Страница 12 из 33
Из его слов я понял, что он отчаянно нуждался в деньгах. И если Орел-Решка столь же решительно требовал от него выплату большой суммы, прежде чем уехать из города, где ему угрожала смерть, это вполне могло переполнить чашу терпения Прагера.
Побывав у него в офисе, я хотел было исключить его из списка подозреваемых. Мне казалось, что у Прагера не было мотива для совершения убийства, но теперь я понял, что мотив был — и очень веский.
А сегодня у него появилась новая причина для совершения преступления.
К Хьюзендалю я зашел чуть позже. Его не оказалось на месте, поэтому я оставил номер своего телефона. Около двух он позвонил.
— Я знаю, что мне не следовало к вам заходить, — сказал я, — но у меня для вас хорошие новости.
— В самом деле?
— У меня есть основания претендовать на вознаграждение.
— Вы обнаружили материал?
— Верно.
— Быстро сработано!
— Просто провел обычное для таких случаев расследование плюс немного удачи.
— Ясно. Боюсь, мне понадобится некоторое время, чтобы… э… собрать всю сумму.
— Я не могу долго ждать, мистер Хьюзендаль.
— Вам следует проявить терпение. Сумма, о которой мы говорили, весьма велика.
— Как я понимаю, вы располагаете значительным состоянием.
— Но я не держу крупных сумм наличными! Не у всякого политика есть друг во Флориде, чей стенной сейф набит долларами. — Он захохотал и, по-видимому, был разочарован, что я не оценил его шутку. — Мне требуется время.
— И сколько же?
— Самое большее — месяц. Может быть, я уложусь и в более короткий срок.
Я продолжал разыгрывать свою уже хорошо отрепетированную роль.
— Я хотел бы получить деньги пораньше.
— В самом деле? Похоже, вы спешите?
— Да, очень. Я хочу как можно быстрее уехать из города. Здешний климат вреден для моего здоровья.
— Но, во всяком случае, последние несколько дней погода стоит неплохая.
— Для меня слишком жарко.
— Да?
— Я не перестаю думать о том, что случилось с нашим общим другом, и я бы не хотел, чтобы то же самое произошло со мной.
— Наверное, он кому-нибудь сильно досадил.
— Боюсь, я и сам успел досадить кое-кому, мистер Хьюзендаль. Поэтому единственное мое желание — убраться отсюда к чертовой матери в течение ближайшей недели.
— Не уверен, что это возможно. — Он сделал короткую паузу и добавил: — Вы можете уехать, а затем вернуться за вознаграждением. Тем временем, надеюсь, жара спадет; я говорю не только о погоде.
— Мне бы не хотелось так поступать.
— По-моему, это — необдуманное заявление. Дело, которое мы с вами обсуждали, требует взаимопонимания. Мы должны действовать на корпоративных началах.
— Месяц — слишком долго.
— Может быть, мне удалось бы уложиться в две недели.
— Вам придется уложиться.
— Это звучит как неприкрытая угроза.
— Дело в том, что вы не единственный, от кого мне причитается вознаграждение.
— Я не удивлен.
— Естественно. И если я покину город, так и не получив от вас ничего, кто знает, что может случиться.
— Не прикидывайтесь дураком, Скаддер.
— А я и не пытаюсь. По-моему, никому из нас не стоит прикидываться дураком. — Я перевел дух. — Послушайте, мистер Хьюзендаль, я уверен, что мы сможем договориться.
— Искренне надеюсь, что вы правы.
— Итак, что вы скажете о двух неделях?
— Трудно.
— Но все же возможно?
— Я постараюсь. Надеюсь успеть.
— Я тоже надеюсь. Вы знаете, где меня искать.
— Да, — подтвердил он. — Я это знаю.
Повесив трубку, я налил себе виски. Небольшую порцию. Отпил немного и подержал бокал в руке, согревая. Зазвонил телефон. Я допил виски и снял трубку. Я предполагал, что это Прагер. Оказалось, Беверли Этридж.
— Мэт, это Бев, — сказала она. — Надеюсь, я не разбудила вас?
— Нет, не разбудили.
— Вы один?
— Да. А что?
— Я чувствую себя одинокой.
