Страница 69 из 122
Ничем принципиально в этом отношении не отличается и мировосприятие и других индоевропейских народов. Так, анализируя структуру средневекового германского эпоса «Песнь о нибелунгах» и выделяя в ней три различные модели, А. Я. Гуревич подчеркивает: «Любопытно отметить, что переход из одного пространства-времени в другое совершается каждый раз посредством преодоления водной преграды... Связь перемещения из одного пространства-времени в другое с преодолением водного препятствия не случайна. Напомню, что путь на тот свет пролегал, согласно верованиям германцев, по морю, и поэтому корабль играл первостепенную роль в их погребальных обрядах».
Все это говорит нам о том, что попытки современных ученых искать прародину индоевропейцев в степных пространствах Евразии абсолютно не состоятельны. Близость моря-океана, фактор, прослеживаемый по древнейшим преданиям арийских народов, должен быть главным ключом к поиску прародины. Русский народ тоже не загнать в болота Припяти, где его прародину с таким упорством часто ищут. М. Л. Серяков справедливо указывал, что новгородская былина о Садко стоит особняком и не имеет параллелей в эпическом творчестве других славянских народов. Следовательно, она не была заимствована у славянских соседей. Сюжет о морском боге и певце мог возникнуть только во времена общеарийской общности. Представления о морской глубине, в которой избранные певцы могут узреть невидимые обычному взору тайны божественного космоса и инобытия, должны были существовать у предков новгородских словен уже в III веке до Р.Х. А неотъемлемое присутствие в сюжете пучины именно морской, но не речной и озерной, должно обратить наши взоры к берегам морей Белого и Балтийского, как к самым вероятным ареалам первоначального обитания предков славян.
Вернемся к месту и роли водной преграды в мифах и погребальных обрядах. Вода, как зримый образ иного мира, рассматривалась в качестве места обитания сверхъестественной силы, душ предков. Определив, что в глубинах вод обитают боги, индоевропейцы там же определили и место упокоения душ пращуров. На Русском Севере был распространен обычай «караулить душу»: когда человек умирал, рядом с телом оставляли чашку с водой, за которой наблюдали родственники. Считалось, что в момент окончательного исхода души из тела вода в сосуде заколышется. Однако индоевропейцы не противопоставляли небо и водное пространство. Души предков обитали и там и там.
Чтобы лучше понять такой дуализм восприятия иного мира, обратимся к индийской мифологии. Весьма показателен в этом отношении пример Адитьев — верховного класса небесных богов. М. Л. Серяков пишет, что «Слово «глубокий» в применении к Адитьям (класс богов — сыновей богини Адити, возглавляемых Варуной) надо понимать буквально, поскольку они принадлежат к глубине нижнего мира, что, в свою очередь, составляет понятие, унаследованное из индоиранской мифологии. Это было царство мертвых, а Варуна был богом смерти... Нижний мир ночью выглядит как висящий над землей в перевернутом положении». Царство Варуны мыслилось как подземные космические воды, днем находящиеся под землей, а ночью становящиеся небом. Таким образом, воронкообразная спираль лабиринта позволяла мистически осуществлять связь с душами предков, находящихся в космических водах, местонахождение которых и в глубинах, и на небесах. Само солнце в представлении древних ночью блуждает в лабиринте космических вод.
Головной убор Новгородской губернии XIX века. Спирали на уборе символизируют солнце и указывают на несомненную связь спиралевидных лабиринтов с солярной культовой символикой древних славян.
Мотив лабиринта сохранился в орнаментике вышивок и резьбы на дереве у всех северных арийцев, оставшихся после расселения арийских племен на прародине или расселившихся недалеко, на Скандинавском полуострове.
