В сладком плену

Ян продолжил ласкать ее. Потом успокаивающим, бархатным голосом спросил;

— Я довел вас до вашего первого оргазма, Виола? Заставил вас кончить.

Она замотала головой.

— Я не сумел вас удовлетворить?

Его голос прозвучал чуть ли не изумленно. С нарастающим чувством вины, смущения и отчаяния Виола сказала:

— Я не помню, Ян, это было так давно…

Его смех помешал ей продолжить.

— Вы снова лжете, моя дорогая леди Чешир. Возможно, я не самый искусный любовник, но уж точно не худший, даже с подорванным здоровьем, как было тогда. И если я довел вас до кульминации, вам это запомнилось.

Виола захныкала, ибо в следующий миг Ян запустил пальцы ей под сорочку, так что они скользнули по ее интимным завиткам. Оголенная теперь почти до самых бедер, она инстинктивно скрестила ноги.

— Не поможет, — сказал герцог. Вставив обе руки между ее колен, он без особых усилий развел их и улегся на одну ногу, подперев голову локтем. Теперь, когда его тело мешало ей свести ноги, она была перед ним, как на ладони.

— Боже, какой вид. Весь день бы лежал и любовался.

Виоле хотелось плакать, кричать. Она понятия не имела, зачем мужчине вообще смотреть на укромные места леди, и уж тем более весь день. Как тут разобрать, дразнит ее герцог, говорит серьезно или просто пытается измучить унижениями. Но главное, ей отчаянно хотелось, чтобы он наклонился вперед на пять дюймов и поцеловал ее там.

— Вы хотите окончательно меня унизить? — прошептала она, не выдержав пристального внимания герцога, которое с каждой секундой становилось все нестерпимее. — Если так, то вы отлично справляетесь, ваша светлость.

Не дождавшись ответа, Виола смело взмахнула ресницами и обнаружила, что Ян наблюдает за ней, не сводя сощуренных глаз с ее лица.

— Я слышу ваш запах, Виола.

Она обомлела. Нет, эти слова не шокировали ее больше других. Но тон, которым их произнес герцог, так резко и кардинально изменился, сделался таким пронзительным, что она поняла: он вспомнил что-то интимное о ней и о времени, которое они проводили в темнице. Ее нервы натянулись, как струны; она облизала губы и ничего не ответила.

И тут она почувствовала палец, один палец Яна, которым он принялся бережно раздвигать завитки, точно пытался найти сокровище между складками. Она резко втянула в легкие воздух и затаила дыхание, но не смогла отвести взгляда от его глаз.

— Ответьте на мой вопрос, — сказал он низким, огрубевшим голосом.

Она не могла вспомнить, о чем он спрашивал.

— Я не могу… думать, Ян.

У него заиграли желваки.

— Я доставил вам удовольствие? — повторил он, продолжая дразнить ее пальцем.

— Господи, зачем вы это делаете? — спросила она, всхлипывая.

Его прикосновение сделалось наглее, он двинулся дальше.

— Вы становитесь такой влажной, — проговорил он. — Расскажите то, что меня интересует, и я прекращу.

Она не хотела, чтобы он прекращал! Но она не могла шевелиться, не могла сопротивляться, не могла перечить ему. Снова закрыв глаза, она повернула голову вбок.

— Да…

Ян остановился и слегка отодвинулся назад.

— Да? Я заставил вас кончить?

— Да.

Тихий стон сорвался с его губ, но Виола не могла понять, встревожила она его своим откровением или польстила его мужскому самолюбию. Посмотреть на него она не смела.

— Пожалуйста, уходите, Ян.

— Нет.

Он так тихо произнес это слово, что она едва расслышала его. В следующий миг она почувствовала, как его палец снова заскользил по ней, потом два, потом три пальца.

Герцог начал медленно гладить ее. Она захныкала, замотала головой, зажмурила глаза.

— Ян… нет…

— У меня еще один вопрос, — прошептал он, склоняясь над ней и касаясь губами ее бедер.

Она вздрогнула.

— Когда вы ласкаете себя, вот так, вы думаете обо мне?

Она потянула за ленты, тихо застонала и попыталась приподнять бедра, чтобы столкнуть с себя Яна, хотя понимала, как крепко он прижал ее собой и это бесполезно.

— Виола.