Я промолчал. Я помнил, как сидел за столиком напротив нее и всем своим видом пытался показать, что ей не удастся соблазнить меня. Я надеялся, что сумел убедить ее в этом. Но мне это только казалось. Против подобных женщин бывает довольно трудно устоять.
— Я хотела бы встретиться с вами, Мэт. Мы должны кое-что обсудить.
— Хорошо.
— Если вы свободны, мы могли бы увидеться в семь вечера. До этого времени я занята.
— Семь меня устраивает.
— Там же?
Я вспомнил, как неуютно чувствовал себя в гостинице «Пьер». На этот раз мы встретимся на моем поле. Но не в баре Армстронга. Туда я ее не поведу.
— Есть одно заведеньице — «Клетка попугая», — сказал я. — На Пятьдесят седьмой улице, между Восьмой и Девятой авеню. Самая середина квартала, со стороны деловой части города.
— Звучит заманчиво.
— Сам бар еще лучше, чем его название.
— Стало быть, увидимся в семь. Пятьдесят седьмая улица, между Восьмой и Девятой авеню, — это ведь совсем рядом с вашей гостиницей?
— На противоположной стороне улицы.
— Очень удобно, — сказала она.
— Меня вполне устраивает.
— Надеюсь, это устроит нас обоих, Мэт.
Я вышел, взял в баре пару бокалов виски и кое-что перекусить. В гостиницу я вернулся около шести. Администратор Бенни сказал, что мне трижды звонили, но не просили ничего передать.
Я не пробыл в номере и десяти минут, как зазвонил телефон. Я снял трубку, раздался незнакомый голос:
— Скаддер?
— Кто это?
— Ты должен вести себя очень осторожно. Не приставай к людям со всякими глупостями.
— Кто ты такой?
— А тебе зачем знать? Тебе только следует усвоить, что скоро ты можешь оказаться на дне широкой-широкой реки. Там тебе будет очень просторно — вся река твоя.
— Кто составил тебе эту речь?
Ответом был щелчок в трубке.
Глава девятая
Я пришел в бар «Клетка попугая» за несколько минут до условленного срока. У стойки сидели четверо мужчин и две женщины. Бармен Чак улыбнулся, услышав шутку, отпущенную одной из дам. Музыкальный автомат заливался голосом Синатры.
Бар этот небольшой, стойка — справа от входа. Для того, чтобы попасть в окруженный перилами зал, надо подняться на несколько ступеней. Там стоит около дюжины столиков, все они оказались свободными. Я поднялся по лестнице и занял место за самым удаленным от двери столиком.
Наиболее оживленное время в «Клетке попугая» — около пяти, когда завсегдатаи бара оставляют свои офисы. Те, кого одолевает сильная жажда, сидят дольше остальных, но случайных прохожих здесь бывает мало, и бар почти всегда закрывается довольно рано. Чак разливает вино большими порциями, поэтому те, кто приходит в пять часов, долго не задерживаются. По пятницам посетителей бывает больше, чем в другие рабочие дни, но, как правило, к полуночи бар закрывается. По субботам и воскресеньям его не открывают совсем.
Я заказал себе двойную порцию бурбона и до прихода Этридж успел осушить половину. Она помедлила в дверях, потому что не сразу увидела меня, и сидевшие за стойкой на миг замолчали, повернувшись в ее сторону. Она, казалось, не замечала, что привлекает к себе внимание, а может быть, просто слишком привыкла к всеобщему вниманию, чтобы придавать этому значение. Она прошла ко мне и села напротив. Как только выяснилось, что женщина не одна и, стало быть, от приставаний лучше воздержаться, разговор за стойкой возобновился.
Она сбросила пальто с плеч и перекинула его через спинку кресла. На ней был ярко-розовый свитер. Этот цвет очень шел ей. Беверли вынула из сумки пачку сигарет и зажигалку. На этот раз она не стала ждать, чтобы я предложил ей огоньку. Выпустив тонкую струйку дыма, она с заинтересованным видом наблюдала, как он поднимается к потолку.
Когда подошла официантка, Этридж заказала джин с тоником.
— Я тороплю время, — сказала она. — Сейчас, пожалуй, слишком холодно для летних напитков. Но я сама полна огня, так что могу себе это позволить. Как ты думаешь?