Страница 6 из 54
Кэролайн наконец вышла из оцепенения.
— Надеюсь, ты доберешься домой еще до дождя. Я вообще не думаю, что он пойдет.
Шарлотте было абсолютно все равно, пойдет дождь или даже снег или же нет.
— Ты знаешь, кто взял медальон и другие вещи, мама?
— Нет, конечно, нет! С чего вообще ты такое спрашиваешь? Стала бы я просить тебя о помощи, если бы знала…
— Почему нет? Ты могла захотеть вернуть его без вмешательства полиции, если это была подруга или даже чья-то хорошая служанка.
— Повторю тебе еще раз: не имею ни малейшего представления!
Внезапно Шарлотта поняла очевидное и прокляла себя за то, что была так слепа, что не разглядела этого раньше.
— Что в медальоне, мама?
— В… медальоне? — сглотнула Кэролайн.
— Да, мама, что в нем?
Она едва не пожалела, что вообще об этом спросила. Кэролайн смертельно побледнела и несколько секунд стояла совершенно неподвижно, словно статуя. С улицы донеслись громыхание колес и фырканье лошади.
— Фотография, — сказала наконец Кэролайн.
Шарлотта посмотрела на нее. Ее собственный голос доносился до нее как будто издалека, исходя от кого-то бесплотного.
— Чья?
— Д… друга. Просто друга. Но я бы предпочла, чтобы ее никто не видел. Мои чувства могут неправильно понять, мне могут доставить неприятности и даже… — Она остановилась, и ее глаза наконец встретились с глазами Шарлотты.
— Даже что, мама? — очень мягко спросила Шарлотта. Мэддок, с ее плащом в руках, стоял позади, в холле, лакей находился в дверях.
— Даже слегка надавить на меня, — выдохнула Кэролайн.
Шарлотта привыкла к ужасным словам и ужасным же мыслям. Преступления были частью жизни Томаса, а она была так близка с ним, что просто не могла не разделять его боль, смятение или сожаление.
— Хочешь сказать, тебя могут шантажировать? — спросила она.
Кэролайн вздрогнула.
— Да. Полагаю, да.
Шарлотта обняла ее и крепко прижала к себе. Для Мэддока и лакея это, должно быть, выглядело нежным прощальным объятием.
— Тогда мы должны выяснить, где медальон, — прошептала она едва слышно. — И проследить за тем, чтобы ничего плохого не произошло. Не волнуйся! Мы справимся. — Тут она повысила голос до естественного уровня и отступила. — Спасибо за чудесный день, мама. Надеюсь, вскоре я снова навещу вас.
Кэролайн моргнула и шмыгнула носом так, что и сама ужаснулась бы, поймав себя на этом.
— Спасибо, дорогая, — сказала она. — Огромное тебе спасибо.
Глава 2
Спустя три дня Шарлотта получила от матери еще одно письмо, затрагивавшее ту же тему. На этот раз она таки поговорила об этом с мужем. Джемайму уложили спать, и они сидели перед камином — Шарлотта шила, а Питт глядел в огонь и понемногу сползал в кресле все ниже и ниже.
— Томас. — Шарлотта подняла глаза от работы и задержала иголку в воздухе.
Он повернул голову и рывком приподнялся чуть выше, пока ноги не соскользнули дальше по каминной решетке. Свет тепло мерцал и прыгал на ее раскаленной меди.
— Да?
— Я получила от мамы письмо, — как бы между прочим заметила Шарлотта. — Она потеряла украшение и очень расстроена.
Томас прищурился. Шарлотта и не подозревала, насколько хорошо знает ее муж.
— Когда ты говоришь «потеряла», то, насколько я понимаю, не имеешь в виду, что она куда-то его положила и не может найти? — спросил он.
Шарлотта заколебалась.
— Вообще-то, я не уверена. Такое вполне возможно. — Она вновь принялась за работу, взяв паузу, чтобы подобрать слова. Кто бы мог подумать, что Томас так быстро схватит суть. Вообще-то ей казалось, что он уже почти уснул.
Через минуту Шарлотта посмотрела на него и обнаружила, что муж наблюдает из-под ресниц, ожидая продолжения, и взгляд его ясен. Сделав глубокий вдох, она пустилась напрямик.
— Это медальон с чьим-то портретом внутри. Мама не говорит, с чьим, но, насколько я понимаю, это некто, чье присутствие она предпочла бы не объяснять. — Шарлотта улыбнулась несколько смущенно. — Быть может, старая любовь, кто-то, кого она знала до папы?
