Страница 4 из 70
Высоченный незнакомец с широкой грудью стал ее мужем, а его хижина с соломенной крышей – ее домом.
Когда брачные клятвы были произнесены, Дагберт презрительно бросил:
– И не вздумай возвращаться в Пенхерст, иначе барон своими руками убьет тебя. Он сам сказал мне это, а барон слов на ветер не бросает.
После этого Дагберт и его спутники развернулись и быстро скрылись в лесной чаще.
Великан с золотистой гривой, которого церковь назвала ее мужем, направился к своему крохотному жилищу, неслышно ступая по мягкой весенней почве. Гвинет, открыв рот, смотрела ему вслед. Неужели он ничего ей не скажет? Совсем ничего?
Леди не могла припомнить случая, когда она была бы еще больше напугана. И сердита.
– Неужели ты не мог ничего сделать, чтобы остановить это безумие Дагберта? – громко спросила она, последовав за молчаливым незнакомцем. – Почему ты позволил так нелепо обвенчать нас?
Повернувшись, Арик посмотрел на нее. На его точеном лице застыло вопросительное выражение, а в ледяном взоре серых глаз вспыхнул вызов.
Молчание затянулось. Заскрежетав зубами, Гвинет стиснула руки в кулаки так сильно, что ее ногти впились в мозолистые ладони. У нее никогда не хватало выдержки держать язык за зубами. Вот и сейчас она чувствовала, что не в силах и дальше хранить молчание.
– Эй ты, деревенщина, погрязшая в болотной трясине, скажи хоть что-то!
На его чеканном обветренном лице появилось выражение удивления.
– Погрязшая в болотной трясине? – переспросил он.
Это все, что он может ей сказать? Он женился на ней против ее воли! Но Господь вседержитель! Похоже, он женился и против собственной воли! И между прочим, он произнес ее ругательство, вместо того чтобы повторять нелепые брачные клятвы. Похоже, этот человек в прошлом не был особо робким. Ну почему он сейчас так переменился?
– Эй ты, погрязший в болотной тине, закусанный мухами и с мозгами барана! Почему ты женился на мне?
Отвернувшись, великан распахнул дверь своей хижины и, пригнувшись, нырнул в нее.
– Может, мне было лучше стать свидетелем твоей смерти?
– Разумеется, нет, тупоголовое животное! – крикнула она ему вслед. – Ты должен был отговорить их от этой бредовой идеи, пообещать остановить засуху или подраться с ними.
– Если ты помнишь, я пытался договориться с ними, – напомнил ей Арик. Он едва сдерживал себя.
Ну хоть сейчас-то он рассердится? Ведь он давным-давно должен был разозлиться!
– Пытался? – переспросила Гвинет. – Ты это так называешь? Да еще не родившийся ребенок моей кузины мог бы сказать больше, чтобы прекратить этот фарс!
Арик снова повернулся к ней, остановившись в узком проходе за дверью. Его широкую грудь, которая оказалась всего в нескольких дюймах от ее лица, прикрывала простая зеленая туника. Его глаза, устремленные на нее, походили на сердитые грозовые тучи.
– А что сделала ты? – спросил Арик.
– Я… я говорила им, что не хочу выходить замуж. Я брыкалась, ругалась, визжала…
– Ну да, ты делала все это так громко, что тебя было слышно не только в здешних местах, но даже в Лондоне, – кивнул Арик.
Гвинет лишь охнула, а этот зверь отвернулся с усмешкой, обнажив ряд удивительно белых и ровных зубов. Потом он прошел в глубь маленького дома. Гвинет неуверенно вошла следом за ним. Даже полный осел догадался бы, в какой она ярости!
Войдя в дом, Гвинет остановилась и огляделась по сторонам. Дряхлая кровать стояла на грязном полу возле почерневшего очага. На единственном стуле валялись его штаны. Крохотный столик с подломленной ножкой и стоявший на нем кувшин без ручки заполняли остальное пространство. В маленьком окошке не было стекла. Гвинет в отчаянии закрыла глаза.
Половину жизни она спала на холодном каменном полу в Пенхерсте, мечтая о том, чтобы занять положение хозяйки замка и обрести дом, в котором она появилась на свет. Больше всего Гвинет хотелось вернуться туда, где люди смотрят на нее с радостью, а не считают ее обузой. Увы, дядя Бардрик очень часто напоминал ей об этом.
