Страница 58 из 178
В Бреслау образовалось общество старых дам, ревностных католичек, душой преданных австрийскому правительству. При посредстве монахов, они успели склонить на свою сторону нескольких членов ратуши и решились всеми мерами помочь австрийскому фельдмаршалу овладеть Бреслау и действовать оттуда против Фридриха.
Король узнал об этом вовремя, через преданную ему даму, которая очень искусно сумела попасть в данное общество и, войдя в доверие, выведать все тайные подробности. Под предлогом совещаний Фридрих пригласил к себе в лагерь главных членов магистрата и спросил их: «Во всей ли точности бреслауское начальство исполняет права нейтралитета?» Ратсгеры отвечали, что они ни в чем не отступали от своих обязанностей. Тогда король показал им письма, из которых ясно было видно, что они подвозили съестные и полевые припасы австрийскому войску, отправили 140 тысяч гульденов к Марии Терезии и находились в письменных сношениях с Нейпергом. Улики были налицо: ратсгеры во всем сознались.
«На первый случай, — сказал им Фридрих, — я хочу быть милостив, но за ваш проступок требую услуги. Если вы нарушали права нейтралитета для австрийцев, то можете нарушить их и для меня, чтобы поправить дело. Мне надо перебраться за Одер и для того провести несколько отрядов через Бреслау. Надеюсь, что не встречу противоречий в бреслауском магистрате».
Члены магистрата были на все согласны, радуясь, что так дешево отделались.
Итак, отправленные Фридрихом к Бреслау полки вступили в город: городской майор впереди войск провожал их через улицы. Но вдруг полки поворотили к главной площади. Майор, полагая, что они сбились с пути, хотел им показать ближайшую дорогу к одерским воротам, но принц Леопольд Дессауский очень вежливо попросил его вложить шпагу в ножны и отправиться на покой в свои казармы, объяснив, что цель вступления войск — не пройти через город, а занять его.
На другой день, 10 августа, было объявлено, что город лишен нейтральных прав и что жители должны являться в ратушу для принесения присяги королю. Всех австрийских чиновников уволили со службы; после присяги состоялся торжественный молебен, а вечером город был иллюминирован. Фридриху возвестили о занятии Бреслау через выстрелы из пушек, которые были расставлены на всем протяжении от города до Штреленского лагеря.
Нейперг узнал довольно поздно, что пруссаки его опередили. Он занял выгодную позицию в горах и продолжал малую войну, не пуская неприятеля к решительному делу. Пока эти события совершались в Силезии, две французские армии вступили в Германию. Одна, под начальством маршала Мельбуа, приблизилась к границам Ганновера, а другая, под командой маршала де Бель-Иля, направилась на помощь к Баварии и в середине августа соединилась с баварскими полками.
Миролюбивый король Георг II, видя опасность ганноверской области, поспешил объявить себя нейтральным (вначале Англия, находящийся с ней в личной унии Ганновер и Нидерланды поддержали австрийцев), а курфюрст Баварский немедленно вступил в австрийские владения. Неудача Нейперга и взятие Фридрихом Бреслау вынудили Марию Терезию уступить. В лагерь к Фридриху был отправлен для переговоров лорд Робинсон, английский посланник при венском дворе. Почтенный джентльмен весьма высокопарно и с необычайной важностью старался запугать и озадачить Фридриха могуществом и средствами Австрии и, наконец, предложил ему, как особенною милость Марии Терезии, Лимбург, Гельдерн и 2 миллиона талеров контрибуции, если он откажется от Силезни и выведет свои войска. Фридрих отвечал Робинсону такими же напыщенными фразами, в том же патетическом тоне и закончил свою речь следующими словами:
«Разве Мария Терезия почитает меня нищим? Чтобы я отступил от Силезии за деньги, тогда как приобрел ее жизнью и кровью моих воинов? Если бы я был способен на такое низкое, презренное дело, мои предки вышли бы из гробниц и грозно потребовали отчета: „Нет! — сказали бы они. — В тебе нет капли нашей крови! Ты должен драться за права, которые мы тебе доставили, а ты продаешь их за деньги! Ты пятнаешь честь, которую мы завещали тебе, как самое драгоценное наше наследие. Ты недостоин царского сана, недостоин престола, ты презренный торгаш, которому барыши дороже славы! Нет, господин посол, скорее я готов похоронить себя и все мое войско под развалинами Силезии, чем перенести такое унижение“».
