Страница 57 из 58
- Кас! – проявляя силу духа, кричит она. – Ты должен выбираться отсюда! И вывести их всех тоже!
- Я не покину тебя, - кричу я ей в ответ, или, по крайней мере, мне так кажется. Мой адреналин на нуле. Я чувствую, как перед глазами вспыхивает свет и тут же меркнет. Но я все равно не оставлю ее. – Анна!
Она кричит. Пока ее внимание было обращено на меня, ублюдок сместил челюсть, и теперь присосался к ее руке, вгрызаясь в нее, словно змея. Из-за вида ее крови на его губах я воплю. Я подтягиваю под себя ноги и прыгаю. Затем хватаю за волосы и пытаюсь оттянуть его от нее. Порез, который я оставил на его лице, гротескно расходится при малейшем движении. Я режу его снова и пытаюсь ножом вырвать ему зубы, и вместе с ней мы в итоге отшвыриваем его. Он ударяется о сломленную лестницу и падает вниз, потрясенно распластавшись на полу.
- Кассио, ты должен уйти сейчас, немедленно, - она обращается ко мне.
- Пожалуйста.
Вокруг нас оседает пыль. Она сделала что-то с домом, приоткрыв горящую дыру в полу. Я понимаю это так же, как и она, что закрыть ее она не сможет.
- Ты идешь со мной, - я беру ее за руку, но тащить ее почти приравнивается к смещению греческой колоны. Находясь возле двери, Кармел и Томас меня зовут, но кажется, будто их голоса слышатся на расстоянии тысячи миль отсюда. Они справятся с этим. По входным ступенькам раздаются их шаги.
В гуще данных событий Анна все же выглядит спокойной. Она прикасается рукой к моему лицу.
– Я не против этого, - шепчет она. Напряженность во взгляде выдает ее.
А затем все застывает. В мгновение ока она отпихивает меня от себя и швыряет через всю комнату туда, откуда я приполз. Я перекатываюсь и ощущаю болезненную вмятину в ребрах. Когда поднимаю голову, Анна наступает на Чародея, до сих пор лежащегося ничком, куда мы зашвырнули его к подножию лестницы. Она хватает его за руку и за ногу. Он начинает подавать признаки жизни, когда она тащит его к отверстию пола. Когда он замечает ее намерения своими сшитыми стежкой глазами, начинает бояться. Он осыпает ударами лицо Анны, но теперь они не выглядят столь сильными, как раньше. Они больше похожи на оборону. Дойдя до цели, ее ноги нащупывают дыру и погружаются в нее, а яркий свет от камина освещает ее икры.
- Анна! – кричу я, когда дом действительно начинает трястись. Я не могу сдаться. Все, что в моих силах, это смотреть, как она погружается все ниже и тянет его за собой, пока он визжит, царапается и пытается освободиться.
Я бросаюсь и снова начинаю ползти. От потери крови кружится голова. Внезапно на себе я ощущаю руки Томаса. Он пытается вытащить меня так же, как и несколько недель назад, когда я впервые оказался в этом доме. Кажется, будто это произошло много лет назад, но теперь я, наоборот, сопротивляюсь ему. Он силой поднимает меня и тащит мимо лестницы, откуда доносится голос матери, просящей о помощи, так как дом в буквальном смысле трещит по швам. Из-за пыли, взвившейся ввысь, стало не только сложно видеть, но и дышать.
«Анна, пожалуйста, посмотри на меня». Но я практически ее не вижу. Она так глубоко погрузилась в дыру, что видны теперь только несколько завитков ее волос, корчившиеся над полом. Томас опять оказывается позади меня, дергая и силой вытаскивая отсюда. Но даже в самом страшном сне я не мог представить себе, что с легкостью могу порезать его ножом. Когда он перетаскивает меня через крыльцо, мои ребра отдаются болью при малейшем касании, и в такие моменты я действительно хотел бы его еще и ударить. Но он осуществил задуманное. Ему удалось вытащить меня из разрушенной небольшой постройки и оставить лежать на краю двора. Моя мама поддерживает Морфана и Кармел, хромающую на одну ногу.
- Пусти меня, - рычу я или, по крайней мере, так думаю. Сейчас я не могу связно разговаривать. Вообще никак.
- Ох, - говорит кто-то.
