Перелом

Джек на время прервал свое занятие. Даже Мигель оторвался от раковины.

— Весьма забавная обстановка для подобного сообщения, — сказал Джек.

— Но я же не виновата, что нашла тебя здесь, — пожала плечами Лори. — Хочу ответить им сегодня, до наступления выходных.

— Ну и когда же? — спросил Джек, покосившись на Мигеля.

— Девятого июня, в половине второго. Что ты на это скажешь?

— А что, по-твоему, я должен сказать? — фыркнул Джек. — Мне кажется, прошла вечность с того момента, когда мы решили, что нам надо через это пройти. Вообще-то я подумывал о ближайшем вторнике.

Лори рассмеялась. Сразу запотевшая изнутри маска приглушила смех.

— Как мило с твоей стороны. Но дело в том, что мама всегда мечтала о свадьбе в июне. Лично я считаю, что июнь — прекрасное время года, поскольку погода хороша не только для церковного обряда, но и для медового месяца.

— В таком случае с моей стороны возражений нет, — ответил Джек, бросив взгляд на Мигеля. Его раздражало, что парень явно прислушивается к их разговору.

— Остается одна проблема. В соборе в июне все субботы заняты. Ты представляешь? За восемь месяцев до события! Девятое июня приходится на пятницу. Тебя это не тревожит?

— Пятница, суббота… Для меня это не играет никакой роли. Я человек без предрассудков.

— Замечательно! Вообще-то я предпочитаю воскресенье — ведь это больше соответствует традициям. Да и гостям легче собраться. Но жизнь такова, что у нас нет выбора.

— Эй, Мигель! — повысил голос Джек. — Ты скоро закончишь с кишками? Постарайся, чтобы эта работа не заняла у тебя остаток жизни.

— Все сделано, доктор Стэплтон. Я жду, когда вы подойдете посмотреть.

— Извини! — Джек слегка устыдился своих подозрений о любопытстве Мигеля. Обращаясь к Лори, он сказал: — Прости, но работа есть работа.

— Конечно, — ответила она и пошла следом за ним к раковине из нержавеющей стали.

— Я сегодня узнала еще кое-что, — сказала Лори, — и мне хочется поделиться этим с тобой.

— Выкладывай, — ответил Джек, методично осматривая пищевод.

— Ты знаешь, в твоей квартире я никогда не чувствовала себя комфортно. Потому что дом — извини — смахивает на свинарник.

Джек обитал в довольно ветхом доме на Сто шестой улице, рядом с баскетбольной площадкой, которую полностью реконструировал за свой счет. Страдая навязчивой идеей, что не заслуживает комфорта, он не очень-то заботился о своей квартире, хотя средства позволяли. Но Лори существенно изменила его жизнь.

— Не хочу тебя обидеть, но предстоит свадьба, и нам следует подумать о своем жилье. Поэтому я взяла на себя смелость выяснить, кто действительно является хозяином дома. Управляющая компания, куда ты посылаешь чеки, очень не хотела называть имена. Тем не менее я узнала, кто владеет домом, и спросила, не хотят ли они продать свою собственность. Догадайся, что они сказали? Они сказали, что готовы с ней расстаться, если ее возьмут в том состоянии, в котором она находится. Мне кажется, что для нас это любопытный вариант. Что скажешь?

Джек, обернувшись, ответил с иронией:

— Мы обсуждали брачные планы над секционным столом, а вопрос о создании уютного домашнего очага, похоже, будем решать с потрохами в руках. Тебе не кажется, что это не лучшее место для дискуссии?

— Я узнала об этой возможности несколько минут назад, и мне хотелось поскорее рассказать тебе, чтобы ты начал думать.

— Потрясающе, — произнес Джек, пытаясь не сорваться на сарказм. — Миссия успешно завершена. Но как ты отнесешься к идее обсудить покупку дома и его последующее обновление в более подходящей обстановке, за стаканом вина и вкусным салатом?

— Какая потрясающая идея! — со счастливой улыбкой заявила Лори. — Встретимся дома.

С этими словами Лори повернулась и вышла, а Джек еще некоторое время продолжал смотреть на закрытую дверь.

— Здорово, что вы собираетесь пожениться, — сказал Мигель, чтобы нарушить молчание.

