Страница 18 из 108
— Как я думаю, маршал Сталин, это будет не поздно, — согласился Гопкинс и тут же поставил новый вопрос: — А когда ожидается прибытие в Москву Сун Цзывеня?
Ответ на этот вопрос представитель американского президента получает уже от наркома иностранных дел Молотова:
— Он, по всей вероятности, прибудет в Москву, господин Гопкинс, после окончания конференции Объединенных Наций в Сан-Франциско. Я так думаю.
— Хорошо, — соглашается Гопкинс, — правительство Соединенных Штатов обратится к Китайскому правительству в начале июля, в то же самое время, когда Советское правительство будет вести переговоры с Сун Цзывенем. Если китайский министр прибудет в Москву раньше, то Американское правительство переговорит с китайцами в Чунцине раньше.
— Договорились, — соглашается председатель Совнаркома. — Так и будем действовать. Время в резерве у нас еще есть.
Вопрос о влиянии погоды в мае на военные действия, поставленный Гопкинсом, не вызвал заинтересованного диалога, поскольку Сталин откровенно заявил, что не знает в точности условий погоды на Дальнем Востоке в это время года. Дискуссия о ситуации вокруг Японии продолжалась.
Личный представитель президента Трумэна спрашивает:
— Считает ли маршал Сталин, что к Японии должен быть применен принцип безоговорочной капитуляции?
— Имеются слухи о том, что между японцами и англичанами ведутся переговоры о капитуляции,— после продолжительной паузы возражает председатель Совнаркома. — Имеется возможность того, что Япония будет готова капитулировать, но не безоговорочно, господин Гопкинс. В этом случае союзники в качестве одного из вариантов могут прибегнуть к оккупации островов, обращаясь с Японией иначе, чем с Германией. Второй вариант — это безоговорочная капитуляция Японии, которая позволит союзникам наголову разбить Японию. Сточки зрения коренных интересов союзников, я лично предпочитаю добиться безоговорочной капитуляции Японии, ибо она будет означать полный военный разгром Японии.
— Американцы ведут войну против Японии очень энергично на суше, в воздухе и на море, — уверенно говорит Гопкинс. — И когда японцы потерпят поражение, Советский Союз восстановит свои исторические позиции на Дальнем Востоке и получит порты и железные дороги.
— Внешней Монголии[23] должен быть сохранен независимый статус, — добавляет председатель Совнаркома.
Гопкинс воспринимает это заявление как должное:
— Это само собой разумеется, маршал Сталин.
В разговор тотчас вступает американский посол в Москве Гарриман. Ему, оказывается, не все ясно. Он спрашивает:
— Предполагает ли Советское правительство, маршал Сталин, организовать свою администрацию в Маньчжурии, когда туда вступят советские войска?
— Советское правительство не намерено этого делать, господин Гарриман, — четко заявляет председатель Совнаркома. — Если китайцы пожелают, то Советское правительство готово допустить их представителей при советских войсках для организации администрации в тех районах, которые будут освобождены Красной Армией.
Посол Гарриман уверенно добавляет:
— Соединенные Штаты не намерены оставлять Японии какие-либо военные кадры, а также авиационную и танковую технику. Наше правительство исполнено решимости уничтожить военную мощь Японии. Оно придерживается принципа безоговорочной капитуляции в отношении Японии.
Гопкинс вполне удовлетворен беседой:
— При следующей встрече в Берлине, маршал Сталин, с президентом Трумэном можно будет обсудить возможные предложения капитуляции со стороны японцев, а также планы оккупации Японии и другие срочные вопросы.
В то самое время, когда в Кремле происходила встреча председателя Совнаркома Сталина с американскими представителями Гопкинсом и Гарриманом в Приморском крае началось перебазирование Чугуевской оперативной группы генерал-лейтенанта Парусинова в район ее исходного сосредоточения. На их пути пролегал Сихотэ-Алиньский хребет. Им предстояло преодолеть триста пятьдесят километров труднейшего маршрута по непроходимым местам к побережью Японского моря. Наступило время таяния снегов в горах и разлива рек. Во многих местах автомашины отказывались повиноваться, и их на цепях и канатах приходилось многие километры транспортировать на себе. Но другого выхода не было.
