Платиновая карта

— Да, — сказал Турецкий. — Да, конечно.

— Вы думаете, что это Дэвид убил Платта?

— Это нам еще предстоит выяснить, — ответил Турецкий.

На этом беседа Веры Акишиной и Александра Борисовича Турецкого закончилась. Вера ушла домой, а Турецкий еще долго сидел в машине, покуривая сигарету и вспоминая большие синие глаза девушки, которыми она смотрела ему «прямо в душу».

Бывший повар московского ресторана «Иволга» и нынешний шеф-повар сочинского ресторана «Жемчужина» Марат Соколов, невысокий молодой мужчина с черными усиками и маленькой бородкой, эспаньолкой, сидел в баре на берегу моря и с наслаждением пил коктейль с романтическим названием «Дуновение бриза». Он был одет в белый костюм и бежевые замшевые туфли.

В голове у Марата проносились разные мысли, и не все они были приятными. Например, он до сих пор (хотя прошло уже три дня) сильно тревожился из-за той проклятой открытки, которую послал в Москву своей подружке.

Конечно, не стоило так высовываться, но, во-первых, он был слишком пьян, чтобы помнить об опасности, а во-вторых, слишком велик был соблазн поделиться с кем-нибудь собственной маленькой удачей. Хотя не такой уж и маленькой. Все-таки шестьдесят тысяч баксов — это довольно большие деньги. В ресторане ему бы пришлось вкалывать за них несколько лет, отказывая себе во всем.

«Пустяки, — утешал себя Марат. — Никто не знает, что Янка — моя подружка. А даже если и знает… Не такая она дура, чтобы пойти с открыткой в милицию. Что она, сама себе враг? Я ведь написал, что женюсь на ней».

Тут Марат улыбнулся. На самом деле он не собирался жениться на Янке, просто ему приятно было думать, что у него где-то есть невеста. Приятно было сознавать свой статус «жениха», то есть человека, в котором нуждаются, о котором думают ночами и по поводу которого строят планы. Приятно было жить в чьих-то мыслях и чьих-то снах. Это здорово спасало от одиночества, к которому Марат никак не мог привыкнуть.

«Да уж, нелегко мне достались эти деньги», — подумал Марат. Воспоминание о том, что он сделал, болью отозвалось в сердце Марата, но вскоре это щемящее чувство прошло.

«Ну и что? — думал Марат. — А сколько человек убила эта сволочь! Еще Бальзак говорил, что за каждым крупным состоянием стоит преступление. За миллиардами Платта сотни, если не тысячи, загубленных жизней и проломленных голов. Иначе и быть не может».

Как всегда, эта мысль сразу его успокоила. От моральных терзаний не осталось и следа.

— Простите, у вас не будет огонька? — раздался над ухом у Марата негромкий мужской голос.

Марат поднял взгляд на человека, который стоял перед ним. Мужчина был высок, худощав и светловолос. Он смотрел на Марата прищуренными лукавыми глазками и улыбался.

— Да, конечно, — сказал Марат. Он достал из кармана зажигалку.

Мужчина вставил в рот сигарету и нагнулся. Марат крутанул колесико зажигалки, подставляя язычок пламени под сигарету и прикрывая его рукой от ветра. В то же мгновение на его худых смуглых запястьях защелкнулись наручники.

— Спасибо, — с ухмылкой сказал белобрысый незнакомец и выбросил сигарету в урну.

Марат вздрогнул, но почти не испугался. Видимо, внутренне он давно приготовился к чему-то подобному. Он лишь хрипло выдохнул воздух и устало закрыл глаза.

В тот же день Марата Соколова переправили в Москву. А вечером его уже допрашивал следователь со странной фамилией Турецкий.

Поначалу Марат попробовал было отпираться, но следователь быстро припер его к стене. Хватило всего нескольких слов, а именно:

— Не стану вас обманывать, вас ждет суровое наказание. Ваше счастье, что в нашей стране объявлен мораторий на смертную казнь. Однако пожизненного заключения никто не отменял. — Тут следователь зловеще затянулся сигаретой и выпустил струйку дыма. Турецкий не сводил взгляда с лица Марата, и от этих серых, пристальных и жестоких глаз, видящих, как казалось Марату, его насквозь, захотелось расплакаться.

