Страница 33 из 37
— Товарищ Коноплев, вы ударите с юго-запада, овладеете центральной улицей и подавите минометы. Они вон там, где группа деревьев. Ты, — обратился Заслонов к Шурмину, — атакуешь с противоположного конца, с юго-востока. Обезвредишь дзот, очистишь две следующие улицы и выйдешь к маслозаводу. Вон видишь, — новая крыша. А тебе, Василий Федорович, придется бить с фронта. Уничтожишь дзот и соединишься с товарищами. Я сам буду с Луневым при отряде Нороновича, а комиссар где хочет? — обернулся он к подошедшему Алексееву.
— Я пойду с Чебриковым.
— Дело! Место сбора известно, связные от отрядов есть, часы сверены, можно двигаться! До восьми часов — ни звука!
Коноплев и Шурмин повели партизан к исходному положению. Норонович подтянул своих к опушке.
Партизанам-железнодорожникам, привыкшим действовать под покровом темной ночи, было как-то странно. Томительно тянулись последние минуты.
Заслонов, прислонившись к дереву, смотрел на ручные часы.
Но вот дядя Костя опустил руку и сказал Нороновичу:
— Ну, Василий Федорович, пошли!
Норонович дал знак партизанам. Отряд, прикрываясь кустами, стал приближаться к деревне. Впереди шли коммунисты.
Уже до ближайших построек оставалось метров сто, когда из дзота застрочил пулемет. Партизаны кто ползком, кто пригибаясь, перебегали от куста к кусту. Один Заслонов шел, не сгибаясь. Женя Коренев не отставал от дяди Кости.
В это время с флангов откликнулись Шурмин и Коноплев. Кусты ожили, ожило Горбово, ожил лес.
Откуда-то из середины деревни стали бить по опушке леса минометы. Мины с пронзительным воем летели через головы. Лес наполнился громом и треском — это летели обрубленные осколками ветки.
Но минометы не причиняли партизанам вреда, — их в лесу давно уже не было.
Коноплев со своей «шестнадцатой непромокаемой» раньше всех ворвался в Горбово. Минометы растерянно переносили огонь с одного места на другое, а потом и совсем смолкли. Зато не переставали ни на секунду трещать пулеметы.
В Горбове в двух местах загорелись дома.
Партизанам Нороновича удалось-таки зажечь дзот, из него повалил дым. И пулемет смолк.
В этот момент Вася Жолудь метко швырнул в него гранату. Полетели комья земли, обломки дерева. Кто-то из партизан вслед бросил вторую гранату. С дзотом было покончено.
Норонович пробился на улицу.
Теперь огрызнулся пулеметными очередями последний дзот, на который шли партизаны Шурмина.
В самой деревне на улицах кипел жаркий рукопашный бой.
Заслонов, подбегая к первой горбовской хате, на секунду остановился и взглянул на часы: прошло немногим больше часа.
Фашисты упорно защищались. Они стреляли с чердаков и подвалов. Пожар в деревне разрастался. Партизаны перебегали от дома к дому, выбивая врагов отовсюду.
Шурмин наконец тоже подавил дзот и продвигался к маслозаводу.
К четырнадцати часам с фашистским гарнизоном в Горбове было покончено, а маслозавод сожжен. Свыше пятидесяти фрицев валялись на улицах, огородах и в хатах. Остальные в панике разбежались, куда кто мог.
Потери партизан были: шесть раненых и девять убитых.
Заслоновцы захватили два миномета, пулемет и большое стадо коров и овец.
— Ишь, сколько награбили по деревням скота! Дерут наших овец не хуже волков! — указал комиссар на отбитое у фашистов стадо.
— Скот раздать в окрестных деревнях! — приказал Заслонов.
XV
После разгрома горбовского гарнизона Заслонов отвел свои силы назад, к Драгалям.
Два отряда поместились в Драгалях, два — в соседней деревне Шарково, а штаб вместе с партизанами Шурмина и Нороновича расположился в лесу, в шести километрах юго-западнее Драгалей.
Константин Сергеевич каждый день ждал, что оккупанты пошлют против него войска, чтобы выбить Заслонова из «треугольника», где он совершенно парализовал движение фашистских поездов. А теперь, после того, как он среди бела дня разгромил крупный горбовский гарнизон, враг, по его мнению, конечно, ускорит нападение.
И Заслонов не ошибся.
Партизанская разведка не спускала глаз с ближайших фашистских гнезд — Добромысля и Любавич, откуда прежде всего можно было ждать наступления.
Фашисты могли также нанести удар и с юга, со стороны Красного, но за этим направлением следили разведчики партизан соединения Смирнова, стоявшего в деревнях Зорчин — Волково — Мохначи, в километрах шести от Драгалей.
Смирнов со своими партизанами пришел в «треугольник» в день разгрома Горбова. Он тотчас же связался с Заслоновым, и они условились, что Смирнов будет наблюдать за Красным.
Разведчики Алеся принесли Заслонову тревожные вести: в Горбово вместо двухсот человек пришел целый батальон, а Любавичи переполнены пехотой, бронемашинами и танками. И всё это были отборные части врага.
Заслонов несколько дней назад узнал о том, что в «треугольник» с фронта отводятся якобы на отдых три эсэсовские дивизии. Он так и сообщил тогда по рации Центральному штабу.
Кроме того, было достоверно известно, что фашисты со вчерашнего вечера стали патрулировать шоссе Витебск — Орша на участке река Лучеса — совхоз «Высокое».
А в полдень круг замкнулся совсем: к Заслонову неожиданно приехал со своим комиссаром Смирнов, — он привез последние новости.
Заслонов давно слыхал о партизанском отряде Смирнова, действовавшем на Витебщине, но с его командиром не встречался ни разу.
Смирнов был высокий, осанистый мужчина лет сорока пяти, с громким, начальническим голосом и видом заправского, лихого «рубаки».
Комиссаром у него был скромный молодой человек, учитель.
Когда приехали гости, Заслонов и Норонович сидели в шалаше у Шурмина. Смирнова и его комиссара встретили Алексеев и Лунев. Они вместе шли к палатке командира.
Увидев гостей, Заслонов и командиры вылезли из шалаша. Заслонов стоял между высокими Шурминым и Нороновичем.
— Вот и товарищ Заслонов, — подходя, сказал Смирнову Алексеев.
— Здравия желаю! — козырнул Смирнов и протянул руку Нороновичу.
В карих глазах Заслонова мелькнул смех. Норонович оторопело отстранился.
— Я не Заслонов. Вот Заслонов! — указал он на Константина Сергеевича.
— Ах, простите, товарищ Заслонов, — не смутился Смирнов, оборачиваясь к Константину Сергеевичу: — Простите, — обознался!
Он жал руку Заслонова и с интересом смотрел на этого небольшого и по виду совершенно не воинственного человека.
Когда все перезнакомились, Смирнов начал:
— Что ж, оказывается, фрицы нас окружают? Сегодня утром в Красном высадился целый полк эсэсовцев. Они так и хвастаются: мы, мол, приехали уничтожить всех витебских партизан! Партизан — капут!
Смирнов, видимо, был не на шутку встревожен.
— Мои хлопцы на такую фашистскую брехню вот что всегда говорят: «Не перейдя леса, не кажи гоп!» — усмехнулся Заслонов. — Пусть-ка сунутся сюда!..
— А всё-таки что-то надо предпринимать, товарищ Заслонов!
— Сейчас обмозгуем!
Константин Сергеевич спокойно вынул из планшета карту, разостлал ее тут же, на земле. Все сели вокруг карты.
Лунев привычно нарисовал карандашом три большие стрелки, идущие к партизанским базам из Красного, Добромысля и Любавич.
— Несомненно одно — нас блокируют, — уточнил начальник штаба, хотя и без этого всё было ясно.
— Да, мы завтра же будем окружены, — сказал Алексеев.
— Нужно выходить из мешка, пока не поздно! — категорически отрубил Смирнов и стал вытирать платком вспотевший лоб.
Заслонов сосредоточенно смотрел на карту, тихонько посвистывая.
Смирнов не выдержал:
— Что же всё-таки будем делать, товарищ Заслонов?
— Драться! — поднял на него глаза дядя Костя.
— Слишком большое неравенство сил: у нас какая-либо тысяча человек, а у него вон сколько! А если еще он бросит на нас танки и авиацию…
— Вы что, под самолетами ни разу не были? — удивленно посмотрел на него дядя Костя. — А мы — столько раз!.. Ну, лягух драгалевских в болоте перебьет — это верно, а партизан — никогда! А с танками пускай попробует сюда сунуться!..