Страница 123 из 137
В Казанлыке великий князь получил уведомление о назначении Портой своими уполномоченными Сервера и Намика-паши. Вследствие непосредственного обращения султана государь телеграммой от 3 января выразил желание, чтобы «до окончательного заключения перемирия военные действия продолжались с величайшей энергией». 7 января в 16 часов турецкие уполномоченные были приняты с почестями в Казанлыке. В тот же день великий князь получил телеграмму князя Горчакова от 5 января с указанием телеграфировать в Петербург о предлагаемых Портой условиях для остановки военных действий; это было важно «для выигрыша времени, чтобы прийти к соглашению с Австрией».
Вследствие этого нового высочайшего повеления нужно было затягивать переговоры, но так как уполномоченные упорно заявляли, что не имеют никаких инструкций о предъявлении нам мирных предложений и посланы лишь выслушать сообщение о них, но это вынудило великого князя сообщить им высланные ему при письме военного министра от 20 декабря условия мира.
Предварительные условия мира состояли в следующем:
1) возведение Болгарии в пределах согласно преобладанию болгарского населения (не меньше указанных на Константинопольской конференции) в автономное княжество, платящее дань; вывод из Болгарии Оттоманской армии, за исключением некоторых пунктов;
2) признание независимости Черногории (с расширением границ), Румынии (с выдачей контрибуции) и Сербии (с изменением границ);
3) предоставление Боснии и Герцеговине автономного управления, с распространением подобных реформ на прочие христианские области Европейской Турции;
4) компенсация России ее издержек на войну и понесенных потерь денежно и территориально;
5) тотчас после подписания основания мира и условий перемирия приостановление военных действий на обоих театрах войны.
Кроме того, в письме военного министра было предложено по возможности добиться, чтобы турецкие войска покинули важные стратегические позиции и нужнейшие из не взятых нами крепостей — одной или двух на Дунае и р. Эрзурума в Анатолии. Выбор этих позиций и крепостей обусловливался тем, чтобы туркам при несостоявшихся переговорах или их разрыве было трудно возобновить военные действия.
Великий князь донес, что «необычайно быстрый ход военных действий обязывал его не затягивать возможности прекратить военные действия; если наступление на Константинополь не входило в наши соображения, то оно могло быть предупреждено только скорым заключением перемирия; искусственная же затяжка переговоров могла только возвести на нас неблаговидное нарекание в том, что мы, обольщая Порту надеждой на мирный исход, подступаем к ее столице».
Намик и Сервер-паша сперва ответили, что принятие предъявленных им требований повлечет за собой окончательный распад Турецкой империи, потом они отклонили большую их часть и наконец 10 января согласились на все пункты, но придание Болгарии статуса автономной провинции признали все-таки нарушением целостности империи.
Между тем уже 8 января великий князь получил известие о бегстве из Адрианополя турецких войск и губернатора Джемиля-паши, сына Наймика. Несмотря на то что наши войска из-за чрезвычайных трудностей не успели перейти Балканы одновременно, но быстрое наступление к Адрианополю способствовало окончательному разгрому врага. Везде тесня и опрокидывая его, мы успели с 31 декабря по 8 января овладеть с боя Филиппополем (3–5 января), отбросить армию Сулеймана в Родопские горы, захватив всю ее артиллерию, и без выстрела занять Адрианополь (8 января), у которого, как того ожидали наши недруги в Европе, турки должны были устроить нам вторую Плевну. Вместе с паническим отступлением турецких войск шло поголовное бегство сулейманского населения.
Великий князь пришел к заключению, что при быстроте смены событий желательно, не прекращая переговоров с турками, сохранить свободу действий. Еще 9 января великий князь испросил указаний, как поступить в случае подхода к Константинополю, а также что делать, если: 1) английский или другие флоты вступят в Босфор, 2) иностранный десант высадится в Константинополе, 3) начнутся беспорядки и резня христиан. Еще один вопрос, адресованный императору, касался Галлиполи.