Гвинет всегда знала о том, что ему больше было по нраву называть себя лордом Кэпшоу и выдавать двух своих дочерей за знатных леди. И все же она надеялась на то, что дядя позаботится о единственной дочери своего брата и найдет ей достойного мужа. Разве не для этого он привозил в замок великолепного сэра Пенли Фэрфакса?
Да, именно в это она верила последние две недели. Но теперь-то Гвинет поняла, что задумал ее дядя Бардрик, будь он неладен!
Вместо этого дядя выдал ее замуж за человека, которого боялись все на двадцать миль в округе, включая даже сэра Пенли. И мужем ее по воле дяди стал нищий, который к тому же знается с темными силами.
Гвинет поежилась, вспомнив, что люди рассказывали о нем. Слухи о его магических способностях пошли после того, как он укротил дикую собаку, которая загрызала свиней, кур и даже коров по всей деревне. Этого было довольно, чтобы люди начали его подозревать. Кухарка дяди Бардрика умерла на следующий день после того, как перекинулась с одиноким колдуном парой слов на базаре, где они покупали мясо. Жителям замка все это не нравилось. А потом началась засуха – вот уже шесть месяцев все ждали благословенного дождя, а его все не было и не было. Это окончательно убедило людей, что отшельник был колдуном. Похоже, это правда, со вздохом подумала Гвинет.
Что же он с ней сделает?
– Ты всю ночь собираешься простоять в дверях? – спросил незнакомец. – Так и не решишься пройти в дом?
Разве у нее был другой выбор? Она могла или умереть от руки дяди Бардрика, или испытать судьбу с колдуном.
– В дом я войду, только не думай, что я стану тебе женой, – промолвила Гвинет в ответ.
Нерешительно двинувшись вперед маленькими шажками, Гвинет прошла по слою грязи к единственному стулу. Уставившись на сиденье стула, заваленное его бельем, Гвинет спросила себя, как она сможет провести с ним хотя бы одну ночь.
Но нельзя было отрицать: этот мужчина представлял собой нечто привлекательное, он напоминал ей крупную и осторожную дикую кошку.
Арик и не подумал убрать свое белье со стула. Гвинет нетерпеливо постучала ногой по полу. Она ждала. Наконец, вздохнув, он подошел к стулу и забрал одежду. Гвинет села.
– Как видишь, я не ждал здесь леди, – заметил он.
– Ты уверен? – отозвалась Гвинет. – Твои слабые протесты против этого союза не показались мне убедительными, и я даже сочла, что ты лгал, отшельник.
Арик растянулся во всю длину на узкой кровати, заняв почти весь матрас. Его длинные мускулистые ноги в чистых коричневых штанах оказались всего в нескольких дюймах от ее колен. Гвинет с трудом сглотнула. Этот человек – настоящий великан, и наверняка он очень силен. Интересно, захочет ли он, чтобы она исполняла свои супружеские обязанности на этой маленькой кровати, матрас которой, без сомнения, кишит блохами?
– Честно говоря, миледи, мне тут никто не был нужен, а уж особенно молодая особа с таким острым языком, – вздохнув, ответил Арик. – Но что сделано, то сделано.
От такого оскорбления Гвинет только рот раскрыла.
– Если ты хотел сохранить свой мир, то надо было за него бороться! Вместо этого ты мямлил что-то невнятное, как баран. Но если бы ты подумал…
Отшельник вскочил с постели с таким проворством, какого она от него никак не ожидала. Он подскочил к Гвинет, схватил ее за руки и рывком поднял со стула. Он был так близко, что она ощутила жар его тела.
Да уж, теперь, похоже, он мямлить не собирается. От гнева его серые глаза потемнели и стали черными, как угли, и в них появилось угрожающее выражение.
– Ты то и дело оскорбляешь меня и мой дом, – проговорил Арик. – Мне здесь, в моем убежище, не была нужна ни ты, ни твой бесстыдный рот! Я пытался договориться с твоим дружком Дагбертом, но безрезультатно! Я женился на тебе ради того, чтобы спасти тебе жизнь, а ты осмеливаешься грубить мне! Господи, женщина! Да ты настоящая ведьма, гарпия! Говорил тебе об этом кто-нибудь?