Напряжение внутри нее начало закручиваться в тугую спираль. Ее дыхание участилось, пульс ускорился. Наконец, она приподняла ресницы ровно настолько, чтобы увидеть, что Ян смотрит ей в лицо, буравит ее пристальным, серьезным взглядом.

— Вы фантазируете о том, как я занимаюсь с вами любовью? — бархатным шепотом спросил он. — Смотрите на свои картины, ласкаете себя и думаете обо мне?

Виола не могла поверить, что он спрашивает ее об этом, касаясь ее интимных мест и наблюдая, как его прикосновения доводят ее до вершин блаженства. Его взгляд и все его существо излучало пылкую решимость, и вдруг Виола поняла, как отчаянно ему хочется, чтобы она его хотела. Тогда и сейчас.

— Всегда, — выдохнула она, — и только о вас…

Герцог не ждал этого. На долю секунды он замер, и его черты обмякли от искреннего удивления. Потом он шумно сглотнул и посмотрел туда, где его пальцы гладили ее.

И тут, без предупреждения, как гром среди ясного неба, Виола почувствовала на себе его губы, потом язык и тихо вскрикнула от изысканного удовольствия. Не обращая внимания на изумление и шок, в котором она застыла, Ян широко раздвинул ей колени, получая к ней лучший доступ.

Войдя в ритм, он принялся ласкать ее, любить ее ртом, и она отдавалась удовольствию, поднимая бедра навстречу каждому его движению. Всего через несколько секунд напряжение снова достигло сладкого предела. Виола вцепилась в ленты и захныкала, чувствуя, что Ян толкает ее к краю. А когда его палец скользнул в нее, давление стало невыносимым, и она взорвалась.

Выгнувшись, она застонала, всем телом чувствуя каждый мощный импульс. Ян продолжал восхитительное наступление еще несколько долгих секунд, пока не заметил, что она начала расслабляться, не услышал, что она задышала ровнее. Наконец, он отстранился и сел прямо. Промокнув рот простыней, он остановил взгляд на раскрасневшемся лице Виолы.

— Вы очень красивы, Виола, — задумчиво проговорил он.

Постепенно приходя в себя, она вдруг почувствовала себя беззащитной, подавленной, смущенной. Она закрыла глаза и отвернулась, не представляя, что говорить.

— Расскажите, что случилось. Скажите, что это мой ребенок.

Голос Яна оставался спокойным, но под мужской бравадой Виола чувствовала его смятение, тоску и немного обиды. Пришлось собрать в кулак все силы, чтобы не выболтать правды.

— Полагаю, теперь вы хотите взять меня, связанную и беззащитную перед вами? — спросила Виола, не глядя на него.

Несколько секунд прошли в напряженном молчании. Потом Виола услышала, что герцог потянулся к сумке. Открыв глаза, она заметила, что тот достал шестидюймовый нож. Склонившись над ней, Ян быстрым движением срезал обе ленты.

— Спокойной ночи, сударыня, — сухо сказал он.

С этими словами герцог схватил свои вещи и, даже не посмотрев в ее сторону, вышел из домика и снова запер наедине с мыслями.

Глава 17

Сегодня я потеряла невинность, во всех смыслах. Он хотел этого, и я уступила с желанием, сочувствием и любовью в сердце. Теперь, когда все кончено, у меня не осталось сожалений, только воспоминания, которыми я буду дорожить всю жизнь…

Ян метался по кабинету, слишком растревоженный, чтобы спать, не способный сосредоточиться ни на чем, кроме Виолы и убогого положения, в которое он себя поставил, когда раздразнил ее, попробовал ее на вкус, а потом ушел, вместо того чтобы прибрать к рукам ее восхитительное тело и дать выход сексуальному напряжению, нараставшему в нем с тех пор, как несколько недель назад Фэйрборн представил ему удивительно чувственную, повзрослевшую леди Чешир. Теперь, проведя несколько часов в попытках рационально обдумать все это, он еще меньше понимал, почему ведет себя с ней так, и злился, что отказывает себе в собственных нуждах ради… чего? Своей чести? Ее чести? Что за вздор!

Виола не шла у него из головы. Кожа до сих пор хранила ее запах; стон, с которым она достигла вершины, стоял в ушах, одновременно успокаивая и раздражая чувства и заставляя голову болеть еще сильнее, чем полбутылки виски, выпитые им с тех пор, как он ушел из хижины. И все это ворошило его полустертые воспоминания, превращая его практичный, острый ум в месиво отчаянных метаний и растерянности.