Страница 36 из 37
«Королева Виктория» тоже сбавляет ход. Четыре матроса с носовой части непрерывно измеряют глубину залива. Теперь следует двигаться с бесконечными предосторожностями: мы приближаемся к коралловым рифам.
Машина катера под давлением, его экипаж находится на своих местах и только ждет сигнала.
На невозмутимом лице капитана появляется легкая улыбка.
— Дела идут неплохо, — оборачивается ко мне старый матрос с обветренным лицом. — Наш капитан не часто смеется. Наверняка он намерен им здорово всыпать.
Рифы совсем близко от «Уильяма», по крайней мере, всего в тысяче метров от правого борта. Он останавливается на несколько секунд, а потом вдруг чуть ли не разворачивается на месте и под полными парами пускается с безумной храбростью в узкий фарватер, куда фрегат не может пройти.
Из наших уст вырываются возгласы гнева и разочарования.
Их рулевой, вероятно, блестяще знает рельеф дна в этом районе, судно с лихостью лавирует в извилинах фарватера.
А «Королеве Виктории» приходится остановиться: пройдя еще сто метров, корабль неминуемо сел бы на мель.
Пираты же, находящиеся от нас в восьмистах метрах, продолжают двигаться среди рифов, верхушки которых видны над поверхностью воды.
Капитан внимательно рассматривает карту, отмечает ногтем какое-то место и тихо говорит словно самому себе:
— Вот здесь.
Он поднимает голову и снова улыбается.
Пораженный столь редкостным событием, экипаж словно забыл о своих обязанностях, застыв в полной растерянности.
— А теперь, дети мои, — вдруг командует капитан громовым голосом, — не стесняйтесь! Перебейте ему ноги, сломайте крылья, продырявьте брюхо! Судно наше! Бортовой залп! Топить его!
Фрегат повернут бортом к фарватеру. Поэтому движение «Уильяма» перпендикулярно линии стрельбы. Несмотря на рифы, затрудняющие движение, он поддает пару. Однако в момент, когда капитан Харви отдает команду «Огонь!», изгиб фарватера заставляет «Уильям» повернуться параллельно нашему кораблю. Две шестнадцатисантиметровые пушки, высунув свои железные пасти из портиков правого борта, начинают представление. Выстрелы звучат одновременно. Снаряды разносят в щепы часть левого борта пиратского судна, сбивают трубу, которая, покрутившись как кегля, со скрежетом падает на палубу. Тяги в топках больше нет, и дым выбивается изо всех щелей.
Однако пираты не сдаются. Их машина работает плохо, но словно по волшебству опустившиеся было фок[143], фок-марсель, грот[144], грот-марсель и бизань надуваются ветром.
Тогда наступает черед заговорить своим громовым голосом двум двадцатичетырехсантиметровым орудиям. Грот-мачта, переломленная в двух метрах от палубы, качнулась вперед-назад и, ломая ванты и штаги[145], с грохотом рушится на палубу, накрывая ее парусом. Неописуемое смятение царит на «Уильяме». Потеряв управление, он останавливается.
Тем временем наши канониры вводят поправку в прицел на два градуса ниже. Теперь уже четыре орудия грохнули одновременно. Страшный квартет сотрясает воздух. В борту пиратского парохода пробито рваное отверстие величиной с ворота на уровне ватерлинии[146]. В нее тут же врывается вода. Пароход тяжелеет, останавливается, шатается, как пьяный, и начинает медленно погружаться.
— Брат, что ты делаешь! — ужасается майор, придя в себя после неожиданных результатов канонады, длившейся всего несколько минут.
— Топлю его.
— Черт подери! Я это вижу! А как же сокровище?
— Оно попадет в то место, где можно не бояться грабителей.
— Но оно же потеряно! Оно погружается на дно моря!
— Несомненно. Я этого и хотел. Морское дно надежнее любого сейфа.
— Ничего не понимаю.
— Сейчас поймешь.
«Уильям» идет ко дну. Из воды, среди обломков, качающихся на волнах, торчат, словно мертвые деревья, верхушки его фок- и бизань-мачты.
— Что же дальше? — спрашивает майор.
— Еще, брат, надо сделать три вещи. Прежде всего — потопить пиратский ялик[147], который, я надеюсь, захлебнется в бурунах от тонущего корабля.
Сказано — сделано. Расстрелянный картечью маленький ялик завертелся, как подбитый заяц, и погрузился в воду.
