Страница 65 из 122
Иллюзию ли? Интуиция не подвела автора книги. Не секрет, что по убеждению советских ученых первыми насельниками Русского Севера были финно-угорские племена. Хорошим академическим тоном считалось всю многосложную топонимику Севера объяснять исходя из угорских наречий северных дикарей. И вдруг в самом центре этого чисто гипотетического финно-угорского языкового ареала появляются Соловки, от «СОЛО», или «КОЛО», — солнце древних арьев. Конечно, советская и постсоветская академическая школа не зря жевала и жует своим беззубым ртом народный хлеб, впрочем, не столь сытно в последнее время, как того хотелось бы ученым мужам. Находились, да и найдутся умники, которые с помощью филологической эквилибристики докажут, что Соловки, при перестановке фонем — нужное правило, конечно, отыщется — это древнее финно-угорское слово «Икволос», что в переводе будет убедительно звучать как остров или вода. Простенько и со вкусом. Ведь, кроме Соловков, угры не ведали иных островов, да и воды, за исключением Белого моря, не знали. Нарисованная псевдонаучная утопия всего лишь квинтэссенция паранаучного подхода убогой советской исторической школы.
Именно этот подход долгое время и не давал приблизиться к пониманию главной загадки Соловецкого архипелага — таинственных лабиринтов. Приготовьтесь не просто к увлекательному исследовательскому путешествию в прошлое, мы с вами отправляемся на поиски нашей древней прародины, на священную землю, ставшую колыбелью великого арийского племени, потомков праотца Иафета. Если готовы, тогда пристегните ремни — многие выводы и факты могут показаться головокружительными. Но вначале договоримся доверять здравому смыслу и видеть в корневой морфеме названия островов именно солнце — объект поклонения наших предков.
Итак, мы делаем первый шаг в таинственный лабиринт истории. Соловецкий архипелаг является самым восточным и фактически самым северным ареалом распространения загадочных каменных лабиринтов во всей Европе. И хотя Соловецкие лабиринты составляют сравнительно немногочисленную группу в ряду дерново-кустарниковых и каменных лабиринтов Северной части Европейского континента, именно здесь находится самое древнее сооружение такого рода, и, что самое важное, именно на Соловецком архипелаге, на Большом Заяцком острове находится и самый большой из известных лабиринтов! Прошло более 150 лет с тех пор, как появились первые научные публикации, посвященные этой проблеме.
В 1844 году Е. Баэр (Е. Ваег) описал каменный лабиринт на острове Вир в Финском заливе. В том же году X. Ф. Массманн (Н. Р. Massma
«Культура лабиринтов» на Соловках представлена не только собственно каменными лабиринтами как таковыми, но и менгирами, сейдами, каменными курганами, объединяемыми в единый археологический комплекс с дюнными стоянками с кремневым и кварцевым инвентарем II тысячелетия до Р.Х.
В начале II тысячелетия в этом ареале прослеживаются стоянки оленеводов-саамов. Этого оказалось достаточно для пылкого воображения ученых мужей, чтобы признать и древнюю культуру таинственных лабиринтов протосаамской. В расчет не принимались древние устные предания самих саамов, в которых они связывают лабиринты с древними племенами, которые жили на Русском Севере до прихода туда саамов из-за Урала. Достоверно известно, что саамы никаких лабиринтов сами не строили и не могли объяснить их практический или сакральный смысл. Но где там бедным саамам тягаться с советской академической наукой. Лабиринты были признаны наземными планами рыбных ловушек. Законный вопрос: для какой надобности саамам этот каменный чертеж? Ответ, который дали на этот вопрос классики материалистической, марксистско-ленинской интернациональной школы, потрясает своей большевистской прямотой и незатейливостью. Оказывается, бедные саамы по рассеянности часто забывали, как ставить рыбные ловушки, и им приходилось идти на берег и по каменным чертежам восстанавливать их в памяти, а потом стремглав бежать к воде, чтобы по пути опять не запамятовать. Улов у бедолаг, видимо, был неважнецким.
