Жду, надеюсь, люблю...

Глава 14

Вечером в комнату несмело, чересчур осторожно вошла мать. Остановилась у двери, зябко кутаясь в платок, прижалась к косяку… Поникшая и тревожная.

— Звонил дядя Макар. Скучают они без тебя. А у нас такие странности происходят со звонком и с домофоном…

— Ну да? — удивился Слава. Он редко бывал здесь.

— Да вот… Звонит звонок, очень мелодично… Подходим к двери, спрашиваем, кто там. Молчание. За дверью никого не оказывается. Через неделю то же самое. Звонок, молчание, и никто нигде не обнаруживается. Звонок проверяли — неполадок нет. Через неделю — опять… Володя говорит: «Кто-то балуется». Но кто, зачем и куда он всегда успевает деться? Такое впечатление, что звонок мутирует, самопроизвольно включается.

Марина вспомнила историю с люстрой в комнате, где они жили с сестрой. Поежилась, робко помялась…

— Славик, вышло что-нибудь? Я смотрю, вы с Ваней теперь часто вместе куда-то ходите, вот и вчера… Ты еще не понял, что с ним происходит?

— А какие у тебя подозрения? — спросил Слава.

Мать обессиленно опустилась на стул.

— Я тебе уже говорила: конкретно никаких… Просто он мне очень не нравится… Уже давно. Таится от меня, прячется. И вообще от всех. На душе у него нехорошо, я чувствую…

— А что говорит отец? Ты рассказывала, что Вантос нередко с ним видится.

— Да, но это все без меня, без моего участия. Я-то с ним не вижусь! И они не желают меня посвящать ни во что!

Марина скрывала кое-что от Славы, не хотела рассказывать.

Несколько лет назад, когда Иван учился на втором курсе, Марина нашла утром возле двери комнаты Ивана какие-то странные, непонятно откуда взявшиеся предметы. Она сразу догадалась, что это церковная утварь.

— Откуда это у тебя? — спросила она Ивана. Он привычно уставился в пол. Помялся.

— Это не мое… Я скоро отдам… Знакомые ребята попросили спрятать…

— А откуда это у знакомых ребят?

Но большего добиться от сына она не смогла, и лампадки, паникадило, кресты скоро исчезли.

Но через несколько недель Марина, вытирая пыль в комнате Вани, увидела странный, моментально настороживший ее журнал. Как все современные подростки, Иван интересовался музыкой, таскал с собой плеер… Но это?!

Это чудовищное издание начиналось с пожелания читателю: «Чтоб ты сдох!» Целая страница была отведена изречениям Гитлера, Сталина и Мао. Перевернутые кресты, Христос без головы, фотографии мрачных музыкантов из групп black metal, основными темами которых были и оставались ведьмы, вампиры, сатанизм и войны. Свою пропаганду издатели вели именно с позиции пропаганды музыки, рассказывая о тяжелом роке, зародившемся в Европе, в частности в Норвегии.

Марина опустилась на стул с журналом в руке. Сын явно забыл его припрятать от нее. Из него выпало несколько наклеек с надписью «крутые чумовые сатанисты».

Что это? Религиозный поход против христианства? Журнал упорно подчеркивал, что это «не музыкальное издание» и «имеет определенную, очень даже четко выраженную цель — противостояние (и даже противоборство) христианству». А посему — жечь церкви и храмы!

Марина положила журнал на место, а спустя дней десять Володя показал ей газету, где была заметка о сожжении и разграблении храма-часовни на одном из московских кладбищ.

Марина вошла к Ивану и протянула ему газету.

— Ваня… — Ее голос сорвался. — Неужели ты?…

— Это не я, мама… — пробормотал сын. — Я просто хотел помочь…

— Помочь?! — взорвалась Марина. — Вот этим?! У них даже на груди перевернутые кресты! Что тебе делать рядом с ними?!

— А ты разве верующая? — Вдруг Иван оторвал глаза от пола и ехидно прищурился. — Не знал… Ты ничего никогда не проявляла. И в церковь не ходишь. Или ходишь тайком?

— Да при чем тут это?! Даже неверующий человек, если он порядочный, против поджога, воровства и разорения храмов! Неужели не ясно?!

— Это не я… — продолжал бубнить Иван. — Я в этом не участвовал… Это знакомые ребята…

Что у него были за приятели? С кем он связался?…

— А что Вантос едет в Корею, ты знаешь? — спросил Слава.