— Так, с этим все в порядке, — невозмутимо подытоживает капитан, по-видимому забавляясь происходящим. — Ну, а что касается бандитов, спасающихся вплавь, их лучше всего оставить на рифах. Здесь они закончат свою жизнь, как того заслуживают, если, разумеется, не сдадутся на милость победителя.
— О, помилуйте несчастных! — умоляет мисс Мери, охваченная волнением при мысли о страшной участи пиратов.
— Мы попытаемся сделать все возможное, мисс. Ваше желание для меня приказ.
— Вы так добры!
— Нет, мисс, это не я добр, это вы — совершенство.
— Вторая задача, мой дорогой Генри, — продолжает капитан, обращаясь к майору, — спустить на воду паровой катер. Он дойдет туда, куда нам не проникнуть.
Катер со своим экипажем скользит по внушительным талям. Казавшийся на борту неуклюжим, как тюлень на песке, в море он становится легким и изящным, как морская птица.
— Лейтенант, захватите спасшихся негодяев.
— Есть, капитан, — бодро откликается лейтенант, вероятно, получивший от своего начальника соответствующие инструкции.
Катер возвращается через полчаса, сделав промеры глубин во всех направлениях вокруг места затопления пиратского судна. По ним лейтенант набросал рельеф морского дна и обозначил контуры затопленного судна.
— Прекрасно, благодарю вас, — говорит капитан. — Это все?
— Есть один пленный. Остальные… погибли.
— А-а-а… Ну, введите его сюда.
Четверо матросов поднимают пленного на борт. Судовой врач осматривает его, оказывает помощь, и тот скоро приходит в себя.
О, неожиданная месть судьбы! Это — герр Шеффер.
Он неистовствует, видя нас всех, столпившихся вокруг.
— Благодарите за спасение эту девушку, замолвившую за вас словечко, — холодно смотрит на него капитан Харви. — Вы будете под домашним арестом до нашего возвращения в Мельбурн и, надеюсь, за это время раскаетесь в содеянном.
— Мне не нужно вашего прощения, — рычит бандит. — Я ненавижу всех вас. Слышите? Ненавижу и отомщу!
Он выхватывает из кармана револьвер и прицеливается в сэра Рида, стоявшего в двух шагах.
— Получите, мой благодетель! — шипит немец, скрипя зубами.
Звучит выстрел. Однако быстрый, как молния, Френсис бьет вверх руку Шеффера, и нуля уходит мимо. Одновременно второй рукой он повергает противника на палубу…
Девушек уводят вниз, а к фок-рее в это время привязывают веревку с петлей.
Пятнадцать минут спустя труп предателя болтается на высоте десяти метров.
— Одно слово — пруссак, — изрекает Сириль. Остальные молчат.
Так закончил свой жизненный путь герр Шеффер.
МакКроули проводит какие-то расчеты.
— Чем вы заняты? — интересуется майор.
— Снаряд шестнадцатисантиметровой пушки стоит двести франков. Было произведено шесть выстрелов. Итого — тысяча двести франков. Зарядный картуз для двадцатичетырехсантиметрового орудия оценивается в триста двадцать франков. Четыре выстрела, таким образом, обошлись в тысячу двести восемьдесят монет. Всего затрачено две тысячи четыреста восемьдесят франков, чтобы вернуть сокровище стоимостью в десять миллионов. Считаю, деньги вложены очень выгодно.
— Вы говорите, что эта сумма была вложена для возвращения десяти миллионов?
— Да, дорогой мой. Я, кажется, понял план капитана. Впрочем, сейчас все сами увидите.
На борту фрегата имеется несколько превосходных скафандров. И вскоре команда водолазов поднимет ценный груз, целиком сохранившийся в трюме «Уильяма».
Теперь и нам ясен план капитана Харви, умышленно затопившего пиратское судно на очень малых глубинах.
143
Фок — первая составная часть сложных слов, обозначающих части рангоута (см. выше). Марсель — прямой парус — на фок- и грот-мачтах второй, а на бизань-мачте — первый снизу.
144
Грот — самый нижний парус на второй мачте от носа корабля (грот-мачте); первая составная часть сложных слов, обозначающих принадлежности грот-мачты. Грот-марсель — парус марсель на грот-стеньге.
145
Штаг — снасть стоячего такелажа, удерживающая мачты, стеньги, бушприт и др. спереди в диаметральной плоскости судна.
146
Ватерлиния — здесь: черта вдоль борта судна, показывающая предельную осадку судна, имеющего полную нагрузку.
147
Ялик, ял — короткая и широкая шлюпка, имеющая от двух до восьми весел.