Перелом

Судебный пристав сидел на своем месте и читал какие-то бумаги. Появление Джека он проигнорировал. Присяжные безмятежно смотрели на Рэндольфа, который, судя по всему, только что начал заключительное слово. Судья внимательно изучал какие-то документы. Джек видел затылки Крэга и помощника Рэндольфа. Джордан и Тони находились за столом истца. Все было в полном порядке, и колеса правосудия медленно набирали ход, чтобы подойти к конечной остановке.

Джек намеревался остановить этот поезд. Он не хотел пускать его под откос, ему нужно было только лишь задержать состав и направить по другой колее. Дойдя до барьера, Джек остановился. Он увидел, что некоторые присяжные смотрели на него, не теряя при этом своей безмятежности. Рэндольф продолжал что-то говорить медоточивым, хорошо поставленным голосом.

— Простите, — сказал Джек. — Простите! — повторил он громче, поскольку Рэндольф продолжал говорить. Когда Джек извинился вторично, Рэндольф повернул голову, и в его арктических глазах Джек увидел замешательство и недовольство.

Судебный пристав, не слышавший первого обращения Джека, явно услышал второе. Он встал, чтобы остановить Джека, поскольку обеспечение порядка в зале входило в его обязанности.

— Мне надо немедленно с вами поговорить, — сказал Джек громко, чтобы все находящиеся в зале его услышали. — Я понимаю, что мое вмешательство неуместно, но дело настолько важное, что не терпит отлагательства. Необходимо предотвратить судебную ошибку.

— Советник, что, черт побери, происходит? — спросил судья Дейвидсон. Он вскинул голову и знаком приказал судебному приставу оставаться на месте.

Привыкший за свою многолетнюю практику к разного рода неожиданностям, Рэндольф преодолел мгновенную растерянность. Прежде чем переключить свое внимание на Джека, он посмотрел в сторону судьи.

— Я бы так не поступил, если бы это не имело решающего значения, — сказал Джек, понизив голос.

Он видел, что весь зал смотрит в его сторону, но его интересовали лишь два человека: Крэг и Джордан. Последний, судя по выражению лица, был обеспокоен появлением Джека гораздо больше, чем Крэг.

— Ваша честь, — повернувшись лицом к судье, сказал Рэндольф, — могу ли я злоупотребить на несколько мгновений терпением суда?

— Две минуты! — недовольно бросил судья Дейвидсон. Он позволил Рэндольфу поговорить с Джеком только ради того, чтобы избавиться от выскочки. Было ясно, что судья очень недоволен, что кто-то помешал гладкому ходу процесса.

Рэндольф подошел к барьеру, окинув Джека высокомерным взглядом, и вполголоса произнес:

— Это уже выходит за все рамки.

— Я обожаю нарушать правила, — ответил Джек. — Но вы должны дать мне возможность выступить в качестве свидетеля!

— Я не могу этого сделать. Я уже вам все объяснил. Кроме того, я выступаю с заключительным словом.

— Я провел вскрытие, и теперь могу дать показание, подтвержденное письменными заявлениями судмедэксперта и токсиколога, что доктор Бауман невиновен в медицинской халатности.

В броне невозмутимости Рэндольфа появилась трещина. Об этом говорил его взгляд, метнувшийся сначала на судью, а затем снова остановившийся на Джеке. Времени на размышление и тем более на дискуссию у него не было.

— Мистер Бингем! — нетерпеливо произнес судья. — Ваши две минуты истекли.

— Посмотрю, что можно сделать, — прошептал Рэндольф, прежде чем вернуться на трибуну. — Ваша честь, можно ли мне приблизиться к вам?

— Если это необходимо, — недовольно пробурчал судья Дейвидсон.

Тони вскочил и присоединился к Рэндольфу.

— Что происходит? — шепотом поинтересовался судья. — Кто этот человек?

Судья бросил короткий взгляд на Джека, который стоял у дверцы барьера. Сумку он поставил на пол, а конверт по-прежнему держал в руках.

— Это доктор Джек Стэплтон, — сказал Рэндольф. — Доктор Стэплтон — судмедэксперт из Нью-Йорка. Насколько мне известно, он считается первоклассным специалистом.

— Вы его знаете? — спросил судья Джексон, обращаясь к Тони.

