Страница 112 из 124
А в другом подобном сообщении от 14 октября 1941 г. говорилось, что румыны развернули особенно сильную пропаганду в церковном отношении, преследуя цель произвести впечатление на население, причем в первых богослужениях демонстративно участвовали высшие румынские офицеры[1000]. Жителям областей западнее Буга (то есть уже за границами Транснистрии) было объявлено, что румынская сторона берет на себя заботу об организации Церкви и в необходимых случаях требуемые священники будут командированы из Бессарабии[1001].
В сентябре 1941 г. Румынский Патриархат направил в Транснистрию православную миссию с центральным местопребыванием сначала в Тирасполе, а потом в Одессе. Ее задача состояла в жестком контроле и руководстве религиозной деятельностью и назначении священников на вакантные места. Этим обеспечивались руководящие позиции румынского духовенства в церковной жизни края. Первым начальником Миссии был назначен начальник богословского факультета Бухарестского университета архимандрит Юлий (Скрибан). Уже в августе Священный Синод по согласованию с Министерством культов поручил ему совместно с Генеральным штабом начать организацию православия на Украине, в первую очередь для румынского населения (под которым имелись в виду молдаване). Деятельность Украинских автономной и автокефальной Церквей в Транснистрии не допускалась, что нередко вызывало недовольство местных жителей[1002].
Масштабы церковного возрождения примерно соответствовали тем, которые были достигнуты в рейхскомиссариате «Украина». Вначале главной проблемой являлась нехватка духовенства. К уцелевшим местным священнослужителям Миссия подходила очень осторожно. Так, к весне 1942 г. из сохранившихся 150 русских и украинских клириков были утверждены 19 священников, 3 диакона и 8 псаломщиков. Обновленцев, имевших рукоположение от законных епископов, принимали через покаяние. Вопрос же о принятии «липковцев» и отрекшихся ранее от веры еще находился на рассмотрении Св. Синода. Священники, прибывшие из Румынии и Бессарабии, делились на две части: миссионеры, по определенному плану объезжавшие несколько десятков населенных пунктов, которых весной 1942 г. насчитывалось 89, и назначенные на более продолжительное время настоятели приходов, общим числом около 70. В большинстве случаев это были священники, присланные на шестимесячный срок из Кишиневского митрополичьего округа, где значительная часть населения знала русский язык. Управляющий этого округа рекомендовал своим священникам полугодовую службу в Транснистрии[1003].
С целью пополнить кадры духовенства 30 ноября 1942 г. в Дубоссарах была открыта Духовная семинария для новой румынской провинции с 80 учащимися. В Одессе при университете с 1 марта 1942 г. открылись богословские курсы для студентов всех факультетов, а в будущем планировалось создать отдельный богословский факультет. В январе 1943 г. в этом городе начала работу вторая после Дубоссарской духовная семинария, которая уже в июле сделала первый выпуск из 26 человек. В некоторых других местах возникали пастырские курсы. Во всех 2100 школах было введено религиозное обучение, во многих селах священники организовывали религиозные кружки. В 1942 г. из 285 православных клириков 133 имели румынское происхождение, румынами были и 7 настоятелей монастырей. К 1943 г. число священнослужителей в Транснистрии достигло 617[1004].
В Одессе Миссия стала издавать газету «Православная жизнь» на русском и журнал «Транснистрия Христиана» на румынском языке. Кроме того, с лета 1943 г. для широких слоев населения еженедельно выпускался специальный христианский «Вестник» тиражом в 40 000 экземпляров, а в мужском монастыре Беренад издавалась дважды в месяц газета «Воскресенье». В самом конце своей деятельности Миссия начала издавать и «религиозную библиотеку», в октябре 1943 г. вышел ее первый выпуск «Происхождение мира и человека в изложении Библии и положительных наук», тиражом 10 000 экземпляров. Можно упомянуть и выходивший в Кишиневе на румынском языке ежемесячный миссионерский журнал «Миссионарул». Большое внимание уделялось и другим сферам культурно-просветительной деятельности: постоянно устраивались духовные концерты, религиозно-просветительные доклады и лекции, при храмах открывались приходские библиотеки и дома христианской культуры, священники в селах стали создавать культурные объединения и т. д. В начале 1942 г. в Одессе было основано особое братство для борьбы с атеизмом[1005]. Такого на оккупированных территориях не было больше нигде.