Марина кивнула:

— Он уже ездил один раз. Это от института. Слава начал заводиться:

— Не понимаю я, при чем тут институт? Какая у него связь с Кореей? Студенты ведь там практику не проходят!

Мать пожала плечами:

— Ну, не знаю… Я не вдавалась в подробности…

Слава взбеленился:

— А напрасно! Тебе стоило бы давно в них вдаться! Ванька ведет себя действительно очень странно! Но я пока ничего не могу понять.

Мать съежилась, скорчилась, стала совсем маленькой и жалкой. Показалась старухой. И Славе сразу стало стыдно за свой крик.

— Мам, прости… — пробурчал он. — А ты в курсе, что он пил? Ну, его поил когда-то какой-то дворовый парень…

Мать изумленно застыла.

— Пил?! Ваня?! Кто тебе сказал?! Слава тоже удивился.

— Он сам. А разве ничего такого не было?

Мать покачала головой. Глаза у нее… Нет, лучше не глядеть в эти мамины глаза…

— Ну и фантазии!.. А главное, зачем? Мам, да не переживай ты так… — пробормотал Слава. — Я попробую Ваньку расколоть. Но это трудно. И на это нужно время. Запасись терпением!

Мать торопливо закивала…

Перед сном Слава, поколебавшись, неожиданно для себя надумал спросить совета у бывалого человека и с медицинским образованием — у Таси. И набрал ее номер.

— Я не поздно? Японский роман не переводишь? Вот скажи мне свое мнение. Брат у меня, средний… Но у него странная особенность — вообще в рот не берет спиртного. Общаться трудно…

Кокорина ответила весело:

— Но ты же с ним общаешься, Бычков, а не с выпивкой! Ну и продолжай, а на его эту особенность внимания не обращай.

Слава хотел сказать: «Я сам изображал из себя непьющего, а тебе как раз это во мне не нравилось…» Но промолчал.

— Людям советской закалки кажется, что не пьет — значит закладывает. И вообще опасный тип, — продолжала Тася.

И выдала несколько тезисов. Прежде всего, действительно сейчас попадаются молодые и непьющие. Возможно, в пику пьющим родителям. Или рано к вере пришли. А сам Славка помнит, как вел себя не так уж давно? Потом стыдно стало… Время прошло, он изменился и стал нормальным человеком. Наверное, Иван тоже что-то плохое натворил когда-то — вот ему и стыдно. Боится, что опять напортачит в пьяном виде. А может, у него банальная аллергия?

Историю Ивана про штырь Тася сочла чистейшей выдумкой.

— Рассуди, Бычков. Ты сам говорил, что эти клубисты в горы лезть собрались без специальной подготовки. Признались, что способны на риск, но боятся выпить. Нелогично. Тогда бы уж и выпивки не боялись. Так что темнит твой средний братец. Выдумал он тот штырь. На самом деле — спьяну или разбил что-то, или бил кого.

И еще этот Ванькин институт кадры для оборонки готовит…

— Сечешь? — спросила Тася. — Вот потому там так заинтересованы, чтобы ребята от них не уходили — секреты не выносили. Ради сохранения секретности — ну, ты сам видишь — и клуб этот, и турпоходы, и кино, и концерты, и библиотеки роскошные, и спорт. Ведь не все себя хорошо контролировать умеют. Выпьет человек, язык у него развяжется — он и выболтает чего не надо! Вот потому и не притрагиваются они к выпивке. А вообще, не люблю я этот институт, — заявила Тася. — Ты сам, наверное, понял, там каждый второй — крезанутый! Но у меня в семье так сложилось: и дед инженер, и мама с папой — инженеры, и все — окончили этот институт. Вот и меня отправили туда… Но я быстро оттуда удрала. Смылась в медучилище. А ты ищи лучше другую тусовку. Ты, Бычков, профессиональный человек, окончил ИСАА, переводчик талантливый… Да-да, это я тебе говорю! Не твой уровень институт твоего братца! Они — технари, а ты — литератор в настоящем смысле этого слова. Так что все равно тебя не поймут и к уровню твоему не приблизятся, даже если писать да сочинять сподобятся. И если кто-то из них станет исключением из правила и по-настоящему выдвинется — так ему и жизнь менять придется. А брат твой… Тут два предположения: либо он наркоман — и потому не пьет, что у него другой кайф. Либо он голубой…