Утром 31 мая в Ворошилов прибыли последние войсковые эшелоны 5-й армии генерал-полковника Крылова. Ее прославленным дивизиям предстояло нанести главные удары на Харбин и Гирин, навстречу войскам Забайкальского фронта, перерезая пути отхода основным силам Квантунской армии, а также армии Маньчжоу-Го в направлении Пекина.
Только в первых числах июня Генштаб завершил разработку общего замысла дальневосточной операции. Оценка группировок японских войск на всех театрах военных действий привела к выводу, что решающее поражение Японии может быть нанесено только на материке, в Маньчжурии и Корее, где агрессор располагал прочной военно-экономической базой. Здесь находилась ударная сила его сухопутных войск — Квантунская армия. С разгромом ее и подрывом развитой промышленно-продовольственной базы для Японии терялась возможность долговременного ведения войны.
Генштаб спланировал военные действия с расчетом добиться победы в предельно короткие сроки. Выполнение этой задачи достигалось стремительным наступлением наших войск с решительными целями, которые исключали возможность длительного сопротивления врага. Группа фронтов и Тихоокеанский флот проводят согласованные операции, обеспечивающие окружение его основных сил, срыв боепитания и маршевого усиления блокированной группировки.
Замысел всей операции заключался в том, чтобы силами Забайкальского и Дальневосточного фронтов, а также Приморской группы осуществить стремительное вторжение в Маньчжурию на трех стратегических направлениях. Главные удары наносили войска Забайкальского фронта с территории Монголии на восток и Приморской группы с территории Приморского края на запад. Войска Дальневосточного фронта, действуя на вспомогательных направлениях, наносили удары на Цицикар и Харбин с территории Приамурья. Мощными ударами наши войска должны были рассечь основную группировку Квантунской армии на несколько анклавов для последующей их ликвидации по частям, овладеть важнейшими военно-политическими и экономическими центрами Маньчжурии — Харбином, Чанчунем, Гирином и Мукденом.
Войскам Забайкальскою фронта предстояло нанести главный удар силами трех общевойсковых и одной танковой армий в обход Халун-Аршанского укрепрайона с юга в общем направлении на Чанчунь. Ближайшей задачей фронта предусматривалось — разгромить противостоящие силы противника, преодолеть хребет Большой Хинган и к пятнадцатому дню операции выйти главными силами на рубеж Солунь — Лубэй — Добаньшан. На острие главного удара — соединения 6-й гвардейской танковой армии, которые к десятому дню операции должны были преодолеть хребет Большой Хинган, закрепить за собой перевалы через него и до подхода стрелковых соединений не допустить занятия их резервами противника. В дальнейшем вывести главные силы фронта на рубеж Чжаланьгунь — Чанчунь — Чжанцзякоу — Мукден — Чифын.
Помимо главного, войскам Забайкальского фронта предстояло нанести два вспомогательных удара. Первый — силами 36-й армии из района Дурой — Старый Цурухайтуй на Хайлар, имея ближайшей задачей, совместно с левофланговыми соединениями 39-й армии, не допустить отхода противника к Большому Хингану, разгромить его Хайларскую группировку, овладеть Хайларским укрепрайоном. В дальнейшем, войска 36-й армии должны были преодолеть горную гряду Большого Хингана и овладеть районом Чжаланьгунь. Второй — силами советско-монгольской конно-механизированной группы — на Долоннор и Калган, с задачей сковать силы противника на этих направлениях и пробиться к Хуадэ. В дальнейшем овладеть Долоннором и Калганом.
С прорывом главной группировки Забайкальского фронта на Центрально-Маньчжурскую равнину предусматривалось развитие ее наступления на Ляодунский полуостров.
23
Имеется в виду Монгольская Народная Республика.