Ришелье

Таким образом, очевидно, что политическая программа, столь четко сформированная в «Политическом завещании», и в самом деле в основных чертах воплотилась в жизнь к 1642 году. «Приняв в 1624 году в управление «умирающую Францию» (La France mourante), он (Ришелье. — А. Е.), оставлял Людовику XIII в 1642 году «Францию торжествующую» (La France triumphante). Так, во всяком случае, представлялось министру-кардиналу на смертном одре».

Несомненными итогами 18-летнего правления кардинала Ришелье были: утверждение абсолютизма во Франции, разгром гугенотской партии внутри страны, ликвидация угрозы испано-австрийской и папской гегемонии, угрожавшей «распространить власть инквизиции на всю Западную Европу. История должна поэтому признать, что кардинал Ришелье фактически оказал цивилизации значительную услугу». «Успех его (Ришелье. — А. Е.) дипломатии, подготовившей последующую гегемонию Франции на континенте, окружил ореолом его фигуру». Бесспорен и огромен вклад Ришелье в развитие французской культуры. «Он придавал очень важное значение литературе и, имея претензию сам быть писателем, окружил себя поэтами и критиками, назначал им пенсии и стремился поставить литературу и театр на службу своей политике. С этой целью он основал Французскую академию и соответственно направлял ее деятельность. Он содействовал формированию классицизма как официального, общегосударственного литературного стиля. Он поддерживал также зарождавшуюся в это время периодическую печать и использовал для пропаганды своей политики основанную в 1631 году Теофрастом Ренодо «Французскую газету» («Gazette le France»).

Видимо, по этой причине, когда в ноябре 1985 году во Франции отмечалось 400-летие со дня рождения Ришелье и 350-летие основанной им Французской академии, в организованных по этому случаю торжествах был выделен лишь один аспект из многообразной деятельности кардинала — культура.

Сам Ришелье, умирая, вряд ли мог предположить, что его далекие потомки будут вспоминать о нем лишь в связи с Академией. «Ежели тень моя, которая в сих записках явится, возможет по смерти моей несколько способствовать в учреждении сего великого государства… то я почту себя счастливым», — писал Ришелье в своем «Политическом завещании». Честолюбие, которым природа столь щедро «одарила» Ришелье, побуждала великого кардинала даже из могилы пытаться навязать современникам свою волю. Попытка эта, разумеется, не могла быть успешной. «И все же огромный вклад кардинала Ришелье в создание новой Франции не может быть убедительно оспорен. Безусловно, он принадлежит к числу наиболее крупных и ярких фигур во французской истории, с которых началась, собственно, национальная политика Франции».

В предлагаемой вниманию читателей книге профессора французской истории Бирмингемского университета Роберта Кнехта предпринята очередная попытка нового «прочтения» биографии знаменитого кардинала.

Профессор Р. Кнехт в своей книге отошел от привычного для нас хронологического принципа написания биографии своего героя. Выделив в отдельные главы крупные проблемы государственной деятельности министра-кардинала, он сумел более четко и, возможно, более наглядно показать личность Ришелье и его эпоху, нежели это можно было бы сделать, сохраняя традиционную структуру книги.

Думается, что читатели с интересом встретят новую биографию Ришелье и, возможно, не без пользы для себя прочитают многие ее главы. Несомненного внимания, на наш взгляд, заслуживают такие разделы отдельных глав, как, например: раздел второй главы 2 (Основа власти Ришелье), раздел второй главы 3 (Ришелье-человек), глава 11 (Ришелье как пропагандист) и глава 12 (Ришелье как покровитель литературы и искусства). Это, конечно, не означает, что не названные нами разделы и главы не заслуживают внимания. Здесь речь идет лишь о том, что сюжеты, связанные с началом политической биографии Ришелье, а также с проблемами внешней политики и экономики в отечественной историографии, разработаны довольно полно, в связи с чем в книге Р. Кнехта по этим вопросам российский читатель вряд ли найдет что-то принципиально новое и неизвестное.

Вместе с тем, написанная живо и интересно, книга английского историка, несомненно, найдет своего благодарного читателя.