Изучая рыболовецкий опыт кабинетных умников, невозможно взять в толк, почему лабиринты-ловушки надо было устраивать так, чтобы рыба как легко входила туда, так же легко и выходила. Что же побуждало бедных саамов делать столь бесполезные ловушки, над которыми хохотали рыбы? Видимо, вековая верность традиции оленеводов и по совместительству рыбаков-любителей перебарывала чувство голода. Так и жили бедные саамы без рыбки, чего не скажешь об их академических коллегах с законными надбавками к жалованью за кандидатские и докторские за «рыбные ловушки».
Здесь будет уместно упомянуть вкратце и другие версии относительно назначения лабиринтов. Мне приходилось слышать мнение о том, что рисунок многих лабиринтов повторяет внутриматочные мышцы женщины. Предположение это более чем забавное, но зерно истины оно в каком-то смысле улавливает. Дело в том, что в центре лабиринтов воздвигались маленькие каменные насыпи, под которыми находят останки людей, кремированных, однако, в другом месте. В таком случае, автор этого предположения пытается провести аналогию с древними арийскими захоронениями в скорченном положении, повторявшем позу эмбриона. Налицо идея вторичного рождения покойника для инобытия в Царстве теней. Однако это предположение мы не можем считать удовлетворительным хотя бы потому, что многие лабиринты имеют разные формы и конфигурации, многие из которых при самом изощренном воображении мужчины после долгого, вынужденного одиночества не могут напомнить детородных женских органов.
Есть еще одна забавная теория. Суть ее в том, что лабиринты служили для своеобразной инициации молодежи под пристальным вниманием погребенного предка. Предполагается, что инициируемый должен был суметь войти в лабиринт и так же успешно из него выйти. Подразумевалось, что сделать это было многим испытуемым не под силу. Те, кому довелось видеть лабиринты собственными глазами, могут засвидетельствовать, что это испытание может оказаться не под силу только субъектам в состоянии обострения белой горячки. Из уважения к нашим предкам мы не можем допустить, чтобы их «допризывная» молодежь часто страдала этим недугом цивилизованного человечества. О сакральной стороне метафизики подобной инициации даже не упоминалось.
Прежде чем перейти к изложению наших соображений касательно назначения лабиринтов в древности, коснемся того экологического и исторического ландшафта Соловков, который удивительным образом сохранил для нас в нетронутом виде сооружения наших предков, населявших таинственную, влекущую и страстно, в последнее время, искомую русскими интеллектуалами Гиперборею, чьим неоспоримым археологическим памятником являются священные лабиринты. Большинство лабиринтов на Соловках лежат относительно уровня моря на уровне первой морской террасы, сформировавшейся не ранее III тысячелетия до Р.Х., тогда как последние по своему расположению лабиринты можно датировать концом II — началом I тысячелетия до нашей эры. По времени это почти совпадает с началом мегалитических культур в Скандинавии и на Британских островах.
Очень важно отметить, что экологический фон Соловецких островов был неизменным в течение последних трех тысячелетий. Удивительно, что памятники первобытной археологии все также лежат нетронутыми на тонком, всего в несколько сантиметров, слое почвы. Еще более удивительно то, что на Большом Заяцком острове Соловецкого архипелага древнейшие лабиринты, в том числе и самый большой из известных в Европе, были бережно сохранены для нас мучениками Соловецкого лагеря особого назначения. Светлая им память.
Одним из самых загадочных археологических объектов этого острова является маленькая круглая розетка из белого кварцита. Ровный круг диаметром около 1,5 метра разбит на два равных сектора, один из которых дополнительно разделен на шесть равных долей. Безусловно, розетка имеет связь с древним солярным культом древних индоевропейцев. На память приходит и замечательное исследование индийского ученого начала XX века Л. Б. Тилака, автора книги «Арктическая прародина в Ведах», в которой он безупречно обосновал на базе материала древних Вед и священной иранской книги Авесты тезис о том, что прародиной арийских племен была Арктика, Гиперборея древних эллинов. В частности, Л. Б. Тилак указывает, что в гимне Ригведы (1, 164, 12) первая строка стиха описывает год, имеющий 12 форм и пять сезонов, а вторая строка уже определяет год в шесть сезонов и 12 месяцев, называя его, однако, «сапташва» — семилошадныи, или «саптачакра» — семиколесный, что относится к семи месяцам, или семи солнцам, или семи лучам.