— Спасибо. Это не тайна, но о наших планах знают не все. Надеюсь, что ты не будешь особо болтать.

— Никаких проблем, доктор Стэплтон. Но должен сказать, я по личному опыту знаю, что женитьба меняет все.

— Ты не представляешь, насколько прав, — ответил Джек, которому это было известно по собственному опыту.

ГЛАВА 1

Восемь месяцев спустя

Бостон, штат Массачусетс

5 июня 2006 года, 9.35

Прошу всех встать, — произнес судебный пристав, выходя из судейской комнаты. В руке он держал белый жезл.

За приставом появился судья в развевающейся при ходьбе черной мантии. Это был усатый, крепко сбитый афроамериканец с обрюзгшими щеками и тронутой сединой курчавой шевелюрой. Он нарочито тяжелой походкой поднялся по ступеням к судейскому креслу, оглядывая на ходу из-под нахмуренных бровей свои владения. Дойдя до кресла, он повернулся лицом к залу. Справа от него находился флаг Соединенных Штатов, а слева — флаг штата Массачусетс. Древки обоих флагов украшали орлы. У судьи была репутация справедливого человека и большого знатока права. И еще было известно, что он быстро теряет терпение. Как бы подчеркивая высокий статус этого человека, на голову и плечи судьи из окон лились солнечные лучи, создавая вокруг него золотистое сияние и делая похожим на какого-то языческого бога с картин художников периода классицизма.

— Слушайте, слушайте, слушайте, — продолжил судебный пристав баритоном с сильным бостонским акцентом. — Все, кому есть что сказать, прежде чем Верховный суд Бостона и графства Суффолк начнет заседание, подойдите и заявите о своем присутствии, и вам будет уделено должное внимание. Да благословит Господь штат Массачусетс. Можете сесть!

Все это очень напоминало воспроизведение национального гимна на спортивном соревновании, поскольку, как только замолк последний звук речи пристава, в зале суда послышался негромкий говор и публика начала рассаживаться по своим местам. Пока судья приводил в порядок лежащие перед ним бумаги и подыскивал наилучшее место для графина с водой, сидящий рядом с подиумом секретарь провозгласил:

— Слушается дело «Наследники Пейшенс Стэнхоуп и другие против доктора Крэга Баумана». Председательствует достопочтенный судья Марвин Дейвидсон.

Судья хорошо отработанным движением щелкнул футляром, достал очки и водрузил на кончик носа. Затем, обратив взор на стол истца, он произнес:

— Не соизволят ли советники назвать себя для протокола?

— Энтони Фазано, ваша честь, — поспешно привстав из-за стола, произнес адвокат истца с акцентом, похожим на акцент судебного пристава. Он стоял чуть согнувшись, словно на его плечах лежал огромный груз. — Но большинство людей меня знают как Тони, — добавил он, слегка махнув рукой направо. — Я представляю здесь интересы истца, мистера Джордана Стэнхоупа. — Затем, указав налево, Тони продолжил: — Рядом со мной находится моя талантливая коллега, госпожа Рени Рельф.

Сказав это, он быстро сел с таким видом, словно стеснялся быть в центре внимания.

Судья Дейвидсон перевел взгляд на стол зашиты.

— Рэндольф Бингем, ваша честь, — сказал адвокат. В отличие от предыдущего оратора он говорил приятным голосом, подчеркивая каждый слог. — Я представляю интересы доктора Крэга Баумана, и мне оказывает помощь мистер Марк Кавендиш.

— Могу ли я предположить, что вы, господа, готовы начать слушание?

Тони ограничился утвердительным кивком, в то время как Рэндольф Бингем, снова поднявшись, произнес:

— Прежде чем начнется слушание, я хотел бы узнать о решении суда в связи с представленным ранее ходатайством.

Судья посмотрел на Рэндольфа. Его взгляд говорил о том, что он не нуждается, чтобы ему напоминали о его обязанностях. Он опустил глаза и, собираясь перелистать лежащие перед ним бумаги, мазнул указательным пальцем по кончику языка. Судя по тому, как судья двигался, можно было ошибиться, предположить, что он раздражен. Создавалось впечатление, что слова Рэндольфа вызвали то легкое презрение, которое Дейвидсон испытывал ко всем адвокатам.