8-е Признание

Когда Юки заняла свое место, ее переполняли чувства, и все — приятные: удовлетворение от сделанного, одобряющее похлопывание Ники по плечу и ощущение маминого присутствия, нежным объятием окутывающее ее.

«Хорошая работа, Юки, — сказала ей мама. — Ты попала прямо в яблочко».

Глава 15

Филипп Хоффман никогда не терял самообладания в присутствии присяжных. Он относился с должным почтением к свидетелям защиты и всегда говорил простым и доступным языком. Он чувствовал, что присяжные доверяют ему и симпатизируют, и, полагаясь на их отношение, рассчитывал оправдать свою подзащитную.

— Ребята, — сказал он, вставая за кафедрой, показавшейся игрушечной на его фоне, — Стейси Гленн — хорошая девушка, она в жизни своей никому не причинила вреда. Она любит своих родителей; и когда Роуз Гленн выступала перед вами, хотя это давалось ей безумно трудно как эмоционально, так и физически, она сказала, что в Стейси Гленн нет ни капли жестокости. Что Стейси бы никогда, никогда не напала ни на своего отца, ни на нее, Роуз.

Вы слышали Роуз Гленн: она глубоко несчастна, потому что ее слова и действия, когда она находилась на грани жизни и смерти, были неправильно поняты и стали причиной для обвинения ее невиновной дочери.

Хоффман покачал головой и положил свои записи на кафедру, потом прошел к ложе присяжных и, сцепив Руки за спиной, внимательно посмотрел на них.

— Обвинение использовало видеозапись с места преступления, чтобы тронуть вас, ведь у них больше ничего нет. Но и сама запись, какой бы трогательной она ни была, не доказывает, что Стейси Гленн виновна хоть в чем-то.

Хоффман изложил присяжным свою точку зрения на дело, процитировав двух невропатологов и психиатра, утверждавших, что Роуз Гленн была в шоковом состоянии во время допроса инспектора Чи и ее ответы абсолютно недостоверны.

Он сказал, что служащий по взиманию платы за пользование платной дорогой верил, будто видит Стейси Гленн, но «контакт» с каждым водителем длится самое большое несколько секунд, и в данном случае он видел водителя в темноте ночи.

— Нет никакой записи с регистрационным номером «форестера», — добавил Хоффман, — и никакой видеозаписи с лицом водителя. Бернис Лоуренс, — продолжал адвокат, — та соседка, что клянется, будто видела машину Стейси на подъездной дорожке Гленнов… что ж, она — хороший гражданин и всеми силами пыталась помочь следствию. Возможно, она видела похожую машину или даже могла перепутать дату. В любом случае она признает, что самой Стейси не видела.

Руководствуясь здравым смыслом, мы вряд ли поверим, что моя клиентка оказалась бы настолько глупа и припарковала свою машину прямо перед родительским домом, а потом отправилась внутрь убивать. Это нелепо.

Вы видели, на что походила спальня Тони и Роуз Гленн после нападения. Вы верите, что человек может замахнуться ломом, ударить с невероятной силой, поднять и ударить снова, и так несколько раз, и при этом не оставить на себе ни пятнышка крови, ни единого волоска?

Стейси забрали на допрос всего через несколько часов после случившейся трагедии. Ее волосы, руки, все ее тело были тщательно обследованы. Ее квартиру обыскали, а обувь и одежду отправили на экспертизу в лабораторию.

И не нашли никаких доказательств. Никаких.

Машину Стейси чуть ли не разобрали по винтикам — и снова никаких доказательств.

Поговорим об оставленном снаружи ключе. А сколько из вас хранят запасной ключ снаружи под ковриком или в любом другом, доступном для посторонних месте?

Теперь о звонке Уэну Чедвеллу, страховому брокеру. Стейси была заботливой дочерью. Ее родители старели. Она проверяла состояние их полиса, потому что хотела быть уверенной в их защищенности.

Подводя итоги, я скажу вам так, ребята: нет никаких криминалистических доказательств, которые бы связали мою подзащитную с этим преступлением. Никаких.

И только потому, что у полиции были сомнительные показания тяжело раненной женщины, они повесили это преступление на Стейси — и даже не собирались искать кого-то другого. Имеются ли у нас основания для сомнений? Я полагаю, что у нас нет ничего, кроме разумных оснований для сомнений.

Роуз Гленн потеряла мужа и едва не погибла сама. И сейчас обвинение просит вас усугубить трагедию этой бедной женщины, забрав у нее дочь.

Стейси не делала этого, ребята.

И нет доказательств, подтверждающих ее вину.

Я призываю вас признать Стейси Гленн невиновной по всем пунктам. Спасибо вам.

Глава 16

Синди, выглядевшая в своем пальто и розовом палантине поверх платья так, словно сошла с витрины универмага, обошла наркоманов, слоняющихся у входа в трехэтажное кирпичное здание на пересечении Пятой улицы и Таунсенда, и поблагодарила беззубого молодого мужчину, придержавшего для нее дверь.

Первый этаж «От всего сердца» представлял собой большую комнату с жаропрочным столом для самообслуживания вдоль одной стены, с выставленными рядами складными столами и стульями и множеством людей в лохмотьях. Некоторые говорили сами с собой, другие ели яичницу из одноразовых бумажных тарелок.

Синди заметила худую чернокожую женщину, наблюдавшую за ней из-за стола рядом с входом. Женщина выглядела лет на сорок и была одета в черные облегающие брюки и блузу с крупным принтом. Очки в бордовой оправе висели на груди на специальном шнурке, а на приколотой к блузе табличке было написано: «Мисс Луви Джамп, смотритель комнаты отдыха».

Мисс Джамп еще некоторое время с сомнением оглядывала Синди, но потом спросила:

— Вам помочь?

Синди представилась и сказала, что пишет статью о Скитальце Иисусе для «Сан-Франциско кроникл».

— Я слежу за расследованием его убийства, — добавила Синди, вытаскивая из сумки с ноутбуком утреннюю газету. Она раскрыла ее на третьей странице и показала заголовок на развороте.

Женщина краем глаза взглянула на газету и спросила:

— Вы уже пили кофе?

— Нет, — ответила Синди.

— Тогда присаживайтесь.

Луви вернулась через минуту с двумя чашками кофе, корзинкой булочек и упакованными в фольгу кусочками масла.

— Прочитаете мне вашу статью? — спросила она и села напротив Синди, ставя на стол поднос и выкладывая салфетки. — Я не взяла с собой очков для чтения.

— С удовольствием, — улыбнулась Синди. — Меня не часто просят почитать. Называется «Убийство уличного мессии. У полиции нет зацепок», — начала она, расправив газету.

— Ага. Продолжай.

— Хорошо, здесь написано: «Примерно после полуночи шестого мая возле парка Колтрейн на Таунсенд-стрит был избит и застрелен бездомный мужчина. Каждый год на наших улицах от равнодушия и ненависти умирают сотни бездомных, а город их хоронит и тут же забывает».

— Можешь повторить это снова, — пробормотала Луви.

— «Но этого мужчину забыть будет непросто, — продолжила Синди. — Он был другом для отверженных, для беднейших из бедных. Он был их пастырем, и они любили его. Мы не знаем его имени, но бездомные называли его Скитальцем Иисусом».

У Синди запершило в горле, и, остановившись, она взглянула на Луви и увидела, как та ей улыбается, однако губы женщины дрожали, словно она вот-вот готова была заплакать.

— Он принял у меня роды, когда я рожала старшего на улице, — сказала Луви. — Поэтому у него и был тот крошечный пупс на распятии. Иисус спасает. Иисус спасает. Чем я могу вам помочь, Синди Томас? Только скажите.

— Я хочу знать о нем все.

— С чего начать?

— Вы знаете настоящее имя Скитальца?

Глава 17

Этот мертвец завладел Синди — его сердце, его разум, его душа захватили ее. Мы с Конклином сидели вместе с ней в баре «Пиво Макбейна» — любимом местечке полицейских на Брайант-стрит. Музыкальный автомат заливался «Dancing Queen», а длинная отполированная барная стойка была чуть ли не в три ряда занята оживленной толпой, пришедшей сюда прямиком из здания суда сразу после окончания рабочего дня.