Проводила Миссия и благотворительную работу: при многих приходских храмах возникли бесплатные столовые для бедных, детские сады, амбулатории. Вместе с Красным Крестом она посылала к Пасхе пакеты с продовольствием на фронт солдатам. Следует отметить, что румынские власти в ряде мест начали выделять землю для Церкви, по 5–10 гектаров на храм. Активно шло возрождение монастырей, к лету 1942 г. их было восстановлено уже 9 — семь мужских: Пантелеимоновский в Одессе, Свято-Успенский под Одессой на Большом Фонтане, Св. Антония Осиповна близ Дубоссар, Св. Троицы в г. Балта, Флоринский близ Балты, Шарогородский Св. Николая, скит Липецкое в округе Рыбница и два женских: Св. Марии Магдалины и Архангела Михаила в Одессе. В них проживало более 60 монахов и монахинь. В дальнейшем число обителей достигло 12. Особенно большую миссионерскую деятельность вели насельники мужского монастыря Св. Троицы г. Балта[1006].
Сложнее подсчитать число открытых в Транснистрии храмов. К середине 1942 г. из 1150 дореволюционных приходов было возрождено около 30 в Одессе и 400 в сельской местности. В дальнейшем общее их количество, по советским архивным документам, составило примерно 600. По данным дирекции культуры при губернаторе Транснистрии, было открыто 607 приходов (в том числе 173 в левобережной Молдавии)[1007]. Именно эта цифра кажется автору близкой к истине. В церковной печати конца 1943 г. можно встретить утверждение, что «на территории Транснистрии уже освящено более 2000 приходских храмов»[1008], но это представляется явной ошибкой. Всего за два года восстановительной работы в условиях войны не мог быть превышен дореволюционный уровень. Вероятно, в указанной публикации речь фактически шла обо всех восточных территориях, отошедших к Румынии. Из документов известно, что в Бессарабии было 1100 церквей, в Северной Буковине 268, и таким образом, на Транснистрию остается чуть больше 600 храмов.
Церковное возрождение осложнялось политическими обстоятельствами, и прежде всего попытками с помощью Православной Церкви румынизировать Одессу и все Заднестровье. Радостное чувство от возобновления приходской жизни во многих общинах ослаблялось тем обстоятельством, что богослужения совершали румынские священники. Кроме попыток ввести богослужение на румынском языке, религиозные радиопередачи также начали проводить на румынском. Это вызывало недовольство населения, желавшего оставить все церковные обряды, сбереженные в период жестоких преследований, в неприкосновенности. В упоминавшемся сообщении полиции безопасности и СД от 1 октября 1941 г. подчеркивалось: «По словам священников, в Ананьеве население решительно отвергает какое-либо изменение богослужения, при котором придается повышенный вес слову. Богослужение хотят обязательно точно такое, как оно было раньше, с построенным на чисто внешних деталях церемониалом»[1009].
Особенно много возмущения вызывали гонения на старый церковный (юлианский) календарный стиль. Причем теперь ему подверглись даже проживавшие в Северной Буковине, Румынии и Бессарабии русские старообрядцы, о чем осенью 1942 г. писал их активный деятель профессор богословия известный апологет Ф.Е. Мельников: «Воздвигнутое в Румынии гонение на старый стиль, закрытие церквей, прекращение богослужений, ссылки священнослужителей, в том числе и митрополита, в лагеря действительно наносят вред всему христианству и запечатывают уста его апологетам»[1010].
1000
Там же. R58/218.Bl. 169.
1001
АА, R105169. Pol. XII 5.
1002
CP, сентябрь 1942, С. 9; CA д. 18/41. л. 21–22.
1003
Heyer F., Weise Сh., а.а. О. S. 227; CP, сентябрь 1942. С. 9: декабрь 1943. С. 3; CA, д. 18/41, л. 20.
1004
Поспеловский Д.В. Указ. соч. С. 218; CP, сентябрь 1942. С. 9; Heyer F., Weise Ch., a.a.O. S. 227; Православная Русь. 1942. № 17–18. С. 8; 1943. № 9-10. С. 16
1005
CP, октябрь 1943. С. 3; декабрь 1943. С. 3; CA, д. 18/41. л. 20; Православная Русь. 1942 № 11–12. С. 5–6.
1006
CA, д. 18/41. л. 21; Böckh К., а.а. О. S. 68–69.
1007
Böckh К., a.a.O. S. 66.
1008
CP, декабрь 1943. С. 3.
1009
ВА R58/217. Bl. 468.
1010
Православная Русь. 1944. № 5–6. С. 16.