— Да, я его встречал, — ответил адвокат, не вдаваясь в подробности.

— И что ему здесь надо? С какой стати он сюда заявился? Его появление нарушает все правила. Мягко говоря.

— Я высказал ему это почти в таких же выражениях, — сказал Рэндольф. — Но он хочет выступить как свидетель.

— Это недопустимо! — бросил Тони. — Его нет в списке свидетелей, и он не давал предварительных показаний. Это возмутительно!

— Умерьте свое негодование, — сказал судья тоном, с которым обращаются к непослушному ребенку. — И почему же он просит допросить его в качестве свидетеля?

— Доктор Стэплтон заявляет, что обладает сведениями, полностью снимающими с доктора Баумана обвинения в медицинской халатности. Он говорит, что у него есть письменные доказательства массачусетского патологоанатома и массачусетского токсиколога.

— Это чистейшее безумие! — выпалил Тони. — Защита не имеет права в последнюю минуту выставлять нового свидетеля. Это нарушает все правила и уложения со времен Великой хартии вольностей!

— Прекратите свои завывания! — рявкнул судья Дейвидсон.

Тони едва удержался от продолжения, но злость скрыть так и не смог. Об этом ясно говорило выражение его лица.

— А вы знаете, где он получил информацию, с которой хочет выступить в суде? — спросил у Рэндольфа судья.

— Доктор Стэплтон упомянул о том, что провел аутопсию Пейшенс Стэнхоуп.

— Если аутопсия может потенциально снять с ответчика обвинение в неправильном лечении, то почему она не была проведена ранее? В таком случае судмедэксперт получил бы возможность стать свидетелем.

— Не было оснований считать, что аутопсия будет иметь доказательную ценность. Я уверен, что мистер Фазано со мной согласится. Клиническая картина в данном деле не вызывала никаких сомнений.

— Мистер Фазано, вам было известно об аутопсии?

— Только то, что рассматривалась ее целесообразность.

— Черт возьми! — обронил судья Дейвидсон. — Теперь я оказываюсь между молотом и наковальней.

— Ваша честь, — не выдержал Тони, — если ему позволят выступить свидетелем, я…

— Обойдемся без угроз, советник. Мне прекрасно известно, что прискакавший сюда доктор Стэплтон не может быть свидетелем. Этот вопрос не рассматривается. Я мог бы объявить о продолжении процесса, и в этом случае доктор Стэплтон стал бы свидетелем. Но все мое дальнейшее расписание загремело бы в тартарары. Я не хочу этого, но я не хочу и того, чтобы апелляция по моему решению оказалась бы успешной. А шансы на отмену решения весьма велики, если свидетельства доктора Стэплтона окажутся действительно сенсационными.

— Почему бы вам не выслушать доктора Стэплтона, ваша честь? — спросил Рэндольф. — Это помогло бы вам принять решение. А чтобы не тратить время, вы могли бы побеседовать с ним в судейской комнате.

— Приглашение свидетеля в судейскую комнату само по себе является нарушением.

— Но я слышал, что подобное иногда случается, — заметил Рэндольф.

Судья Дейвидсон подумал и кивнул, видимо, придя к внутреннему согласию.

— Идея мне нравится. Я объявлю короткий перерыв, но присяжные пусть остаются на месте. Мы провернем это дело как можно быстрее. Вы согласны с этим планом, мистер Фазано?

— Меня от него тошнит, — прорычал Тони.

— У вас есть другие предложения? — ядовито поинтересовался судья Дейвидсон.

Тони отрицательно покачал головой. Адвокат истца был вне себя от ярости. Он рассчитывал выигратьсвое первое дело о медицинской халатности, и теперь, когда от успеха его отделяло всего несколько часов, похоже, назревал крах. Тони прошел к столу истца и налил себе воды. Во рту у него пересохло, а в горле першило.

Рэндольф подошел к Джеку и распахнул дверцу барьера.

— Свидетельское место вы занять не можете, — прошептал он. — Но мы договорились, что вы дадите показания судье и он решит, будете ли вы позднее выступать перед присяжными. Разговор состоится в судейской комнате. Судья готов предоставить вам всего несколько минут, поэтому постарайтесь быть кратким и не уклоняйтесь от темы. Вы меня поняли?