Перелом

Микрофон, словно отвечая на его мольбы, снова ожил.

— Говорит командир. Мы готовы к взлету и прибудем в Нью-Йорк по расписанию.

Джек проснулся, когда шасси самолета коснулись взлетно-посадочной полосы аэропорта Ла-Гуардиа. К своему величайшему изумлению, он уснул и спал очень крепко. Проведя ладонью по лицу, он почувствовал щетину, но на бритье и душ у него не было времени. Часы показывали двадцать пять минут первого.

Чтобы восстановить кровообращение, Джек встряхнулся по-собачьи и провел рукой по волосам. Эти упражнения привлекли внимание сидящего рядом бизнесмена, и он отклонился в сторону, чтобы быть как можно дальше от подозрительного соседа. Джек решил, что действия джентльмена являются дополнительным аргументом в пользу душа. Хотя он работал в защитном комбинезоне, запах наверняка остался, а принять душ после вскрытия он не успел.

Джек вдруг осознал, что его каблук стучит по полу. Чтобы избавиться от тика, ему пришлось сильно надавить рукой на колено. Но сидеть спокойно он уже не мог.

Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем самолет дотащился до терминала, и еще одна вечность, пока он подкатил к нужным воротам. Как только прозвучал музыкальный сигнал, Джек вскочил с кресла и, оттолкнув бизнесмена, снимавшего сумку с багажной полки, выскочил в проход между креслами. Не обращая внимания на неодобрительные возгласы, он протиснулся к носу самолета и, когда люк открылся — на что тоже ушла вечность, — помчался по трапу. Раньше, чем он, вышли только два пассажира. Обогнав эту парочку и вбежав в терминал, он без остановки миновал багажный отсек и выскочил на улицу. Поскольку это был первый рейс, он надеялся, что очереди на такси не будет. Однако самолет из Вашингтона приземлился на десять минут раньше и значительная часть его пассажиров ожидала такси. Зная, что наглость — второе счастье, Джек промчался в начало очереди и с криком: «Я — врач! Спешу на чрезвычайное происшествие!» — сел в первую машину. По правде говоря, он не соврал — и первое, и второе соответствовало истине. Влезая в машину, Джек поймал несколько раздраженных взглядов, но никто не попытался его остановить.

Водитель был уроженцем Индии или Пакистана. Джек назвал свой адрес на Сто шестой улице, и машина рванулась вперед.

Джек посмотрел на часы. Оставалось сорок восемь минут. Откинувшись на спинку сиденья, он попытался расслабиться, но из этого ничего не вышло — они останавливались у каждого светофора. Джек опять посмотрел на часы. Ему показалось, что секундная стрелка бежит по циферблату быстрее, чем обычно. Какая вопиющая несправедливость! До начала торжества оставалось сорок пять минут.

Джек лихорадочно размышлял — не двинуть ли сразу в церковь, плюнув на дом. В этом случае он точно успеет. Но одет он был, мягко говоря, не по сезону. Да и трупный дух еще не улетучился. Значит, принять душ — обязательно и побриться тоже обязательно.

Водитель всю дорогу говорил по сотовому телефону. Джек привстал и постучал в прозрачную перегородку.

— Не знаю, ускорит ли это наше движение, но я должен вам сказать, что очень спешу. Если вы сможете подождать меня у дома, адрес которого я вам назвал, то получите дополнительно двадцатку.

— Подожду, если вы этого хотите, — добродушно ответил водитель.

Джек снова сел, застегнув ремень безопасности.

Следующая задержка произошла на мосту Трайборо у постов дорожного сбора. Видимо, кто-то, не имея пропуска на скоростную полосу, оказался именно на этой полосе, и теперь не мог выбраться из-за подпиравших сзади машин. Наконец пробка рассосалась, но было потеряно еще пять драгоценных минут. Джек вдруг поймал себя на мысли, что в дорожных треволнениях он совсем забыл об Алексис, Крэге и разразившейся в Бостоне катастрофе. Обвинение в медицинской халатности — дело, конечно, скверное, но оно не идет ни в какое сравнение с обвинением в убийстве. Суд по делу об убийстве обречет всю семью на многолетние мучения. Не надо ему было влезать в эту историю.

Водитель ехал по городу очень быстро, прекрасно зная наименее загруженные улицы. Такси затормозило у дома Джека в четверть второго. Джек распахнул дверцу еще до того, как машина успела остановиться.

