Страница 5 из 36
— А что произошло с орудием убийства?
— Я знал, что ты об этом спросишь. В квартире ничего похожего найти не удалось, но из этого ничего не следует. Окно было распахнуто, он запросто мог его выбросить.
— И что там, под окном? — Я начал терять терпение.
— Люк вентиляционной шахты.
— Там, конечно, ничего не было?
— Естественно. Нож или бритву мог подобрать кто угодно — да любой проходящий мимо мальчишка.
— Никаких следов крови на решетке люка?
— Шутишь? Это в Виллидже-то? Да тут мочатся прямо из окон, швыряют на тротуар всякую гадость, кухонные отбросы, все что угодно! На девяти из десяти решеток можно запросто обнаружить следы крови. Неужто надо было копаться в этой грязи, когда убийца уже схвачен?
— Нет, конечно.
— Ладно, Мэт, забудь об этом чертовом люке. Предположим, парень выскакивает из квартиры с ножом в руке. Или с бритвой. Что он делает? Бросает эту штуковину прямо на лестничной клетке. Или же, выбежав на улицу, роняет на тротуар, или забрасывает в цветочную клумбу. Сует в мусорный ящик, швыряет в сточную канаву — да куда угодно! Мэт, у нас нет свидетеля, видевшего, как этот тип выбежал на улицу. Если бы он сам не окочурился через тридцать шесть часов, мы бы выкопали этого свидетеля из-под земли, но теперь поиски, согласись, потеряли актуальность. По крайней мере для нас.
Все возвратилось на круги своя. Я сейчас проделывал ту работу, которой официально занялись бы следователи, не освободи их от нее Ричард Вэндерпол своим самоубийством.
— Нам даже неизвестно, когда точно Вэндерпол появился на улице, — продолжал Келер. — За две минуты до прибытия Пэнкау? За десять? Он вполне мог за это время сунуть бритву в рот, прожевать и проглотить. Как знать! Парень-то был чумовой.
— В квартире у них нашлась бритва?
— Господи! Да говорю же тебе — нет!
— Я о нормальной мужской бритве.
— А, да, он пользовался электрической. Далась тебе эта бритва! Патологоанатомы могут ляпнуть что Бог на душу положит. Помню, пару лет назад один такой умник подкинул идейку, будто жертву прикончили топором, на что, видишь ли, бесспорно указывал характер нанесенных ран. Ну и побегали мы тогда! А на самом деле бедолаге раскроили череп битой для гольфа. Так-то вот.
Я понимающе кивнул.
— Интересно, зачем ему понадобилось убивать Венди?
— Что тут непонятного? Парень сбрендил, свихнулся, вот и вся причина. Носился взад-вперед по улице, с ног до головы забрызганный кровью, голосил что есть мочи, размахивал своим хозяйством у всех на виду. Если б можно было спросить его, зачем он это сделал, он бы и сам не ответил.
— Да, мир катится в тартарары…
— Господи, и ты туда же! — вздохнул Келер. — Жить в Виллидже с каждым годом становится все опасней, что и говорить. Давай не будем об этом.
Лейтенант кивнул в сторону двери, и мы вышли из кабинета. В общей комнате каждый занимался своим делом. Входили и выходили полицейские — в форме и штатском; кто-то отстукивал на машинке очередной отчет; в углу офицер терпеливо выслушивал сбивчивый рассказ на испанском какой-то дамочки, жалобно всхлипывающей и утирающей слезы платком. Интересно, потерпевшая или сама что-то натворила?..
Никого из присутствующих раньше я не встречал.
— Знаешь Барни Сегала? Наконец-то ему воздали по заслугам — назначили начальником Семнадцатого участка.
— Отличный парень!
— Да, один из лучших. Ты давно уволился, Мэт?
— Уже несколько лет.
— Ну да, ну да! Как поживают Анита и мальчики?
— Спасибо, у них все хорошо.
— Поддерживаешь с ними связь?
— Время от времени.
Когда мы поравнялись со стойкой дежурного, Келер вдруг остановился и неловко откашлялся.
— Почему бы тебе опять не надеть значок полицейского, а, Мэт?
— Нет, Эдди, этого не будет.
— Жаль.
— Каждый занимается тем, чем должен заниматься.
— Да, ты прав. — Он встряхнулся, заставил себя вернуться к нашему делу: — С Пэнкау я договорился, он встретится с тобой сегодня, около девяти вечера. Будет тебя ждать в баре Джонни Джойса, это где-то на Второй авеню, точнее не помню.
