Страница 4 из 33
— Думаете, это случится и с вами?
— О господи, конечно же нет. У меня глупость не вызывает аллергии, она забавляет меня. Я-то, пожалуй, дослужусь до фельдмаршала.
После небольшой паузы Отфорд спросил Леопарда:
— Вы случайно не читали книгу Гриббелла?
— Книгу Гриббелла, говорите? Вот уж не думал, что этот тип умеет писать.
— Кто-то, наверно, написал за него.
— Нет, у меня есть более интересные занятия, чем пускаться в странствия ради открытия абсолютно посредственного ума.
Экземпляр «Таймс», развернутый напротив Отфорда и Леопарда, опустился, и собеседников смерил взгляд, примечательный отсутствием всякого выражения.
— Мы как раз обсуждали вашу книгу, сэр, — запинаясь, произнес Отфорд.
— Мою книгу? Да она вышла два дня назад.
— Но я почти всю ее уже прочел, — сказал Отфорд.
— Захватывающая книга, не так ли! — Гриббелл не спрашивал, Гриббелл утверждал.
— Я не читал ее, — заявил не без раздражения Леопард.
— Что вы?..
— Я ее не читал.
— Думаю, она вам понравится, Бейтли, очень уж хорошо читается.
Закусив губу, Отфорд ринулся в атаку:
— Описание переправы через реку Риццио представляет итальянскую кампанию в совершенно новом свете.
На лице Гриббелла появилось почти добродушное, даже благодарное выражение. Он отложил свою газету.
— Вы военный, сэр? — спросил он.
— Я историк.
— Военный историк?
— Да. Мое имя — Джон Отфорд.
Гриббелл пропустил слова Отфорда мимо ушей. Казалось, он слышал лишь то, что хотел услышать, и, пока Джон представлялся, генерал уже обдумывал следующую фразу.
— Знаете, — начал он, — некоторые из вас, историков, чертовски несправедливо обошлись кое с кем из нас, бедолаг, которые и вынесли на своих плечах настоящие сражения.
— Но разве не правда, что некоторые из вас, военных, чертовски несправедливо обошлись друг с другом? Прочитав все, что написали Айк, Кровь и Кишки,[5] и Монти, и Омар Брэдли, я удивился, как мы вообще выиграли войну.
Гриббелл пропустил мимо ушей и это.
— Никто ведь так и не понял, — продолжал он, — что, не форсируй я тогда под рождество Риццио, сидеть бы нам в Италии по сей день. — Он улыбнулся тусклой улыбкой и, казалось, готовился принимать поздравления.
— Но что было бы, перейди вы в наступление, когда хотел Марк Кларк?
Гриббелл расценил этот вопрос как проявление наглости.
— Любезный юный сэр, — сказал он на удивление злобно, согласись я с этим планом, я бессмысленно потерял бы две тысячи человек.
— А если бы вы поддержали атаку бригадира Олбэна?
Гриббелл вскочил, словно ему дали пощечину.
— Я пришел сюда не для того, чтобы подвергаться оскорблениям, — произнес он чопорно. — Могу я узнать, вы член нашего клуба или находитесь здесь как гость?
— Я — член клуба, — спокойно ответил Джон.
— Весьма сожалею слышать это.
И Гриббелл величаво удалился.
— Выдали ему на все сто, — пробормотал Леопард. Но тут Гриббелл неожиданно вернулся к ним.
— Есть определенные вещи, которых не вставишь в книгу во избежание иска за клевету, — сказал он более разумным тоном. И я не мог упомянуть об одном обстоятельстве, связанном с атакой Олбэна. Он был пьян. И возглавлял атаку, одетый в пижаму.
Отфорд вел машину, находясь под сильнейшим впечатлением от случившегося. И ему лишь ценою больших усилий удавалось следить за сигналами светофоров. Почему упоминание имени Олбэна вызвало столь несоразмерный гнев у генерала Гриббелла? И зачем было генералу так впечатляюще, пусть и банально, обставлять свой уход лишь затем, чтобы тут же испортить эффект, вернувшись с довольнотаки рациональным объяснением поведения Олбэна? Какое странное значение придал генерал всему эпизоду неумеренным проявлением гнева и непрошеным объяснением его!
Поставив машину на стоянку, Отфорд хотел было выключить фары, но ему показалось, что рядом с изгородью, метрах в трех от него, стоит какая-то женщина. После минутного колебания Отфорд все-таки выключил фары, вышел из машины и запер дверь. Он подождал немного. Ему послышался скрип каблука по гравию, и снова все смолкло.
— Миссис Олбэн! — позвал он.
Молчание.
Джон снова открыл дверь, сел в машину, повернул ключ зажигания и медленно поехал вперед в кромешной тьме. Внезапно он включил фары, и лучи света поймали жалко выглядевшую, бледную женщину. В руках она сжимала книгу Гриббелла. Отфорд притормозил, открыл дверь и сказал возможно непринужденней:
— Не хотите ли чего-нибудь выпить, миссис Олбэн?
— Почему вы все время избегаете меня? — выпалила та.
— Я не понял, кто вы.
— Вы смеетесь надо мной!