Он взбежал по ступеням и промчался через парадную дверь, изумив своим видом рабочих. Здание реконструировалось и утопало в пыли и цементе. Когда Джек бежал по коридору, каждый его шаг поднимал облака пыли.

Когда Джек открыл дверь квартиры и был уже готов переступить порог, находившийся этажом выше прораб крикнул, что хочет обсудить с ним кое-какие вопросы. Но Джек попросил его отложить все разговоры до вечера. Оказавшись в квартире, Джек бросил дорожную сумку на диван и стал поспешно раздеваться, швыряя одежду на пол.

В ванной первым делом он посмотрел в зеркало. То, что он увидел, заставило его недовольно поморщиться. На щеках появилась густая щетина, а подбородок казался закопченным. Глаза ввалились и покраснели. После короткого размышления, что выбрать — душ или бритву, он остановился на первом. На то и другое у него просто не было времени. Забравшись в ванну, он до отказа повернул оба крана. Несколько капель упали ему на ногу — воды не было.

Завернув краны, Джек щедро плеснул в лицо одеколоном и поспешил в спальню. Натянув чистое белье, парадную рубашку, брюки и смокинг, он схватил булавку галстука и запонки и сунул их в карман брюк. Галстук-бабочка отправился в другой карман. После этого он надел лакированные туфли, затолкал сотовый телефон во внутренний карман смокинга и выбежал в коридор.

Стараясь как можно меньше пылить, Джек побежал к выходу. Прораб закричал, что разговор о водопроводе не терпит отлагательства, но Джек только махнул рукой. Джек перебежал через улицу и залез в машину.

— Собор в Риверсайде!

— Вы знаете номер улицы? — спросил таксист, глядя на Джека в зеркало заднего вида.

— Сто двадцать вторая, — бросил Джек, пытаясь справиться с запонками, булавкой и галстуком.

Он положил запонки на сиденье рядом с собой, и одна из них тут же провалилась в щель между сиденьем и спинкой. Джек попытался просунуть туда руку, но у него ничего не получилось, и он от этой затеи отказался.

— Вы женитесь? — спросил водитель, по-прежнему поглядывая на Джека в зеркало.

— Надеюсь, — ответил Джек, крутя в руке уцелевшую запонку. Положив ее в карман, он нагнулся, чтобы подтянуть шнурки на туфлях и отряхнуть пыль с брюк. После этого ему оставалось лишь застегнуть верхнюю пуговицу рубашки и нацепить бабочку.

— Вы классно выглядите, — сказал водитель.

— Еще бы, — усмехнувшись, согласился Джек.

Он привстал, взглянул на счетчик, извлек из кармана бумажник, отсчитал несколько двадцаток, чтобы уплатить по таксе, и, добавив еще две, бросил деньги на переднее сиденье через окошко в перегородке. В этот момент такси уже сворачивало на Риверсайд-драйв.

Джек увидел собор. Сооруженный в готическом стиле, он возвышался над всеми окружающими его зданиями. Перед входом стояли черные лимузины. Людей около собора не было. Джек посмотрел на часы. Час тридцать три. Он опоздал на три минуты.

Он распахнул дверцу, не дожидаясь полной остановки машины. Поблагодарив водителя, Джек выскочил из автомобиля, застегнул смокинг и, перепрыгивая через две ступени, помчался по лестнице. В этот миг, словно по волшебству, появилась Лори в изумительном белом платье. Из глубины собора доносились мощные аккорды органа.

Джек остановился, чтобы оценить сцену. Лори выглядела потрясающе. Она просто лучилась счастьем. Небольшим контрастом благостной картине были ее крепко сжатые в кулаки руки. Рядом с невестой стоял ее отец, доктор Монтгомери. Он выглядел величественно, но несколько настороженно.

— Джек! — воскликнула Лори, и в голосе ее Джек уловил и гнев, и облегчение. — Ты опоздал!

— Привет! — Джек протянул к ней руки. — По крайней мере я здесь.

Лори широко улыбнулась.

— Немедленно заходи в церковь! — весело распорядилась она.

Когда Джек преодолел оставшиеся ступени, Лори подала ему руку. Она склонилась к нему, внимательно вглядываясь в его лицо, и прошептала: