Венец судьбы

Лара отрицательно покачала головой.

— Я знаю ничуть не больше, чем ты, моя милая Носс. Говорят, праведных смертных, кем ты без сомнения являешься, там ждет другой мир, пусть и совсем иной, но полный радости и счастья, где ты встретишься и соединишься с теми, кого любишь и кто ушел раньше тебя. А для смертных, отягощенных злобой и грехом, существует место совсем другого рода, где им предстоит расплачиваться за свою земную жизнь. Вот все, что я знаю.

— А ты будешь жить вечно? — спросила Носс.

— Я не знаю. Бабушка Мива, например, умерла, прожив в этом мире много веков. Однако куда она ушла и навсегда ли ее сущность покинула сей мир, я не знаю, Носс.

— А Этне? — спросила Носс о духе-хранителе Лары, обитавшем в кристалле, который Лара постоянно носила на шее.

— Я никогда не спрашивала ее. И не уверена, что готова спросить или узнать ответ, что она даст мне.

Кристалл на цепочке, обвивавшей шею Лары, вдруг вспыхнул, и у Лары не осталось сомнений, что в этот миг она услышала звенящий смех Этне.

Носс вдруг громко вздохнула, так как тоже расслышала тихий смех.

— Я слышала ее! — воскликнула она в радостном волнении. — Я слышала смех Этне! Я сама! — Носс села в постели.

«Это и то, что я сейчас скажу тебе, будет моим прощальным даром тебе, Носс из клана Фиакр. Ты всем сердцем любила мою госпожу все эти годы. Твоя дружба была искренней и бескорыстной. Когда будешь готова, иди на свет и ничего не бойся, Носс из клана Фиакр, ибо верный спутник твоей жизни с нетерпением ждет твоего прибытия. Не бойся врат, что открываются перед тобой. Смело ступай. Ты вела праведную жизнь, и иди вперед, неся с собой благословение волшебных созданий».

И Носс вдруг ощутила нежное прикосновение к щеке, подобное поцелую. Ее тускнеющие карие глаза наполнились слезами.

— Благодарю вас, Этне, — все, что она смогла произнести в ответ, и посмотрела на Лару: — Мое время пришло. Ты останешься со мной до самого конца, моя милая Лара? — Женщина закрыла глаза и снова опустилась на подушки.

— Конечно, Носс, я буду с тобой, моя дорогая, — ответила Лара, сжав ее руку в своих ладонях, и села возле своей подруги, единственной смертной, которую еще не унесло беспощадное время.

Когда солнце стало утопать в красных, ярко-рыжих и золотистых отблесках, а бледно-зеленый свет обрамил закатное зарево и глубокое синее небо затмили крохотные пурпурные облака с золоченой каймой, в эти минуты Носс, вдова Лиама, главы клана Фиакр, сделала отважный шаг в открытые пред ней врата, чтобы покинуть эту жизнь и войти в новую, еще неизведанную. Едва это случилось, Лара услышала радостные возгласы приветствия тех, кто встречал Носс по ту сторону таинственного порога. Лара улыбнулась и, глядя на дочь подруги, Милдри, тихо сказала:

— Твоя мама покинула нас.

Несколько минут Милдри тихонько плакала, но затем, будучи настоящей дочерью своей матери, она поднялась и сказала Ларе:

— Вы ведь останетесь на церемонию прощания.

Лара осталась. Она и Носс были близкими подругами с самого детства. Они вместе пережили рабство. Были воссоединены принцами-тенями. И в путешествиях по равнинам старого Дальноземья познали такие приключения, каких Ларе никогда не забыть. Она оберегала Носс, которая была на три года моложе ее. А когда кузен первого мужа Лары влюбился в Носс и Носс ответила ему взаимностью, именно Лара сделала все, чтобы устроить их свадьбу. Они стали счастливой семьей, в которой родилось несколько сыновей и дочь. Быть женой, матерью и верным членом клана было предначертано Носс судьбой. И хотя предназначение Лары было совсем иным, они оставались преданными и верными подругами. И вот теперь Носс не стало.

Вспоминая те далекие времена, Лара снова не сдержала слез. Сколько смертных она уже потеряла? И теперь она оказалась в мире, где никто не помнил ни о том, кем она была, ни о ее многочисленных свершениях, которые помогли смертным мира Хетар выжить и не погрузиться во Тьму. Однако что-то должно было случиться. Приближались какие-то большие перемены. Ее, казалось бы, неоправданная тревога не предвещала ничего хорошего. Ей необходимо было отправиться в оазис Зирун, чтобы погрузиться в размышления. Освободиться на какое-то время от переживаний и тревог смертных, которые окружали ее, не позволяя сосредоточиться.

— Кади! — позвала она служанку.

— Мы отправляемся в Зирун? — едва войдя, предположила Кади, готовая присоединиться к своей госпоже.

Лара рассмеялась.

— Ты, должно быть, прочитала мои мысли?

— Нет, моя госпожа, я не смею. Я просто знаю этот ваш взгляд, он всегда означает одно — мы отправляемся в Зирун, — с улыбкой ответила Кади.

— Я поеду на Даграсе, — сказала Лара, — но тебя отправлю вперед, чтобы ты заранее подготовила для меня жилище.