Например, лабиринт можно видеть на бельевом катке в музее острова Готланд, в Швеции, а также на деревянной скальне для перемотки ниток из деревни Нюхча Пинежского района Архангельской области. В петрографике Дагестана часто встречаются изображения спиральных и подковообразных лабиринтов. Существенной деталью дагестанских лабиринтов является то, что их изображения всегда сопровождают могильные комплексы, что мы наблюдаем в основном и на Соловках. А это уже подводит нас вплотную к двум важным умозаключениям. Первое, это то, что осмысление лабиринта в христианстве как пути, который проделывает душа, видимо очень близко к назначению лабиринтов в древности. Более важные открытия на этом направлении нас ждут дальше. Второе — это явная принадлежность лабиринта культуре древних арьев. В таком случае в Дагестане перед нами явное материальное свидетельство продвижения арьев на юг через Кавказ. Очень возможно, что это были предки тех, кто стал известен позднее на Ближнем Востоке под именем митанийцев, принесших на Восток высокое искусство конной выездки. Забегая вперед, укажем и на спиральный орнамент, который был принесен арьями в Индию. Ярчайшим примером сохранности спирального лабиринта как символа солнца у индийских арьев являются детали декора четырех ворот ступы Санчи — буддийской святыни I века до Р.Х. Архитравы — поперечные балки ворот символизируют небеса, на концах которых изображены солярные спирали.
Сечка Архангельской губернии, украшенная односпиральными завитками-«лабиринтами».
Внимательно рассмотрим специфику рисунков лабиринтов. По мнению ученого мужа А. А. Миллера, прообразом любого лабиринта является спираль, а квадратный лабиринт выступает в качестве позднейшего варианта круглого и подковообразного лабиринтов. Почему именно спираль была первообразом усложненных форм позднейших лабиринтов, мы могли понять, когда чуть выше разбирали связь лабиринта с водной стихией, с воронкой водоворота.
Английский «холм фей» с дверью, ведущей в Нижний мир. Вероятно, Гластонбери-Тор играл роль такого холма — по крайней мере, в валлийской мифологической традиции.
Теперь перейдем от символа глубины к символу высоты, бинарно выступающим вместе в символике лабиринта. Здесь уместно вспомнить рисунок на камне рядом с могилой князя Трувора. На нем изображен своеобразный квадратный лабиринт: три концентрических квадрата, связанных между собой двумя крестообразными линиями, идущими под прямым углом. В Северной Руси такие изображения, а равно и всевозможные по конфигурации лабиринты называли «вавилонами», и символизировали они мировую гору, космический центр мироздания.
Точно такой же «вавилон», как и на могиле Трувора, был найден на камне двухтысячелетней давности во Франции, на древней границе между двумя крупнейшими племенами древней Галлии: карнутами и битуригами, претендовавшими на ведущую роль во всем континентальном галльском мире. Тогда этот символ выражал своеобразный сакральный центр этого мира. Философ-традиционалист Рене Генон называет символ тройного квадрата «тройной друидической оградой» и видит в нем символ друидической иерархии. Французский историк Луи Шарпантье считает, что одной из тайн тамплиеров было возрождение кельтских древних ритуалов. Не случайно, по мнению Шарпантье, арестованные королем Франции Филиппом Красивым тамплиеры, содержавшиеся в замке Шинон, рисовали на стенах узилища загадочные знаки: пылающие сердца, кресты, поле с квадратами, карбункулы и тройную друидическую ограду.
Б. А. Рыбаков предположил, что у нас это изображение связано с расчетами зодчих Древней Руси. Из уважения к заслугам перед исторической наукой Б. А. Рыбакова будем считать, что он пошутил. В своем исследовании древних символов А. Голан утверждал, что «знак в виде нескольких вписанных друг в друга прямоугольников — это план «священной горы», олицетворяющей середину земли». К этому мы обязаны добавить, что это не просто гора и не просто середина земли, это образ полярной горы Меру — сакрального центра Вселенной. Однако самое удивительное в том, что эти же «вавилоны», с точно таким же рисунком, автором этих строк были обнаружены и в священном граде Константинополе, и не где-то, а в самых сакральных, узловых точках географии Царьграда. Один такой «вавилон» находится на хорах Софийского собора. Рисунок процарапан на перилах рядом со знаменитым автографом норвежского викинга Хальфдана. Другой же «вавилон» можно видеть во дворике Семибашенного замка, прямо у Золотых ворот, в которые, пр преданию, должны войти освободители града Константина — «ксанфон генос», русый род, воплощенный в мощь русской православной армии.