Страница 88 из 144
12 августа прибыл Римский-Корсаков. Тогда эрцгерцог Карл решил идти за р. Ааре, но, потерпев неудачу, отошел за Лимат, а, получив повеление выступить из Швейцарии в Германию, 20 августа покинул Римского-Корсакова перед лицом сильного врага и оставил в горах лишь 22-тысячное войско Готце.
Суворов ясно видел ужасное положение дел в Швейцарии, а потому, не дожидаясь сдачи Тортонской цитадели, за шесть дней прошел 150 верст — от Асти до Таверны (начало горного похода).
Памятник Суворову в Петербурге (проект)
«Сия сова не с ума ли сошла, или его никогда не имела», — писал он про творца этого нового замысла, Тугута. Но сова не сошла с ума, она затеяла погубить нас и развенчать Суворова.
К этому времени у Римского-Корсакова (27 тысяч), имеющего главные силы у Цюриха, остальные войска были разбросаны по восточным берегам Лимата и Ааре. Войска Готце (южное крыло, 10 тысяч) стояли на Линте, Елачича (5 тысяч) — у Сарганса, Линкена (3500) — у Иланца, Ауфенберга (3 тысячи) — у Дисентиса, Штрауха и Гадика (12 тысяч) — на пути в Швейцарию из Северной Италии.
Французы были сильнее и более сосредоточены: Тюро (9500 человек) — против Штрауха и Гадика; Лекурб (12 тысяч) — на Сен-Готарде и в долине Рейсы до Альторфа; бригада Молитора — у Глариса; Сульт (11 тысяч) — на Нижней Линте и Цюрихском озере; Мортье (9 тысяч) — на Альбисе; главные силы (37 тысяч) — на западных берегах Лимата, Ааре и Рейна, до Базеля.
Разработка деталей оперативных действий была возложена на Суворова. О французах он знал только, что они растянулись в виде запятой, жирная часть которой расположилась против Римского-Корсакова, а хвост проходит через Сен-Готард. Зная это… 26 августа Суворов наметил следующий план действий: быстро устремясь к Сен-Готарду, бить южное растянутое крыло французов (Гюден и Лекурб); австрийцам били в лоб, помогая им и последовательно идя на сближение по мере углубления в страну; окончательное же соединение союзников для нанесения совместного удара по главным силам французов произойдет где-то у Глариса.
Все это до гениального просто и гарантирует эффективность действий, особенно в горах. Но, к несчастью, не имея подробных сведений о характере местности, не зная точного расположения союзных войск, Суворов не рискнул не посоветоваться с австрийцами, в том числе с Готце[52]. Готце взглянул на дело более широко: намеченное Суворовым соединение у Глариса он выносит вперед, к Швицу и Эйнзидельну; Суворов тянет австрийцев к себе, Готце направляет их в другую сторону и даже тянет к себе 5 тысяч человек от Римского-Корсакова; Суворов спрашивает, где и как соединиться, Готце говорит о том, когда он сам начнет наступление.
Умышленная незаготовка австрийцами вьюков с довольствием окончательно подорвала основные устои замысла Суворова еще до начала движения, и гроза назрела уже у подножия Альп, она была неизбежна.
Но и здесь распоряжение Суворова — в начале похода переходить Сен-Готард с охватом его с востока по двум дорогам, причем этот двойной охват должен открывать путь к дальнейшему продвижению — свидетельствует о том, что тактику действий в горах он разработал блистательно. Была доля трудности в обеспечении прочной связи между отдельными частями, но Суворову нужно лишь было на время его наступления сковать французов с фронта, чтобы самому выйти на фланг и тыл Масены.
Всего у Суворова было около 20 тысяч человек, сформированных в Таверне заново. Австрийцы дали 25 горных орудий. Полевая артиллерия и обозы пошли кругом, через Тироль. Мулов заменили казачьи лошади (по совету Великого князя), вьюки и довольствие заготовили сами.
Для действий в горах было дано особое наставление: каждой дивизии идти отдельной колонной, с 25 казаками и 20 пионерами впереди; при головном батальоне — одно орудие, прочие — по полкам. В хвосте — запасные орудия и 10 вьюков с ружейными патронами; остальные вьюки — позади корпуса под прикрытием одного батальона и спешенных казаков. Для боевых действий головным частям пехоты рассыпаться и быстро взбираться на вершины, следующим частям поддерживать цепь, по возможности в сомкнутых колоннах, шагах в ста от рассыпного строя, и действовать исключительно холодным оружием, не останавливаться под неприятельским огнем, а смело бросаться в штыки.