Взмахнув рукой, Лара открыла магический золотой проход и произнесла одно лишь слово «Зирун!», и Кади ступила в туннель и заторопилась вперед по мерцающему проходу. Туннель закрылся. Достав из платяного шкафа белую шелковую накидку, подбитую мягким мехом, Лара набросила ее на плечи и еще одним взмахом руки перенесла себя к конюшням, где ожидал ее Даграс.

Великолепный белый жеребец поднял глаза и кивнул в знак приветствия. Лара одним прикосновением сменила его попону на седло и узду.

— Мы спешим, не так ли? — спросил Даграс, почувствовав, как ремни сами собой стянули его брюхо. — Куда мы направляемся?

— В Зирун, — ответила Лара. — В твоем стойле грязно. Здесь не убирали?

— Конюхи стали очень небрежными. С тех пор как не стало внука Джейсона, за мной нет персонального ухода. — Он ударил копытом и замотал головой. — Уже давно никто не расчесывал мне гриву, — пожаловался он. — Близок тот час, моя госпожа, когда мы должны будем покинуть это место. Тера была когда-то домом для нас, но теперь все не так.

— Я знаю, — полушепотом сказала Лара и почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Взяв скребницу, она стала водить ею по густой гриве жеребца, и слезы обожгли ее щеки. — Именно поэтому мы и держим путь в Зирун. Мне нужно обдумать, как жить дальше.

— Мы должны уехать в Шуннар, — ответил Даграс. — Вы же помните, что принц был рад принять вас у себя. Он даже хотел возвести для вас дворец, чтобы вы могли сохранять так оберегаемую вами независимость.

Возможно, мне следует отправиться в Лесное королевство моей матери, — предположила Лара.

Жеребец фыркнул, словно усмехнулся.

— Чепуха, — сказал он. — Кроме того, я не смогу скакать во весь опор в лесу, среди всех этих деревьев. Взбирайтесь же мне на спину, хозяйка, и наконец от правимся в Зирун. Я так хочу взлететь в небо!

Лара оседлала Даграса и указала на двери конюшни, которые тотчас распахнулись, пропуская их к выходу. Жеребец в мгновение ока вырвался на открытое пространство внутреннего двора, испытывая определенное удовлетворение, видя, как расступаются конюхи и слуги, освобождая ему дорогу. Они боялись его, и он это знал. Они кормили и поили его неохотно, так как еще больше боялись Лару. Однако его стойло уже не вычищалось так часто, как когда-то, его не чистили и не расчесывали его гриву. Вдруг конь расправил огромные прекрасные крылья и оторвался от земли.

— Ты думаешь, он вернется в этот раз? — спросил один конюх другого.

— Кто знает, как все обернется, — ответил ему тот. — Надеюсь, они исчезли навсегда. И все же нужно как следует вычистить стойло этой животины, пока оно свободно.

Над ними Даграс уже почти слился с высоким синим небом, беря курс на Изумрудные горы.

Доминус Кадарн выглянул в окно своей библиотеки и заметил, как Даграс набирает высоту. Он прищурился, затем схватил подзорную трубу и приставил ее к глазу. «Так я и думал», — нахмурился Кадарн. На жеребце, пригнувшись к его шее, сидела его фея-прабабка. Куда она отправилась? В действительности он даже боялся об этом спрашивать, так как каждый раз, когда она уходила, в душе он надеялся, что она уже не вернется.

Кадарн отошел от окна, чтобы не видеть этого зрелища, лишавшего его покоя. Как раз сейчас он ожидал визита своего дяди Амрена, который только что вернулся из Хетара. Они должны были обсудить новое торговое соглашение. Он уже видел этот документ и отнюдь не был доволен им. Хетар не мог более продолжать так беззастенчиво использовать Теру, как делал это на протяжении долгого времени. И именно это должен был донести до хетарианцев Амрен. Молодой доминус решил, что, возможно, пришло время отправить дядю в отставку. Амрен был уже в годах и большую часть жизни прожил в Хетаре. Но в последнее время Кадарн стал подозревать, что интересы дяди теперь скорее на стороне Хетара, нежели Теры. Доминус послал шпиона в дом Амрена. Сам шпион полагал, что посол Теры брал крупные взятки с гильдии купцов, а возможно, и с королей Прибрежной провинции. Жена дяди была из Хетара, родом из благородного влиятельного дома Агасферуса. Он понимал двойственность положения и чувствовал двуличность Амрена, но, чтобы его уволить, необходимо было получить подтверждение. Конечно, Кадарн не стал бы компрометировать Теру или свою семью, вынося на всеобщий суд грехи своего дяди. Пользуясь положением доминуса, он просто объявит, что дядя отправляется на заслуженный отдых, и публично поблагодарит его за долгую и верную службу. Но, несомненно, основная сложность состояла в том, чтобы найти того, кто будет преданно служить, не становясь продажным и не поддаваясь искушению. Он склонялся к кандидатуре своего младшего брата Кадока. Кадок уже был женат, так что его преданность не подвергается сомнению. «Хотя в конце концов, — саркастически подумал Кадарн, — и он будет подкуплен».