Четыре листа фанеры

Алина оценивает и интонацию, и взгляд, встает, лепит капитану пощечину.

– Два – ноль, – констатирует он. – Это ты хочешь, значит, сказать, что спишь со мною исключительно из чувства любви? Интересное признание. Знаешь, ради него я готов получать по морде хоть трижды на дню, – и обнимает Алину, кружит ее по кабинету,

Алина отбивается, но недолго.

С большой неохотою оторвавшись от Алининых губ, капитан произносит:

– А на дело ты со мной все-таки поедешь. Бумаги не убегут. А уж если, взялась изучать положительного героя да описывать…

– Эгоист ты, а не положительный герой, – вздыхает Алина, запирает документы в сейф и идет вслед за любовником.

Разговор под рев сирены

Пижон Мазепа выставил на крышу своего «шевроле» не «шевроле» синюю мигалку (этот трюк Алина тоже видела в кино, видел наверняка и капитан), врубил сирену, скрытую за никелированной решеткою радиатора и выехал на осевую.

– Что новенького? – спросила Алина.

– Я тебя люблю, – ответил Мазепа.

– Этой новости, – заметила Алина, взглянув на запястье, – уже тридцать девять часов. Несвежая новость. И не вполне достоверная. Я про убийство.

– Как не вполне достоверная?! – возмутился капитан.

– Ну, Богдан! – сморщила Алина носик. – Я, между прочим, серьезно.

– А я, что ли, шучу?

Алина надулась.

Минуты через три капитан не выдержал напряженного молчания.

– А что там может быть новенького? Видели убийцу практически все, даже ты. А какой толк? Это, знаешь, не приметы. Единственный ход – покопать, cui bono, то бишь кому выгодно.

– Знаю, – отозвалась Алина. – Училась.

– Если не в деталях, понятно и так, а в деталях – все равно не докопаешься. Да и не важно, не интересно; свои. Вот сами пусть и разбираются, грызут глотки друг другу.

– Рэкет, что ли?

– Может, и рэкет.

Алине снова не понравилось, что и капитан повторяет версию про рэкет.

– Ну что смотришь? – заметил Мазепа, что Алине опять что-то не понравилось. – Нарушается принцип неизбежности возмездия? А и хрен с ним, с принципом! Так у себя в блокнотике и запиши: капитан Мазепа считает, что хрен с ним, с принципом!

– А пуля?

– Что пуля?

– Ну… угадал? – пояснила Алина то, что и без пояснений было ясно Мазепе. – Тот же браунинг? «Зауэр»?

– Тот же, тот же… – отболтнулся капитан,

– Значит, шансов, по-твоему, никаких?

– Разве что с такою помощницею.

– Ну расскажи, – все пыталась Алина сбить капитана с несерьезного тона, – расскажи: почему прошлогоднее убийство зашло в тупик? Тоже потому, что хрен с ним, с принципом?

– Убийство-то как раз удалось. Вот расследование…

– Шляхетский юмор? – раздражилась Алина.

Капитан заметил раздражение.

– Можно было, конечно, покопать… Но правда ведь: не интересно!

– То есть пускай они друг друга убивают?! – возмутилась журналистка.

– Ага, – отозвался капитан и заложил крутой вираж во двор. – Слава Богу, приехали.

Интер-ресное ограбление

Очевидно, богатая квартира разорена была довольно аккуратно: только замок выломан, а ценные вещи выносили явно не торопясь. Молодая женщина с туповато-упрямым, зареванным лицом горевала на диване; суетились менты; хозяин, мужичок лет под пятьдесят, маленький, лысенький, деловито проверял опись украденного. Капитан склонился над его плечом.

– Та-ак… Телевизоров – два. Видеомагнитофонов – три. А видеомагнитофонов зачем три?

– Один цифровой, – сквозь слезы пояснила женщина с дивана. – А те два – чтоб фильмы переписывать. Не таскаться же…

У капитана видеомагнитофона не было ни одного. С тем более серьезным сочувствием кивнул он головою:

– А-а… – и продолжил чтение списка. – Видеокамера эм-восемь… Компьютер персональный Ай-Би-Эм 386 в комплекте… компьютер персональный «Атари»… принтер лазерный… принтер матричный… ксерокс… факс… радиотелефона – три… картины… антиквариат… В общем, тысяч так… на пятьсот? – спросил-подытожил.

– Как считать, – ответил хозяин. – Цены плавают. И потом: одно дело – купить, другое – продать.

– Как считать! – злобно передразнила женщин-а.