Он вдруг понял, что больше не увидит ни маму, ни Янку, ни… Господи, да он больше вообще не увидит ни одной женщины на свете! Всю оставшуюся жизнь он будет смотреть на серые бетонные стены, опутанные колючей проволокой. Есть он будет щи и баланду, а спать в ужасной казарме со страшными, грубыми мужиками, от которых пахнет потом и грязными носками и которые будут бить его по лицу. И так до самой смерти!

— У вас есть всего один шанс, — сухо сказал Турецкий, словно прочел мысли Марата. — И если вы его не используете, то вам не поможет ни дьявол, ни Аллах.

— Хорошо, — дрогнувшим голосом ответил Марат. — А если… если я расскажу все, то меня… — Марат сделал мучительное усилие, чтобы не расплакаться, — меня не посадят в тюрьму на всю жизнь?

— Это зависит от суда. Но, разумеется, присяжные примут это в расчет. Думаю — не посадят.

Марат облегченно вздохнул.

— Тогда я расскажу, — сказал он окрепшим голосом. — Подсыпать яд в рыбу меня заставили милиционеры. Одного звали Сергей Сергеевич, а второго Георгий Иванович. Он еще просил, чтоб я называл его Герой. Они заплатили мне шестьдесят тысяч за то, чтобы я… ну за то, чтобы я сделал то, что сделал.

— Как их фамилии?

Марат задумчиво наморщил лоб.

— Э-э… Фамилий я не знаю. Но у меня есть номер сотового телефона Сергея Сергеевича, по которому я звонил.

— Вы могли бы их опознать по фотографиям?

— Конечно! — с готовностью кивнул Марат. — Я их отлично помню.

— В таком случае, поедете со мной.

Марат замялся и спросил вялым, тихим голосом:

— Александр Борисович, можно один вопрос?

— Слушаю.

— Скажите, а как вы меня… нашли?

— Ваша подружка Яна Поповкина принесла нам вашу открытку из Сочи, — сказал Турецкий. — Она сказала, что любит вас, но не хочет выходить замуж за человека с камнем на душе. Она считает, что этот камень может отравить всю вашу совместную жизнь.

— Вот дура… — прошептал Марат, сжимая кулаки. — Какая же она дура.

Турецкий усмехнулся:

— Ну почему же? Просто она вас очень любит. Между прочим, Яна сказала, что будет ждать вас из тюрьмы столько, сколько понадобится. Подумайте об этом на досуге, Соколов. С сегодняшнего дня этого досуга у вас будет выше крыши.

За день до того, как состоялся этот разговор, сотрудники Главного управления собственной безопасности МВД (заместителем начальника которого был генерал-майор Вячеслав Иванович Грязнов) взяли майора милиции Юрия Устюгова по подозрению в связи с криминальной группировкой Десантника.

Бандит Рябчук, окончательно оправившийся от «клофелинового удара», опознал в Устюгове человека, приезжавшего на дачу в компании Десантника.

Майор Устюгов не стал отпираться, он признался в том, что организовал убийство Кожухина и похищение Акишина, но заявил, что к убийству миллиардера Платта не имеет никакого отношения.

К тому моменту Турецкий и без заявления Устюгова был уверен, что убийство Платта — дело рук Дэвида Флина.

«Сергеем Сергеичем» и «Герой» оказались сотрудники МУРа, полковники милиции Сергей Сергеевич Борисов и Георгий Иванович Овчинников. «Отравитель» Марат Соколов опознал их по фотографиям из личных дел.

Неделю назад они взяли отпуска (оба были друзьями и часто отдыхали вместе) и уехали в неизвестном направлении, никому ничего не сообщив. (Статус холостяков, в котором они — несмотря на зрелый возраст — до сих пор пребывали, позволил им сделать это без лишних проблем и скандалов.)

Борисов и Овчинников были объявлены в федеральный розыск. Но и главный злодей — «заказчик» миллиардера Платта, хакер международного класса Дэвид Флин, — все еще гулял на свободе.

Особенно по этому поводу негодовал Денис Грязнов. Он слишком близко к сердцу принял акишинское дело. И на то были свои причины. Сидя на кухне в квартире у Турецкого, Денис, заметно горячась и нервничая, гнул свою линию:

— Александр Борисович, если этого прохвоста не могут поймать Интерпол и милиция, то его поймаю я! В смысле — вместе с моими ребятами.