Предисловие

Кардинала Ришелье роднит с Бисмарком то, что оба они принадлежат к тем немногим иностранным государственным деятелям, которых знает средний образованный англичанин. Почему так случилось — предмет размышления. Сами по себе его достижения, хотя и значительные, не более важны, чем плоды деятельности некоторых других государственных мужей, чья известность ограничивалась их собственными странами. Не повлиял Ришелье и на историю Англии. Его роль в разгроме экспедиции Бекингема к Иль-де-Ре вряд ли оправдывает исключительное место, которое он занимает в английском историческом мышлении. Гораздо более значительным, возможно, было усердное культивирование кардиналом собственной посмертной репутации. Поручив историкам восславлять его достижения и записывая свои политические идеи на бумагу, он сделал все возможное для того, чтобы не быть легко забытым или недооцененным. Возникает вопрос: до середины двадцатого столетия англичане представляли кардинала не столько героем, сколько злодеем. Макиавелли, по их представлениям, имел с ним ближайшее сродство: дьявол и священник одновременно. Почему это произошло?

Популярность кардинала у народа Англии девятнадцатого столетия, вероятно, объясняется влиянием художественной литературы, а не истории.

В 1826 году Альфред де Виньи, один из пионеров французского романтизма, опубликовал исторический роман «Пятое марта», в котором Ришелье представлен жестоким тираном. Среди английских читателей был Эдвард Булвер-Литтон, роман вдохновил его написать пьесу белым стихом, названную «Ришелье, или Конспирация». Автор не испытывал ненависти к Ришелье. Он видел в нем диктатора Франции, но одновременно и ее благодетеля, человека двойственного характера, мудрого и злого одновременно. Писатель заинтересовал знаменитого актера Макреди и помог тому увидеть драматический потенциал Ришелье с «одной ногой в комедии, а другой — в трагедии». Актеры в те дни принимали историю всерьез. Макреди прочитал «Пятое марта» и, узнав, что де Виньи в Англии, встретился с ним. «Он будет великолепен в роли Ришелье», — предугадал де Виньи, — и у меня есть многое, что рассказать ему об этом человеке, чьим личным врагом я чувствовал себя все время, пока писал «Пятое марта». 24 февраля 1838 года Макреди ответствовал Булвер-Литтону: «Граф де Виньи уделил мне более двух часов во вторник и показал Ришелье как живого». Подсказка хорошо помогла Макреди. Спектакль в Ковент-Гардене (1839 г.), в присутствии королевы, прошел прямо на ура. Последовали частые постановки, только Генри Ирвинг представил ее в Лицеуме не менее четырех раз. Ришелье стал известен в Англии как сценический злодей. Сн также получил известность благодаря романам Александра Дюма, особенно «Трем мушкетерам». В 1896 году он вновьпоявился в популярном романе Стенли Веймана «Под красной мантией», который был с успехом воспроизведен Хеймаркетским театром, так стоит ли удивляться тому, что Ришелье сделался своим по эту сторону пролива? О нем узнали школьники и выпускники благодаря частому упоминанию его имени в экзаменационных вопросах по новой истории Европы. Прошлые поколения историков представляли его как реставратора величия Франции после разрушительных гражданских войн и основателя абсолютной монархии, которая достигла своего зенита при Людовике. XIV. Эта картина остается в основном верной, но современные исследования несколько изменили ее в различных направлениях. Внимание нового поколения историков привлек ряд аспектов, которыми пренебрегали ранее: природа абсолютизма, королевская власть в провинции, влияние Тридцатилетней войны на налоги, причины социальных потрясений. В ряду более значительных достижений в этих областях надо отметить исследования массовых восстаний французских студентов при Ришелье. О природе абсолютизма вели жаркие споры Поршнев, Мунье и Бейк. Уильям Черч исследовал концепцию Ришелье «разум государства». Роль интендантов в меняющемся состоянии королевской казны изучалась Ричардом Боннеем. По-новому был освещен, в частности, Давидом Паркером, мятеж Ла-Рошели и гугенотов в целом. Джозеф Берджин показал, что в основе власти Ришелье было нечто большее, чем доверие короля: сыграло свою роль систематическое приумножение и без того обширного личного состояния, немалую часть которого составляли земли и службы в Западной Франции. В нашем труде сделана попытка объединить открытия последних лет и увидеть Ришелье в новом ракурсе.