Топот бессмертных

Несмотря на тяжесть поклажи за плечами, тринадцать человек шагали по предбаннику на удивление бодро. Это не могло не настораживать. Кроме того, вся группа пребывала уже несколько часов в гробовом молчании. Понятно, большинство интуристов просто не знали, как обратиться к проводнику, думал Аспирин, но даже Янсен не сказал ни слова. А ведь сталкер ожидал докучающих вопросов, что должны были потоком литься из «туристаф», оказавшихся на пороге самого интересного места в мире.

Аспирин прибавил скорости, ожидая быстрой реакции. Однако ничего не произошло. Все молча ускорились. По отсутствию отдышки и красных лиц сталкер с уверенностью мог сказать, что у всех членов группы отменная физическая подготовка. Спортсмены? Хорошо бы. А что, если не спортсмены? Знать бы, что туристы опытные, исходили леса, поля, пустыни, горы, но казалось, в спину дышит взвод «морских котиков». Впрочем, как морские котики сочетаются с длинными волосами у интуристов-мужчин? В общем, спортивная подготовка группы заставляла беспокоиться. Ни жалобных стонов, ни просьб сбавить темп не было. А рюкзаки-то тяжелые. Что именно имел в виду Кеша-Почтовый, когда говорил, что в рюкзаках много лишнего? Может, оружие тащат? Или научное оборудование? Рыжняк, гнида, ни слова не сказал. Хотя, с другой стороны, Толя последнюю ночь сам не свой. Не могли же, в конце концов, на старого приятеля так повлиять всего лишь деньги? Тогда что, угрозы? По внешнему виду не скажешь, что эти двенадцать могут кому-то угрожать, хотя… внешний вид обманчив.

Сталкер крепче прижал автомат к груди. Придется довериться только ему. Если один из группы «туристаф» офицер НАТО, остальные стоят по чину недалеко. И на общепринятом английском не говорят как раз, чтобы проводник не понимал. Английский знает много людей, а вот шведский… Если это шведский.

Чем ближе от предбанника к Зоне, тем хуже становилось у Аспирина на душе. Он никогда не ходил в эти земли в таком расшатанном состоянии. Весь мир с момента появления «туристаф» будто перевернулся. Не то чтобы упал и разбился, но скособочился по-уродски. Всемирный заговор, не иначе. Вот только если Аспирин ведет за собой военных профи, на кой черт он лично им сдался? Собака-поводырь, которую можно грохнуть, коли начнет понимать человеческую речь? А почему нет? Вполне себе вариант. Нет, Рыжняк определенно сука, хотя и кореш.

До Зоны оставалась сотня метров, когда Аспирин остановился и, повернувшись к группе, дал первый инструктаж. Он чувствовал, что обязан что-то сказать, раз играет проводника. Иначе будет выглядеть подозрительно. Хотя кто бы говорил про подозрительность? За приклеенными улыбками «туристаф» прятались пронзительно-пристальные взгляды. Они тоже оценивали его – его, Аспирина, по множеству показателей: мимические реакции, поведение, тональность голоса, манера говорить. Поборов приступ неожиданно нахлынувшей робости (кого он вообще ведет в Зону?), сталкер глубоко вздохнул и не менее глубоко выдохнул, наполняя разгоряченные легкие кислородом.

– Короткий привал. – С этими словами сталкер бросил рюкзак на землю. И сразу спросил: – Янсен, а откуда вы приперлись? Я не понимаю вашего языка. Вроде не английский, верно?

– В основном из Норфегии. – Предводитель «туристаф» также скинул рюкзак и уселся на него, как в национальном парке где-нибудь напротив Большого Каньона. Ни одышки, ни видимой усталости он не показал.

«Значит, норвежский?» – прикинул Аспирин. Как бы ни было, Янсен говорил на русском сносно, только акцент выдавал «иностранность». А так – вполне себе «андерстенд».

– Поня-ятно, – протянул сталкер. – Выходит, Скандинавия… Вы, это, во многих странах бывали? Наверное, много повидали? – сделал еще одну попытку разговорить спутников Аспирин.

– Мноко кте были, – вновь неопределенно кивнул в ответ Янсен.

