. В то же время материалистическая, социалистическая направленность поисков, преданность интересам угнетенных народных масс приводят к формулировке в созданной ими теории ряда интересных и правильных положений (см. 10, 112–114, 82, 51–56). Именно это обусловило большое значение теории народа, разработанной Чернышевским и Добролюбовым, для последующего революционного движения в России.
1. НАРОД В ИСТОРИИ
Закономерность истории была очевидным фактом для вождей русской революционной демократии. Вопрос этот неоднократно обсуждался в статьях Чернышевского, начиная от «Критики философских предубеждений против общинного владения» и кончая «Антропологическим принципом в философии». Признание закономерности исторического развития было краеугольным камнем оптимистического взгляда на будущее человечества. Хотя социалистическая концепция революционеров-демократов и была утопической, но закономерность победы нового строя не вызывала у них сомнения. Социализм, полагали революционеры-демократы, должен быть следствием определенных материальных и социальных предпосылок, общественных условий, борьбы народных масс; исторический процесс носит в конечном счете прогрессивный характер, и общество неизбежно движется к более совершенному устройству.
Не следует считать, что закономерность исторического развития постулировалась революционными демократами просто как необходимый принцип их идеологии. Вывод о закономерности истории и всеобщей связи явлений общественной жизни был сделан на основе тщательного изучения исторических фактов, исторических трудов, осмысления событий общественной жизни. Центральным пунктом в этом случае была попытка проведения в истории материалистической точки зрения, требование реалистического подхода к выяснению причин любых явлений. Поэтому и возникал вопрос об отказе от высокопарных фраз в объяснении истории и от привлечения в качестве оснований исторических событий побуждений отдельных лиц, волевых решений и т. п. Для того чтобы найти общую нить, связывающую исторические факты, надо приучить себя к строгому отличию слов от дел, писал Добролюбов. В то же время требование учета реальных фактов не приводило Чернышевского и Добролюбова к отказу от поиска существенных связей в историческом процессе, а также скрытых от поверхностного взгляда движущих сил его. И здесь, так же как и в других областях исследований, революционными демократами, с одной стороны, отвергались попытки развить умозрительную, спекулятивную философию, лишенную надежной опоры на факты конкретных наук и общественной практики, с другой — утверждалась необходимость признания ряда основополагающих философских положений, являющихся в свою очередь предпосылками науки и практики, так как они выражают наиболее существенные связи действительности.