— С какой стати мне над вами смеяться? — слегка растерялся Отфорд. На миг оба умолкли, не зная, что сказать. Прошу вас, заходите в дом, мы сможем там поговорить спокойно.
Джин Отфорд пришла в ярость: муж не только не позвонил предупредить, что опоздает к ужину, но, явившись наконец, привел с собой какую-то растрепанную особу, очень смахивающую на побродяжку.
Ужинали в молчании. Барьер злости разделил жену и мужа, а замечания миссис Олбэн — что еда, мол, великолепна, но она вовсе не имела намерения оставаться на ужин, это Отфорд настоял, а теперь она пропустила последний поезд с пересадкой на Саннингдейл и не знает, что делать, лишь подогревали возникшую глухую распрю.
После кофе Джин стремглав выскочила из комнаты, не обронив ни слова, и Отфорд обратился к миссис Олбэн.
— Скажите, — спросил он, — почему вы так настойчиво звонили мне и преследовали меня последние два дня?
— Боюсь, ваша жена не очень мною довольна, — робко заметила миссис Олбэн.
— Нет, это мною она не очень довольна, пусть даже вы и дали к этому повод. Я хотел бы, чтоб вы ответили на мой вопрос.
— Вы знакомы с моим мужем? — спросила она, явно пересиливая себя. Миссис Олбэн была женщиной весьма нервической и не очень привлекательной.
— Нет.
— И думаю, не читали еще эту книгу?
— Почему, я прочел ее.
— Вот как.
Она замолчала. Отфорд знал наперед, что ему предстоит услышать, но миссис Олбэн нужно было обдумать, как изложить свое дело, а это требовало времени. Она была жалкой: налитые кровью глаза и растрепанные седые волосы делали ее похожей на старую каргу.
— Тогда вы читали и о бригадном генерале Олбэне.
— Да.
— И поверили этому?
— У меня нет оснований не верить.
Миссис Олбэн заплакала; но как ни странно, слезы казались до того естественной деталью ее лица, что не вызывали почти никакого сочувствия.
— Это несправедливо! — вскричала она. — Чудовищно несправедливо!
— Вы разве были там? — спросил Отфорд, несколько удивленный собственным бессердечием. Поразительно, но эта женщина вызывала у него не жалость, а раздражение.
— Конечно, меня там не было, но я знаю Рика! Я знаю своего мужа!
Столь бурный протест пробудил у Отфорда смутное чувство вины, но он лишь потупил взгляд и ждал. В конце концов, почему он должен помогать выбираться из долгих, невыносимых пауз женщине, съевшей его ужин и ставшей причиной его ссоры с женой?
— Я знаю своего мужа и знаю Крауди Гриббелла.
— Вот как? — пытливо взглянул на нее Отфорд. — Где вы встречались с ним?
— В Индии, в Месопотамии. Я знаю и его, и Флору. С Флорой мы учились в школе. Мы — дальние родственницы.
— Флора? Миссис Гриббелл?
— Леди Гриббелл, — поправила миссис Олбэн. В Англии положено воздавать должное даже врагам. — Одна из самых жадных, эгоистичных, самоуверенных женщин, каких только видел белый свет.
Да, даже врагам следует воздавать должное.
Миссис Олбэн провела рукой по лицу, как бы пытаясь начать заново.
— Крауди был на два года старше Рика, но Рик очень быстро обошел его по службе. Муж получил орден «За безупречную службу» и офицерские погоны в семнадцатом, когда ему было всего восемнадцать лет. В двадцать четыре года он уже служил в чине капитана в Индии, а Крауди был всего-навсего заштатным лейтенантом первого батальона своего полка, стоявшего на севере Англии. В начале тридцатых годов они вместе служили в районе Мадраса. Из всех майоров британской армии младше Рика возрастом был только один человек. А Крауди занимал капитанскую должность, командуя пехотной ротой. К началу войны мужу исполнился сорок один год. Он был подполковником, командиром бронетанкового полка. Крауди тогда было сорок три. Все еще капитан и поговаривал об отставке. Рик попал в плен под Дюнкерком,[6] но сумел бежать. Это был один из самых дерзких побегов из плена за всю войну; но Рик никогда не писал о нем и не желает даже говорить об этом. Зимой сорокового года он вернулся в Англию, полный идей, как нанести немцам наиболее чувствительный и сильный удар. В сорок первом он возглавил рейд восьми добровольцев на Нормандские острова, где захватил ценнейшие трофеи. За этот рейд его одновременно и отметили, и наказали.
5
Айк — прозвище американского генерала Эйзенхауэра (1890–1969), командовавшего экспедиционными силами союзников в Западной Европе; впоследствии главнокомандующий силами НАТО (1950–1952), президент США (1953–1961).
Кровь и Кишки — прозвище американского генерала Паттона, отличавшегося крайней невыдержанностью характера; командовал соединениями во время кампаний в Северной Африке и Западной Европе.
6
Имеется в виду операция (26.V-4.VI.1940) по эвакуации в Англию англо-французских войск, окруженных немцами в районе французского порта Дюнкерк. Просчеты гитлеровского командования, а также героизм английских и французских моряков и летчиков дали возможность эвакуировать значительную часть войск.