– Отпечатки, пиф-паф ой-ой-ой, снимали? – поинтересовался капитан у коллег.

– Нет отпечатков, – буркнул огненно-рыжий мент-эксперт, у которого всякий раз, когда не было отпечатков, сильно портилось настроение.

– Естественно, – отозвался капитан и пошел по квартире, заглядывая в шкафы. – Неярка? О, еще! А зачем столько шуб? – это он женщине. – Тоже одна – цифровая, а две – переписывать?

– Чо ж я, каждый день в одной ходить буду?

– Каждый день – конечно, – снова сочувственно согласился капитан. – И ни одну не тронули? Как-кие благородные грабители! Как по-рыцарски относятся к дамам! Дубровские прямо!

Хозяйка вдруг встревожилась, встрепенулась, подскочила к шкафу, пересчитала богатство:

– Аж напугали!..

– Откуда, – отнесся Мазепа к хозяину, – не спрашиваю. Все, надо думать, нажито законно. Иначе б не обратились. Верно говорю?

– Верно, – отозвался хозяин. – «Икар». Внедренческий кооператив.

– Неплохие заработки, – откомментировал капитан. – И что к солнцу подлетать слишком близко опасно – знаете. – Вернулся в прихожую, осмотрел входную дверь: быстро, но цепко. – Недавно поменяли? Неужто еще хуже была?

– Лучшая была, лучшая! Бронированная! – подскочила зареванная хозяйка. – Замок ему, видите ли, из Парижа привезли. Электронный. Поставить приспичи-ла! Будто на месте поставить было нельзя!

– Галя! – поморщился хозяин.

– А ты на меня не хавкай! Я на тебя сейчас так хав-кну!

– Давно женаты? – осведомился капитан.

– А какое это, интересно, играет значение? – непонятно на что обидевшись, взвилась Галя.

– Третий год, – буркнул хозяин, и стало окончательно ясно, что каждый из этих двадцати пяти с не большим месяцев недешево ему стоил.

– Вдовец?

– Развелся.

– А родом-то вы откуда? – поинтересовался вдруг капитан, оборотись к хозяйке.

– С Винницы, – опешила та. – А чо, нельзя?

– Можно, можно, – успокоил Мазепа и обратился к ментам. – Ладно, ребята, пиф-паф ой-ой-ой, – продул воображаемый ствол от воображаемого порохового дыма. – Вы тут занимайтесь. А мы с Алиной Евгеньевной пойдем. Вечером дома будете? – отнесся к хозяину. – Я загляну, о'кей?

Хозяин кивнул.

– Пошли? – И взяв Алину под руку, капитан направился к лестнице.

– У тебя что, дела?

– Неотложные, – согласился Мазепа. – Еду обедать с любимой женщиной.

– Обедать? – удивилась Алина. – Тебе что, неинтересно? Или снова – свои?

– На сей раз мне неинтересно, – сказал капитан, – потому что все ясно.

– Поражаешь?

– Отнюдь, – сделал Богдан лягушачьи губы. – Стиль работы.

– Ну и что тебе ясно?

– Маленький секрет. Конан Дойла читала? Надо тянуть интригу. Ты помнишь: Холмс хоть раз раскрыл свои секреты Ватсону, прежде чем довел дело до конца?

– А я у тебя, выходит, за Ватсона?

– За Конан Дойла. Ну расскажу я тебе – и читатели твои на двенадцатой странице помрут со скуки. Станешь преднамеренной убийцею с отягчающими обстоятельствами. Статья сто вторая, пункт «е». Ты этого хочешь?

– Положим, – согласилась Алина.

– Жесто-окая! А я отказываюсь быть в этом массовом убийстве соучастником! – припечатал Мазепа страстно.

Алина пожала плечиками.

– А куда едем обедать? Тоже секрет?

– Отнюдь, – возразил капитан. – В «Трембиту».

– В «Тремби-и-ту»?! – изумленно протянула Алина.

– А что? – сказал Богдан. – Кормят там вкусно… От потери, думаю, уже оклемались. Не государственное же заведение: бабки надо строгать.

– Ненавижу, – выплеснула Алина скопившееся раздражение, – когда менты употребляют жаргон!

– А мне, – отпарировал Мазепа, – наоборот, дико нравится, когда журналистки употребляют слово, например, «менты».

Кормили в «Трембите» точно вкусно. После горячего в ожидании десерта Алина решила подкрасить губы. В зеркальце отразилось, что портьера, скрывающая служебный ход, дрогнула.