— Не трудись, Эдди, местечко мне знакомо.
— Прекрасно! Там его хорошо знают. Спроси у бармена, и он тебе его покажет. Кстати, у парня сегодня выходной, так я ему пообещал, что он не пожалеет, если поговорит с тобой, уж не обессудь.
Я успокоил лейтенанта, что тот все сделал верно: Пэнкау непременно получит должное вознаграждение. С этим я направился к выходу.
— Мэт! — окликнул меня Эдди. Я повернулся. — Что, черт подери, ты собираешься из него выудить?
— Хочу поинтересоваться, какие именно нецензурные выражения употреблял Вэндерпол…
— Все шутишь? — Я покачал головой. — М-да, ты такой же чокнутый, как и этот Вэндерпол, вот что я тебе скажу. Представляю, чего тебе предстоит наслушаться, если решишь и Пэнкау осчастливить новой шляпой!
Глава третья
Бетьюн-стрит оказалась неширокой улицей, идущей от Гудзона в западном направлении. По обеим сторонам — жилые дома, отгородившиеся от проезжей части молодыми деревцами, многие из которых были любовно забраны невысокими оградками с трогательными табличками типа «Наше любимое дерево» и «Пожалуйста, держите вашу собаку на поводке».
Дом 194 был сложен из добротного кирпича и, судя по фасаду, совсем недавно отремонтирован. Квартир насчитывалось ровно пять — по одной на каждом этаже. У шестой кнопки на дверной панели висела табличка «Управляющий». Эту кнопку я и нажал.
Появившейся на звонок женщине на вид можно было дать лет тридцать пять. Одета в белую мужскую рубашку с двумя расстегнутыми верхними пуговицами и заляпанные краской, выцветшие джинсы; телосложением она напоминала пожарный гидрант. Коротко стриженные волосы ее, казалось, кто-то наугад обкорнал затупившимися ножницами. Но, как ни странно, ее вид не был отталкивающим.
Замерев в дверном проеме, она окинула меня оценивающим взглядом. Ей хватило нескольких секунд, чтобы определить, что перед ней стоит не кто иной, как полицейский. Вежливо представившись и выяснив, что ее зовут Элизабет Антонелли, я сказал, что хотел бы с ней поговорить.
— Это еще о чем?
— О ваших жильцах с третьего этажа.
— Вот черт! А я-то думала, что с этим покончено. Только вот все жду не дождусь, пока ваши ребята откроют наконец дверь и разрешат выкинуть их шмотки. Домовладелец требует, чтобы я предлагала квартиру новым жильцам, а я и войти туда не могу.
— Квартира все еще опечатана?
— А вы что там у себя друг с другом не общаетесь, что ли?
— Я не из полиции. Частный детектив.
Глаза женщины заметно округлились; теперь, когда она узнала, что я не полицейский, ее симпатии уже были на моей стороне, однако она терялась в сомнениях: нужно ли тратить на меня свое время, если я лицо неофициальное. Подумав немного, она проворчала:
— Послушайте, вы оторвали меня от дел. Я художница и сейчас как раз работаю.
— Уверяю, я не займу у вас много времени. Отделаться от меня будет довольно сложно.
Она несколько секунд подумала, резко повернулась и вошла в дом.
— Что-то здесь прохладно. Пошли вниз, побеседуем, но только недолго, ясно?
Вслед за ней я спустился на полпролета, в цокольное помещение, где находилось ее жилище, — одна-единственная, но довольно просторная комната с притулившейся в углу кухонькой и железной койкой у стены напротив. С потолка свисали какие-то трубы и электрические провода. Занималась управляющая монументальной скульптурой, о чем свидетельствовали несколько ее произведений, расставленных там и сям по комнате. Над чем художница трудилась сейчас, я так и не понял: странной формы конфигурация была обмотана влажной тряпкой, а вот те, что торчали на виду, были выполнены в абстрактной манере и больше всего напоминали гигантских чудищ со дна морского. На мой непросвещенный взгляд, конечно.
— Вряд ли я смогу вам много рассказать, — сменив тон, проговорила женщина. — Присматриваю за домом, потому что таким образом избавлена от квартплаты, а это, как вы понимаете, очень удобно. Я всегда под рукой, на этюды не хожу, могу уладить любое недоразумение, починить, если что-то не в порядке, и к тому же вовремя наорать на кого надо и выбить деньги из неплательщиков. Почти все время провожу здесь за работой, а то, что происходит у жильцов, — не мое дело.