Отряд имени Сталина

– Штандартенфюрер уполномочен выполнить любое ваше пожелание, от обеспечения безопасности до разгона кровососущих паразитов, если вы того пожелаете…

Не выдержав серьезности момента, штандартенфюрер фыркнул, весьма умело замаскировав это под кашель. Но было поздно – два острых начальственных взгляда скрестились на нем. От взгляда штатского у бывалого и непугливого штандартенфюрера поневоле что-то сжалось внутри – глаза казались совершенно пустыми и лишенными той самой призрачной субстанции, что поэты и священники зовут душою…

– Герр Штуце, – выдержав паузу, заговорил фон Айзенбах. – Вы ведь военный? Хороший военный, раз вас приставили помогать мне, так?

– Так точно! – тихо и сдавленно произнес штандартенфюрер. – Мое начальство, товарищи, а особенно враги Рейха считают меня хорошим солдатом.

– Ну а меня считают гениальным ученым! – неожиданно раздраженно выкрикнул штатский. – И мне мало простой безопасности, понимаете? Мы решаем здесь задачи национальной важности, и если потребуется, вы и ваши подчиненные руками переловите всех мух и комаров в округе…

– Яволь, герр фон Айзенбах! – почтительно воскликнул Штуце. – Выполню любое ваше приказание.

– Ну-ну, не считайте меня старым сухарем, – с неожиданной улыбкой проговорил ученый. – Я пожилой человек, но ничто не обрадует меня в этой глуши так, как простое человеческое общение за бокалом-другим коньяку или кружечкой нашего, немецкого пива, а вы, как я вижу, господин штандартенфюрер, весьма интересный и не лишенный юмора собеседник. Но прежде о делах…

Достав из бокового кармана пиджака карту, фон Айзенбах встряхнул ее, разворачивая, затем растерянно завертел головой в поисках стола. Штуце щелкнул пальцами, и дюжий фельдфебель вырос прямо перед ними. Отрывисто отдав честь, фельдфебель догадливо нагнулся перед ученым, подставляя спину, и тот, с улыбкой пробормотав: «Danke, mein lieber», постелил на широкую, как письменный стол, спину карту, а потом склонился над ней с карандашом в пальцах. Бригаденфюрер укоризненно покачал головой и недовольно шепнул подчиненному:

– Чтобы все условия для господина ученого были созданы в ближайшее время!

– Гершафтен! – Фон Айзенбах вновь махнул затянутой в перчатку рукой. – Прошу вашего внимания. Вот место нашего расположения, насколько я понимаю. Оно было выбрано не здесь и не сейчас и не нуждается в дальнейшем утверждении. Я убежденный член партии и ради нашей общей победы готов на жертвы, поэтому мне не требуется роскошь. Но рабочая обстановка действительно необходима. Это, герр Штуце, особенно касается паразитов, я не имею в виду комаров, но вот эти несколько близлежащих деревень… точнее, их жители…

– Если позволите, герр фон Айзенбах, – почтительно заговорил Рудольф Штуце. – В целях сохранения секретности я, как специалист, хотел бы порекомендовать не трогать эти деревни, которые, кстати, находятся от нас за десятки километров, а ограничиться маскировкой, караулами…

– Ваши соображения, Штуце, я понимаю. Но сияние, – профессор особенно выделил это слово, – может выдать. Так что эти деревни должны превратиться в пепел. Я хочу, чтобы данная местность стала безжизненной пустыней, гершафтен…

…Вокруг шумели пилами русские пленные-рабы, довольно перекрикивались караульные эсэсовцы, ревели моторами несколько гусеничных тягачей, тащившие спиленные деревья в сторону от освобождаемого пространства, но штандартенфюрер Штуце очень внимательно слушал человека, к которому, несмотря на его неуместный в завоеванном русском лесу штатский вид, уже испытывал глубокое уважение. А ученый вещал, словно находясь на кафедре родного университета, а не в глухом варварском лесу далекой северной России…