Томас выпрямился и убрал ноги с решетки. Подошвам стало горячо; если не поостеречься, то так и тапки сжечь недолго.
— И она считает, что кто-то его украл? — спросил он, озвучивая очевидное.
— Да, полагаю, что так.
— Есть предположения кто?
Шарлотта покачала головой.
— Если и догадывается, то не говорит. И, разумеется, если ей придется обращаться в полицию, неприятности, которые сулит такое обращение, перевесят пользу от возможного возвращения пропажи.
Никаких дополнительных объяснений Питту не требовалось. Он прекрасно знал, что в высшем обществе присутствие полиции в доме воспринимают как некую вульгарность. Люди, конечно, заявляли о взломе, тут уж ничего не поделаешь, но, по крайней мере, взлом — дело стороннее, неприятность, которая может приключиться с каждым, у кого есть что взять. Домашнее же преступление — событие совсем иного свойства. Оно подразумевает расспросы друзей и, как следствие, неловкость, а посему обращение в полицию представлялось чем-то немыслимым.
— И она ожидает, что ты выступишь в роли осторожного и тактичного детектива? — спросил Томас с широкой улыбкой.
— Я неплохой детектив, — с некоторым вызовом отозвалась Шарлотта. — На Парагон-уок я догадалась обо всем раньше тебя! — Стоило ей произнести это, как нахлынувшие воспоминания принесли с собой ужас и боль и проскользнувшая похвальба показалась нелепой, почти неприличной.
— Там было убийство, — сдержанно указал Томас. — И ты едва не поплатилась жизнью за свою догадливость. Вряд ли ты станешь подходить к друзьям своей матери и спрашивать: «Вы, случайно, не стащили мамин медальон, а если да, не могли бы вернуть его не открывая, потому что внутри некое свидетельство неблагоразумия или портрет, который можно истолковать как таковое?»
— Не больно-то ты помогаешь! — сердито бросила Шарлотта. — Будь все так легко, мне не пришлось бы тебя спрашивать.
Он выпрямился, наклонился вперед и взял ее за руку.
— Моя дорогая, если там действительно что-то личное, то чем меньше говоришь об этом, тем лучше. Оставь ты это!
Шарлотта нахмурилась.
— Тут нечто большее. Она чувствует, что кто-то наблюдает за ней, следит и выжидает!
Томас наморщил лоб.
— Ты имеешь в виду, что кто-то уже заглянул в медальон и ждет возможности заняться мелким шантажом?
— Да, пожалуй. — Она сжала его пальцы. — Это ужасно, и мне кажется, мама здорово напугана.
— Если я вмешаюсь, это лишь усугубит дело, — мягко сказал Питт. — Да я и не могу сделать это официально, если она не обратится ко мне.
— Знаю. — Она еще крепче сжала пальцы.
— Шарлотта, будь осторожна. Знаю, ты хочешь как лучше, но, моя дорогая, у тебя же на лице все написано, а твоя деликатность — деликатность несущейся вниз лавины.
— О, это несправедливо! — запротестовала она, хотя умом понимала, что муж прав. — Я буду очень осторожна!
— И все же, думаю, тебе лучше оставить все как есть — по крайней мере, до тех пор, пока некто и в самом деле не предпримет попытку шантажа. Может, все это и выеденного яйца не стоит и твоя мать пугается теней на стене, которые рисуют ее же собственные страхи. Быть может, совесть неспокойна?
— Я не могу ничего не делать, — сокрушенно отозвалась Шарлотта. — Она просила приехать, и я не могу не приехать, когда она так расстроена, и не сделать все, что в моих силах.
— Нет, конечно же, — уступил Томас. — Но, бога ради, не слишком усердствуй. Вопросы могут возбудить любопытство и больше, чем что-либо другое, породить именно те домыслы, которых она боится!
Понимая, что муж прав, Шарлотта кивнула, но в то же время уже строила планы визита на Рутленд-плейс на следующий день.
Кэролайн была дома и в волнении дожидалась дочери.
— Моя дорогая, я так рада, что ты смогла приехать, — сказала она, целуя Шарлотту в щеку. — Я запланировала для нас несколько визитов на сегодня, чтобы ты могла познакомиться с другими обитателями площади — особенно с теми, с кем я сама хорошо знакома и в чьих домах была или кто приходил к нам.