Я самостоятельно поднимаюсь, чтобы еще раз взглянуть на дом. Он объят красными языками пламени. Дом пульсирует, словно сердце, отбрасывая блики огня в небо, а затем в сокрушительном звуке взрывается, стены словно выпрямляются, а затем рушатся, разбрасывая в разные стороны пласты пыли вперемешку с летающими осколками и гвоздями.
Кто-то заслоняет меня собой, защищая от всевозможных осколков. Но я хочу видеть это. Я хочу в последний раз увидеть её.
_____________________________________________________________________________________
[1] Пачули – растение.
[2] Адвил – мед. препарат, ибупрофен.
ЭПИЛОГ
Думаете, вы поверите, если люди расскажут вам о том, что все мы невероятным образом пострадали – эдакими разными способами – от лап медведя? Особенно, когда Кармел щеголяла со следом укуса, который безошибочно можно констатировать как одну из наиболее ужасающих сцен преступления в новейшей истории. Но я не удивлен тому, во что люди верят.
Медведь, предположим, укусил Кармел за ногу, а меня швырнул об дерево, когда я героически пытался препятствовать ему. Еще был Морфан и Томас. Никто из них не ожидал, что Кармел покусают или расцарапают когтями, а моя мама вообще осталась целой и невредимой, но ЭЙ, все может случиться в этой жизни.
Я и Кармел все еще находимся в больнице. Ей зашьют рану и сделают антирабическую прививку, просто отстой, но это цена нашего алиби. Даже Морфан с Томасом не признались. Я лежу на кровати с перебинтованной грудью, пытаясь дышать правильней, чтобы не подхватить воспаление легких. Они сделали мне анализ крови ферментов печени, потому что, как только я поступил сюда, был похож на больного желтухой, но никаких значительных повреждений они не обнаружили. Все органы были в норме.
Мама с Томасом стабильно навещают нас, а Кармел раз в день катают на коляске, поэтому у нас всегда хватает времени посмотреть телепрограмму «Своя игра».
Никто не желает доказывать, что нам действительно оказали большую помощь или посчитали просто счастливчиками, но это то, о чем они на самом деле думают. Они считают, что могло быть и хуже. Возможно и так, но я не хочу об этом слышать, но если они посчитают наш инцидент правдой, поблагодарят лишь одного человека за это.
Анна поддерживала в нас жизнь. Она утянула Чародея за собой Бог знает куда. Я до сих пор продолжаю размышлять о том, если бы все сложилось по-другому. Если бы мы нашли другой способ помочь уйти ей в иной мир. Но я не слишком стараюсь напрягать мозги, потому что она пожертвовала собой, моя прекрасная, глупая девочка, и, надеюсь, не напрасно.
В дверь кто-то стучит. Я поднимаю глаза и вижу Томаса, стоящего у порога. Я нажимаю кнопку на ортопедическом матрасе, который тут же меня поднимает, и его приветствую.
- Хэй, - говорит он, подтягивая к себе стул. – Ты будешь есть свой Джело [1]?
- Блин, я ненавижу этот зеленый Джело, - отвечаю я, подталкивая его к разговору.
- И я тоже. Просто спросил.
Я улыбаюсь.
– Вот мудак, у меня и так ребра болят.
Он усмехается. Я действительно рад, что с ним все в порядке. Затем он прочищает горло.
- Нам очень жаль ее, ты знаешь, о ком я говорю, - сообщает он. – Нам с Кармел. Мы словно полюбили ее, даже если она и выглядела ужасающе, и мы знаем, что ты… – он останавливается и опять прочищает горло.
Люблю ее. Именно это он хотел сказать. Когда я осознал это, все уже были в курсе.
- Дом вел себя невменяемо, - продолжает он, - словно бушевал в нем какой-то злобный полтергейст. Не какой-нибудь, а некий напуганный до смерти призрак.
Он продолжает прочищать горло.
– Когда вас увезли, мы вернулись снова в дом, чтобы удостовериться, на месте ли она еще, но там никого не было. Даже следов ее пребывания не осталось.
Я проглатываю ком в горле. Я должен радоваться, что они свободны, но это также означает, что она больше никогда не вернется. Из-за такой несправедливости на секунду я почти задыхаюсь. Наконец-то я нашел девушку, с которой захотел остаться, возможно, единственную на свете, и что в итоге я имею? Всего лишь два месяца, проведенные рядом с ней? Мне этого не достаточно. После всего, через что она прошла, – через что прошел я – она заслуживает больше, чем просто долгожданное освобождение.