При этом «мноко кте были» угодливое сознание Аспирина почему-то нарисовало горящий Ливан, развороченную ракетами Анголу, свинцовую Иорданию и пыльный Афганистан, а вовсе не пляжи на Мальдивах и Минорке. Вот тебе и Лазурный, мать его, берег. Выходит, точно – вояки или военспецы. Допустим, военные ученые, инженеры, связисты. Шпионы, в конце концов. А может, специалисты по психологической войне или распространению дезинформации. Ликвидаторы. Организаторы терактов и саботажей. Взрывняки. Да мало ли кто?

Так и не дождавшись от Янсена продолжения беседы или пояснений, Саня выждал десять минут, поднялся, вновь накинул рюкзак и обронил по возможности без эмоций:

– Ладно. Вижу, неразговорчивый ты, Янчик-из-Скандинавии. Давай за мной, след в след. Детекторы не работают, так что придется по старинке, вслепую. Своим растолкуй, чтобы не тупили.

Сказал Аспирин как можно увереннее, но самой уверенности оставалось катастрофически мало.

«Попал так попал, – стучало в голове, – впрочем, буйня. Где наша не пропадала?»

Мертвые сопки определили начало зоны Разлома тревожными отметками на циферблате часов. Будь у кого приборы имени Ганса Вильгельмовича Гейгера, туристы бы проявили бдительность. Но Аспирин не разглядел на импортных рожицах признаков паники. Стало быть, не врубились либо делают вид, что радиметров у них нет.

Сделав в мозгу еще одну кривую зарубочку, Аспирин продолжал шагать. Сам он отлично знал, что мертвые сопки показывают неправильный уровень радиации. Много лет назад еще первые ученые определили, что здесь нет остаточного излучения. Какая-то сила действует на сами счетчики Гейгера, те начинают шалить и показывать чешую. Не связано ли спокойствие туристов со знанием этого факта? Или Рыжняк предупредил их, что рядом с периметром радиации нет?

Тревожная головоломка. То ли туристы снабжены информацией о Зоне в гораздо большей степени, чем пытаются показать, то ли Аспирин себя накручивает, заочно пытаясь доказать, что вся группа – злодеи. Но на фига? Чтобы оправдать их скорые смерти? Возможно. Только не получится ли так, что единственным трупаком станет он? Аспирина одолевали сомнения, что пистолет имеется только у герра Янсена. В таких шикарных походных рюкзаках можно нести помповуху двенадцатого калибра в разобранном виде.

Зона приняла на свою территорию гостей, когда солнце только-только показалось из-за деревьев. Первые лучи рассвета сгладили мрачное впечатление от сырости, вновь подул ветер, принося свежий как никогда воздух. Ветер словно пытался отыграться за то, что не дул в предбаннике, и теперь вволю резвился над Зоной, разгоняя дымку и обнажая приветливое дневное светило. Помимо потоков свежести, так радовавшей Аспирина, ветер попутно отгонял комаров, которые никак себя не проявляли в предбаннике, но вдоволь копошились на склонах мертвых сопок, заросших травой и мокрых от росы.

Против ожиданий сталкера, оказавшись в зоне, туристы не стали снимать все на видео, фотографировать окрестности и запечатлять друг друга. Если причиной их настойчивого порыва в Зону действительно был туризм, нежелание фотографировать и снимать при наличии фото– и видеоаппаратов казалось очень странным. Анализируя подобный загадочный сбой в поведении «туристаф», Аспирин брел молча, припоминая собственные первые походы в Зону, когда надевал противогаз и набрасывал капюшон химзащиты, едва завидев на счетчике показатели выше нормы. Постоянно казалось, что схватит смертельную дозу и отбросит копыта прямо на месте, так и не познав эту терра инкогнита до конца. Глаза как магнитом притягивало к показаниям счетчика, а ствол автомата дергался на малейший шорох…

Его скандинавские спутники вели себя по-другому.

Спокойно. Казалось, их не волновало ничто. Люди ли это, черт подери? Аспирин не знал никого, кто при первом свидании с Зоной мог относиться к ее сатанинской власти настолько пофигистично. Не-е-ет, тут что-то было не так.

Вспышка света неожиданно ослепила Аспирина сбоку, сталкера подбросило вверх, и он почувствовал, что матерые сапоги уже не касаются болотной глины…

В сталкера словно врезался воздушный таран. Пропорхав пару метров, Аспирин рухнул на бок, покатившись по траве вместе с рюкзаком.