Страница 99 из 124
До запрещения Католической Церкви дело, конечно, не дошло; более того, несмотря на препятствия, она продолжала вести активную миссионерскую деятельность. Так, в сводке оперативной команды от 12 января 1942 г. говорилось, что эту деятельность в Белоруссии официально возглавляет Виленский митрополит Ромуальд Ялбжиковский, который исходит из данного ему Папой письменного поручения, переданного через апостольского нунция в Берлине: «Митрополит уже отправил в Белоруссию много польских священников. Некоторые из них пробирались в свои области, переодевшись крестьянами. С другой стороны, бургомистр Минска профессор Ивановский и его окружение предложили германскому командованию создать автокефальную Белорусскую Католическую Церковь». Но в СД считали, что это лишь тактический маневр, «так как основание подобной Церкви могло быть проведено только по папскому указу присланной из Вильно миссией», и подчеркивали: «Представители белорусской эмиграции в Вильно и Варшаве тесно связаны с Римско-католической Церковью и польской политической деятельностью. Этим объясняется открытая враждебность, которую они проявляют к белорусской православной жизни»[887].
В Минске имелся и свой кандидат во епископы для Белоруссии — католический священник профессор Годлевский, который работал в генерал-комиссариате — в отделе белорусского школьного дела. 26 сентября 1942 г. он от имени нескольких эмигрантских организаций обратился к апостольскому нунцию в Берлин с меморандумом, в котором предлагал основать архиепископию в Минске и 2 епископии в Гродно и Могилеве и рукоположить во епископов трех белорусов, но нунций его не поддержал. В письме МИД Партийной канцелярии от 7 октября 1942 г. в связи с этим указывалось, что в Риме господствует пропольское течение и планы Католической Церкви фактически идут так далеко, что ее деятельность в России простирается до Владивостока[888]. В итоге Годлевский епископом так и не стал и позднее был расстрелян гестапо. Препятствовали нацисты и деятельности в Белоруссии греко-католиков (униатов), несколько общин которых появилось здесь во время польского владычества.
Еще 17 сентября 1939 г. Львовский митрополит Андрей Шептицкий назначил главой Белорусского греко-католического экзархата священника Антония Неманцевича. В начале 1942 г. он поселился в Слониме, где в июне был арестован гестапо, отправлен в концлагерь и вскоре умер. После этого Белорусская Грекокатолическая Церковь перестала существовать[889].
Нацисты привезли белорусских националистов (частично православных) из Польши, Чехословакии, Германии, для того чтобы усилить влияние националистических и сепаратистских элементов в Белорусской Церкви. Но националисты не пользовались влиянием среди местного населения. Они немедленно вступили в борьбу с православной иерархией, упорно сопротивлявшейся всем попыткам оторвать ее от Московской Патриархии. Архиепископ Пантелеймон принял в сентябре 1941 г. поставленные ему условия с оговоркой, по существу, полностью противоречащей им: отделение может состояться только после того, как Белорусская Церковь организуется, созреет для автокефалии и оформит это отделение канонически, т. е. с разрешения Московской Патриархии[890]. В октябре владыка занял восстановленную Минскую епископскую кафедру и в ноябре переехал в столицу Белоруссии.
Но еще раньше архиеп. Пантелеймон начал предпринимать усилия по возрождению церковной жизни в восточной части республики. В августе 1941 г. по его благословению архимандрит Серафим (Шахмут) и священник Г. Кударенко выехали из Жировицкого Успенского монастыря в направлении Минска. Выполняя поручения по организации приходской жизни, они собирали от верующих прошения на имя архиепископа об открытии церквей, совершали богослужения, избирали строительные комитеты для ремонта храмов, проповедовали, крестили, отпевали и т. д. В январе 1942 г. из Минска эти священнослужители с той же миссионерской целью отправились дальше в Восточную Белоруссию, вернувшись обратно лишь осенью 1943 г.[891] В подобные поездки были отправлены и другие миссионеры. Так, в сообщении полиции безопасности и СД от 28 июля отмечалось, что прибывшие в Минск из Волковыска православные священники совершили богослужение в кладбищенской церкви, на котором присутствовало 2000 человек, затем было крещено 45 детей[892].