Начало Швейцарского похода. Взятие Сен-Готарда. 10 сентября, в пасмурное ненастное утро, мог наконец двинуться Суворов в горы, известив Готце и Римского-Корсакова о своем движении, сообщив свою диспозицию и прося содействия способом, какой сами признают удобным. При этом он писал Готце: «Никакое препятствие, никакие затруднения, никакие пожертвования не должны останавливать нашего стремления к той важной цели, для которой мы соединяемся». И далее: «Для общего нападения считаю нужным напомнить о необходимой во всех случаях предосторожности держать по возможности свои силы в совокупности, дабы бесполезным раздроблением их и добровольным ослаблением не сделать самую атаку безуспешною. Затем должно разузнать вернее стоящего перед собой неприятеля и настоящую силу его. Мы должны о первых своих шагах подробно извещать друг друга через ежедневных курьеров».
Понимал ли кто когда-либо глубже вопросы тактики действий в горах?!
Розенберг от Белинцоны пошел вверх по р. Тичино, а сам Суворов с корпусом Дерфельдена — от Таверны к Белинцоне. Несмотря на нездоровье, он бодро ехал на казачьей лошади, в обычной легкой одежде, и только сверху накинул ветхий, тонкий плащ, так называемый «родительский»[53].
Все дни похода войска дрогли от холода, ветра и ливня, особенно на ночлегах без топлива.
12 сентября Дерфельден, пройдя за три дня 68 верст и остановившись в десяти верстах от Айроло, дал время Розенбергу (преодолел за три дня 75 верст по весьма трудной дороге) выйти в тыл Сен-Готарда. Розенберг шел с рассвета до глубокой ночи; войска наши выбивались из сил, но в первый день прошли 24 верст, во второй — 30. На 12-е, в холодную бурную ночь, он ночевал на высоте в 8000 футов без бивачного огня, а днем спустился к Дисентису; после чего, без единого отставшего от войск, не отдыхая, двинулся к д. Урзерн. 13-го Розенберг уже брал Сен-Готард с тыла.
Швейцарский поход
На Сен-Готарде было 8500 французов под командованием Лекурба. С глубочайшим пониманием сути боя в горах, Суворов лобовым ударом Дерфельдена сковал французов до назревания обхода Розенберга[54], а затем рядом частных охватов сбил их и отрезал с тыла как раз в то время, когда на подмогу прибыл сам Лекурб. Розенберг захватил у противника три орудия, 370 тысяч патронов и однодневный запас хлеба из расчета на корпус. Между тем Лекурб, обойденный Розенбергом, старался задержать Суворова хотя бы до ночи, упорно обороняя д. Госпиталь. Только с наступлением темноты Суворов наконец ворвался в деревню. Лекурб был окружен, и все пути в долину Рейсы были ему отрезаны. Он мог бы отойти на Фурку, но тогда открыл бы Суворову путь к Люцернскому озеру, где русские могли захватить суда. Лекурб решился, сбросив орудия в Рейсу, двинуться ночью, через Бетцберг (на высоте 7800 футов), в долину Гешенен. Французы, в экипировку которых входила обувь с шипами на подошвах, всю ночь карабкались по горам, где еще не ступала нога человеческая. К утру Лекурб вышел к единственной переправе через Рейсу — Чертову мосту, вновь преградив путь Суворову.
Утомленные трудным горным походом и боем, ночевали: Дерфельден — у д. Госпиталь, Розенберг — у д. Урзерн. Вьюки сильно отстали. Заснуть из-за холода и сырости почти никому не удавалось.
52
Кроме того, к Суворову был приставлен, как особый знаток гор, получивший впоследствии известность Вейротер.
53
Рядом с Суворовым ехал старый швейцарец Антоний Гама, хозяин дома, в котором жил Александр Васильевич в Таверне. Антоний так привязался к великому полководцу, что позабыл про свои годы и, невзирая на протесты и слезы семьи, решил сопровождать Суворова в походе, сдержал свое слово и был очень ему полезен.
54
По некоторым сведениям, войска Розенберга, по примеру Милорадовича, скатились с кручи под Урзеном — сидя.