С этими словами, не ожидая возражений лорда Робинсона, Фридрих взял шляпу и вышел из палатки, оставив британца в совершенном недоумении. Посланник возвратился в Вену со своим донесением.
Через несколько недель он опять явился в лагерь Фридриха и привез с собою карту Силезии: на ней были обозначены четыре княжества в Нижней Силезии, которые венский кабинет решился уступить Фридриху.
На это король отвечал коротко и ясно: «Это годилось бы прежде, теперь не годится!»
Между тем положение Марии Терезии становилось с каждым днем затруднительнее. На английского короля нельзя было больше надеяться. Польский король Август требовал себе Моравию и в случае отказа грозил взять ее силой. Курфюрст Баварский 3 сентября взял Линц и принял там присягу жителей; как будущий эрцгерцог австрийский, потребовал контрибуцию с целой области и так быстро двинулся к Вене, что Мария Терезия вынуждена была со всем двором удалиться в Пресбург (ныне Братислава), взяв с собой государственный архив и все драгоценности.
В таких критических обстоятельствах, стесненная со всех сторон, она наконец-то решилась послушаться английского министра, лорда Гиндфорта, который советовал ей прибегнуть к старинной политической уловке — перессорить всех ее неприятелей между собой. Для этого надо было кончить дело с главным и опаснейшим врагом, прусским королем, и согласиться на все его требования.
Лорд Гиндфорт отправился к Фридриху. Переговоры начались 8 октября в Клейн-Шеллендорфе; туда же был приглашен и фельдмаршал Нейперг. Решили следующее: чтобы до заключения формального мира сделать перемирие, которое с обеих сторон держать в тайне, австрийцы должны были сдать крепость Нейсе и таким образом оставить за прусским королем всю Нижнюю Силезию, с тем, однако, чтобы он не брал с жителей никакой контрибуции. А чтобы лучше скрыть этот договор от прочих союзников, было решено продолжать малую войну. Договор был подписан 9 октября.
Тотчас по окончании переговоров Фридрих осадил и взял Нейсе; австрийцы ретировались из Силезии; прусские войска заняли графство Глацкое и приблизились к баварской армии, которая находилась в Богемии, где курфюрст Баварский принял титул богемского короля и потом отправился в Мангейм — ждать, пока его выберут в австрийские императоры.
Австрийский двор, который преследовал цель перессорить союзников, поторопился распустить слух о Клейн-Шеллендорфском трактате.
Такое вероломство возмутило Фридриха (весьма характерно для прусского короля: заключив втайне от своих союзников сепаратный мир с врагом, он оскорбился лишь тем, что обстоятельства этого были разглашены перед Францией и Баварией), и он почел себя вправе также нарушить свои условия. Он отправился в Бреслау и 7 ноября назначил день торжественного восшествия на престол и присяги.
К этому дню в Бреслау собралось 4000 депутатов ото всех городов и ведомств Силезии. Под колокольный звон и радостные крики народа Фридрих в золоченой карете, запряженной восемью парадными лошадьми, подъехал к ратуше, перед которой стояла в строю вся его гвардия и где все государственные чины были собраны и ожидали его прибытия. Он вошел в тронную залу. Там для него наскоро приготовили трон из старого императорского кресла. У вышитого на нем двуглавого орла была снята одна голова, а на грудь его был помещен вензель Фридриха: таким образом герб австрийский сделался прусским.
В течение полутораста лет, со времен императора Маттеуса, Силезия не видала подобного торжества: можно себе представить, какое сильное впечатление оно должно было произвести на народ.
Фридрих взошел на ступени трона в своем обыкновенном воинском мундире, безо всех королевских регалий. Фельдмаршал Шверин забыл принести государственный меч, который должен был держать по правую руку короля.