В Минске, как и в других местах, в начале оккупации открытие церквей происходило стихийно, исключительно по воле верующего народа. Как только Красная Армия и представители советской власти оставляли тот или иной населенный пункт, люди тотчас снимали замки с затворенных церквей, производили уборку, вносили иконы и, как могли, молились, часто без священника, ибо их на первых порах просто не было. Немедленно после вступления немцев в Минск 28 июня 1941 г. верующие сорвали замок и вошли в церковь Св. Александра Невского на военном кладбище. 6 июля здесь была отслужена первая литургия. 4 августа начались службы в церкви Св. Марии Магдалины, 17 августа открылся женский Спасо-Преображенский монастырь, вскоре в нем собралось 11 насельниц. За один лишь месяц в Минске было крещено 22 000 детей, к концу 1943 г. открыты все 7 уцелевших православных храмов и возобновлен Свято-Духов мужской монастырь, в котором числилось 3 монаха. Во всей же Минской епархии службы начались в 120 церквах, а в д. Ляды был возрожден Свято-Благовещенский мужской монастырь. Оккупационные власти не разрешили открыть существовавшую ранее в Минске духовную семинарию, вместо нее были образованы пастырские курсы, каждые несколько месяцев выпускавшие 20–30 священников, дьяконов и псаломщиков. В первый год не был разрешен даже традиционный крестный ход на Крещение, а в 1944 г. на такой крестный ход в Минске собралось 25 000 молящихся[893].
Так же бурно шло возрождение церковной жизни и в других белорусских епархиях, в частности в Витебской. Здесь в Велиже, по сообщению СД от 8 октября 1941 г., крестьяне даже раскапывали погребенные трупы, чтобы они задним числом были отпеты священниками. Местная зондеркоманда СД запретила последним такого рода действия. В Витебске в Свято-Покровской церкви богослужения возобновились 14 октября 1941 г., а в ноябре в нее из антирелигиозного музея перенесли мощи св. Евфросинии Полоцкой. В 1942 г. в этом городе также открылись пастырские курсы. 24 октября 1943 г. состоялось торжественное перенесение мощей преподобной к месту постоянного пребывания в возрожденный Спасо-Ефросиниевский женский монастырь Полоцка. В городе уже действовало 4 храма, среди них и древний Софийский собор, но левая половина монастырских зданий с главным храмом оказалась занята нацистами под концлагерь и огорожена колючей проволокой[894].
Еще один женский монастырь был возобновлен 19 августа 1942 г. на юго-востоке Белоруссии — в Чонках, неподалеку от Гомеля. Общее настроение населения передают материалы учета местных жителей, проведенного в начале 1942 г. в г. Борисове. По данным сводки СД от 13 марта 1942 г., из 26 619 человек 19 317 назвали себя православными, 6255 католиками, 130 евангелистами и лишь 917 (3,5 %) неверующими и представителями других конфессий, хотя, как и в случае со смоленской переписью, эти сведения, вероятно, не вполне отражают реальную ситуацию[895].
Постепенно возобновлялась и издательская деятельность. К августу 1942 г. могилевский протоиерей совместно с префектурой города издал молитвенник тиражом 5000 экземпляров, который сразу же разошелся, поэтому готовилось 2-е издание тиражом 10 000. Очень активное Минское епархиальное управление в это же время предполагало организовать издание церковного журнала, правда, неизвестно, смогли он выходить или был запрещен германской администрацией, допускавшей развитие Православной Церкви лишь до определенных пределов. Так, например, в Минске появилась иконописная мастерская, но преподавание Закона Божия было разрешено лишь при церквах. А осенью 1942 г. в ответ на обращение епархиального управления к властям за разрешением на открытие духовных 6-классных семинарий в Минске и Новогрудке и псаломщицких курсов в Ракове, Вилейке и Молодечно был получен отказ. И это притом, что духовенства в связи с открытием множества храмов не хватало особенно остро. Архиепископ Могилевский Филофей в газетной статье, написанной 21 октября 1942 г., сообщал, что в Минск ежедневно прибывают из различных мест 2–3 кандидата для возведения в сан священника, которых рукополагают после короткой подготовки, и таким образом уже появилось 100 новых священников[896].
887
ВА, R58/220. Bl. 83–87.
888
АА, Inland I-D, 4758.
889
Шкаровский М., Черепенина Н., Шикер А. Римско-Католическая Церковь на Северо-Западе России в 1917–1945 гг. СПб., 1998; Suttner Е. С., a.a.O. S. 42. ВА R58/221. Bl. 80.
890
Алексеев В., Ставру Ф. Указ. соч. С. 93.
891
Кривонос Ф. Миссионеры военных лет. Год 1944; Белоруссия // Православная Русь. 1998. № 8. С. 8–9.
892
ВА R58/215. Bl. 76.
893
Церкви и приходы Минска. История и современность. Минск, 1996. С. 24–25, 33, 40, 56; Алексеев В., Ставру Ф. Указ. соч. С. 86–89; ВА, R6/179. Bl. 94.
894
Шейкин Г. Указ. соч. С. 75; Горбун С. Указ. соч. С. 45; CP, январь 1944. С. 4; ВА R58/218. Bl. 84.
895
Жизнь Церкви. 1943. Вып. 2. С. 39; ВА, R58/221. Bl. 81.
896
CP, сентябрь 1942. С. 9; январь 1943, С. 5; Церковная жизнь. 1942. № 8. С. 125: Белорусская газета. Минск, 1942. 25 октября; ВА, 62DJ/85. Bl. 44.