– … Война, гершафтен, может иметь множество лиц, – увлеченно размахивая карандашом, Айзенбах не видел ни бригаденфюрера со штандартенфюрером, ни склонившегося перед ним с картой на спине фельдфебеля. Взгляд его был устремлен прочь, разум блуждал в высоких материях, к которым он стремился приблизить своих собеседников. – Вы – чернорабочие, да-да, не обижайтесь, гершафтен, чернорабочие нашей великой Победы! Есть еще война воздушная, есть война политическая, экономическая, в которой мы под предводительством великого фюрера победили, разорив паразитов-евреев. Идет война социальная с этими недочеловеками-славянами. Я же собираюсь дать в руки воинов Великого Рейха ключ к совершенно новому типу войны, невиданному доселе! – Глядя на восторженно-растерянные лица слушателей, ученый выдержал торжественную паузу и продолжил: – Я не могу пока раскрывать все секреты, но, полагаю, что при помощи моего изобретения мы сможем управлять самим театром военных действий!..

…Глядя на седых ветеранов той Великой Войны, современник задумается – как же давно это было. Память о событиях тех дней стирается, и только эта седина, старые кинопленки тех лет, газетные вырезки и пожелтевшие страницы дедовских дневников напоминают нам о Великой Отечественной войне, о нашей Победе, о цене, которую мы заплатили. Десятки миллионов жизней, израненная земля, израненные души. Фашисты действовали беспощадно, используя для победы все средства. Они были опытными, умелыми солдатами, обладали самой современной по тем временам военной техникой. Но даже в тяжелейшие дни, когда надежда казалась потерянной, наша страна делала все для будущей Победы.

Осенью сорок первого, когда гитлеровское Люфтваффе бомбило Москву, наши летчики бомбили Берлин. Фашисты выбрасывали воздушные десанты у самой столицы, а наши готовили свои. В наспех созданных лагерях готовились сотни разведывательно-диверсионных отрядов. Некоторые из них волею судеб обрели славу, другие, выполнив свой долг, остались безымянными. Слишком много героев и слишком мало тех, кто был готов воспеть их подвиг.

Осенью сорок первого в Москве на базе особой дивизии НКВД формировался особый отряд, названный именем Верховного главнокомандующего страны. Парашютно-десантный отряд имени Сталина состоял исключительно из добровольцев, молодых людей, спортсменов. Особое предпочтение отдавалось желающим с парашютной подготовкой, которые знали немецкий язык и обладали специальными навыками. Помимо общих диверсионных задач, подготовки и организации партизанского движения, перед бойцами Отряда имени Сталина ставились и особые задачи, узнать о которых им предстояло непосредственно перед выполнением.

Несмотря на нехватку времени, бойцов готовили тщательно, жертвуя временем на сон и отдых. Из молодых ребят, недавних выпускников средних учебных заведений и вузов, спешно готовили профессиональных диверсантов – мастеров на все руки. За какие-то полгода масса добровольцев должна была стать сплоченной группой, овладев навыками воинской дисциплины. Им также предстояло научиться метко стрелять в любых условиях, выживать в лесу, водить бронетехнику, взрывать мосты и дороги. Но главное умение, которое они должны были приобрести, – расчетливо жертвовать своими жизнями. И жизнями своих товарищей…

Тяжело в учении – легко в бою!

…Свистки-команды поискового отряда фашистов раздавались все ближе и ближе. Николай ухмыльнулся, обленившиеся тыловые фрицы, похоже, и не подозревали, с кем столкнулись. Судя по треску веток и окрикам, немцев было не более полувзвода, который неграмотно скучковался в одном месте. Засада была давно готова к бою. Покашливание сбоку дало знать, что «Ваня держит Колю»… Мушка встала на уровне глаз, и Коля, выдохнув, замер, прижавшись к прикладу. Насквозь промокшая от пота гимнастерка липла к спине, комары и слепни нещадно грызли бойцов, которые стоически не обращали на них внимания.

Позиция была выбрана правильно, убойная позиция с левого края оврага, прорезавшего редкую поросль и поляну на окраине дремучего леса. Вот наконец и наши. Два паренька, одетые в драные красноармейские шинельки, не сбавляя скорости, галопом рванули сквозь поляну к оврагу, сиганули вниз спиной вперед на заранее приготовленные лежки и схватили автоматы. Следом показались немцы, забирали широким шагом, неспешно, перед ними суетились полицаи с нарукавными повязками, загоняя дичь для своих хозяев. Враги не знали, что огневой мешок для них уже готов…