10 января, получив известие о занятии без выстрела Адрианополя, великий князь донес государю, что «при настоящих обстоятельствах невозможно уже теперь остановиться и, ввиду отказа турками принять условия мира, необходимо идти до Царьграда и там покончить предпринятое святое дело». Во всеподданнейшем донесении от 12 января великий князь опять настаивает на занятии Царьграда и проливов: «Нам будет выгодно иметь в руках столь ценный залог, как Константинополь и берега Босфора. Он послужит нам и к ограждению нашей безопасности в Черном море в случае могущего произойти столкновения с одной из морских держав. Без сомнения, для полного обеспечения наших интересов на Востоке и в особенности для предупреждения захвата в чужие руки необходимого нам выхода из Черного моря в Средиземное неизбежным делается, вместе с движением на Константинополь, занятие Галлиполи и Дарданелл. Мне небезызвестно, к каким усложнениям может повести направление наших сил на этот пункт, но ввиду опасности перехода его во враждебные руки я считаю себя обязанным сделать со своей стороны все возможное, чтобы предупредить разрешение этого вопроса в неблагоприятном для нас смысле».
14 января великий князь прибыл в Адрианополь, где христианское население встретило его восторженно. Наши войска уже сильно продвинулись вперед:
1) средняя колонна Скобелева имела три полка кавалерии в Люле-Бургасе и передовые отряды в Кирк-Килисе и Айроболе;
2) вся гвардейская кавалерия правой колонны Гурко стояла у Люле-Бургаса и Айроболя; восемь батальонов — в Адрианополе, а остальные войска — на пути от Филлиппополя, выслав отряды к р. Арде, за которую бежали остатки армии Сулеймана;
3) левая колонна — 8-й корпус Радецкого — находилась в одном переходе от Адрианополя;
4) пехота отряда барона Деллинсгаузена заняла Сливно и Ямболе, а кавалерия наступала к Карнобаду;
5) резерв — гренадерский корпус — занимал поэшелонно Казанлык, Эски-Загру и Тырново-Сейменли.
Войска были сильно утомлены и совершенно обносились; на людях были изношенные шинели и полушубки; не было сапог, а вместо фуражек — болгарские шапки и чалмы. Войсковые обозы остались далеко позади; сообщение с левым берегом Дуная было прервано ледоходом. Число отсталых вследствие обморожения ног было так велико, что в батальонах оставалось до 500 человек; кавалерия пострадала меньше, но в эскадронах было не более 80 коней; артиллерия всех колонн наполовину осталась позади; парки были в нескольких переходах, и снаряды везли лишь в передках и передних ходах зарядных ящиков; также мало было и патронов. Но надежда на скорый и славный конец великого дела поддерживала физические силы людей и не давала развиваться болезням, неизменно сопутствующим утомлению и лишениям.
Хотя следовало дать войскам некоторый отдых, чтобы исправить снаряжение, подтянуть артиллерию, парки и обозы, но силы людей уже достигли крайнего предела нервного возбуждения, и приостановка не пошла им на пользу, а потому великий князь, приказав авангарду Скобелева двигаться безостановочно, решил тотчас, как только соберется к Адрианополю весь отряд Гурко, начать общее наступление тремя колоннами: левой — генерала Радецкого — через Кирк-Килиссе и Визу на Деркосо; средней — Скобелева — через Люле-Бургас и Чорлу на Чаталджу; правой — генерал-адъютанта Гурко — от Чорлу к Буюк-Чекмендже; общему резерву генерал-лейтенанта Ганецкого — за войсками средней колонны. Для прикрытия флангов направлены боковые отряды: к стороне Сливно-Ямболе-Бургас — барона Деллинсгаузена и к стороне Демотика — Деде-Агач-Галлиполи — Шаркиой — генерал-лейтенанта Карцова; к стороне р. Арды — генерала Чернозубова. Для защиты тыла оставлены войска в Софии, Филиппополе, на Шипке и в Адрианополе.
Однако дальнейшее наступление к Царьграду было приостановлено заключением перемирия, и войска наши стали в районе Херманлы и Адрианополя, выдвинув передовые отряды к побережью Черного, Мраморного и Эгейского морей.