Страница 9 из 74
В 1987 году в Кишиневе вышла книга Д. И. Пискунова «95-я Молдавская», в которой впервые для массового читателя было опубликовано сообщение о временном руководстве Приморской армией, образованном в ночь на 2 июля 1942 года с уточнением подлинных должностей и воинских званий всех членов этого руководства[21].
В 1980 году в неопубликованной работе «Заключительный этап обороны Севастополя 1941–42 гг.», утвержденной бюро военно-научной секции при ЦДСА, Пискунов пишет, что «на совещании при выборах Военного совета Приморской армии он не присутствовал, а был кооптирован в его состав утром 2-го июля в штольне Херсонесской бухты лично бригадным комиссаром А. Д. Хацкевичем, куда временный Военный совет перешел из 35-й батареи»[22].
В 1985 году на вопрос, почему на военно-исторической конференции в 1961 году он не смог назвать фамилию бригадного комиссара, Пискунов сослался на обычное явление с памятью. «А бывает так, что выскочило из головы. В общем, добавил он, что в моих воспоминаниях написано — это точно»[23].
В своем выступлении на конференции в 1961 году в Севастополе бывший начальник штаба 345-й стрелковой дивизии полковник И. Ф. Хомич не обмолвился ни единым словом о своем участии в работе временного Военного совета армии. На этот счет Пискунов в беседе с автором в 1984 году привел сказанные Хомичем врезавшиеся в память его слова в те отчаянные июльские дни 1942 года: «Ты знаешь, что за это будет?», имея в виду участие во временном руководстве армией. Видимо, страх за работу в нем, образованном без санкции сверху, довлел над ним и после войны[24]. После выступления Пискунова он не выступил с опровержением либо уточнением своего участия в нем и, стало быть, тем самым молча подтвердил истину.
Что временное руководство армией было и действовало, сомнений нет, так как сложившаяся обстановка 1 и 2 июля 1942 года в районе 35-й береговой батареи, куда отходили многочисленные остатки частей и подразделений армии и Береговой обороны, сохранивших свою военную организацию, давала последнюю возможность организованной борьбы и после ухода генерала Новикова.
Но помимо информации Пискунова нужны и другие источники. Трудности поиска заключаются в том, что временное руководство действовало кратковременно, и поэтому его знало в лицо ограниченное количество лиц, из которых тогда мало кто остался в живых. Как написал Пискунов:
«Только под утро 3 июля 1942 года собравшаяся на берегу Херсонесской бухты большая группа командиров и политработников, пришедших с передовой, узнали в лицо свое новое командование и были удивлены, узнав эту новость»[25].
Вообще тогда на передовой мало кто знал, что командование СОРа, а затем и его преемник генерал Новиков покинули Севастополь, как это следует из многих воспоминаний участников последних боев на Херсонесе.
Прямых свидетельств, дополняющих информацию Пискунова, пока не найдено, но по результатам ограниченного анкетного опроса было получено несколько сообщений, косвенно подтверждающих информацию Пискунова, в том числе от С. Д. Якунина[26], от Г. А. Воловика[27], от H. A. Анишина[28], от Г. П. Зюзько[29] и других.
Вместе с тем имеются и другие сведения о судьбе бригадного комиссара А. Д. Хацкевича, согласно которым он эвакуировался на сторожевом катере СКА-0112 вместе со своим командиром генералом Новиковым в начале ночи 2 июля 1942 года от рейдового причала 35-й береговой батареи.
Учитывая скудные сведения о судьбе руководителя временного Военного совета, автор и доктор исторических наук A. B. Басов считают необходимым продолжение поиска по всему комплексу этого важного события последних дней обороны.
Научная группа глубоко признательна всем участникам героической обороны Севастополя, приславшим свои воспоминания о последних боях за Севастополь, особенно В. И. Мищенко, за любезно предоставленные материалы из личного архива и пояснения о последних боях на Херсонесском полуострове, участником которых был он сам, а также сотрудникам Севастопольской морской библиотеки, Государственного архива Крыма, Центрального архива ВМФ в г. Гатчине и его отделении в Москве, Центрального архива МО РФ в г. Подольске, оказавшим помощь в подборе материалов и документов для этого военно-исторического исследования.
Часть первая
(29 июня — утро 2 июля 1942 года)
В конце июня 1942 года оборона Севастополя подходила к своей трагической развязке. В первые десять дней июньского штурма немцев огневая система и оборона Севастопольского оборонительного района в целом оказались для врага непреодолимыми, пока не иссякли запасы снарядов и был небольшой их подвоз с Кавказа. Но несмотря на героизм бойцов и командиров, опытность и активность командования Приморской армии, без подвоза боеприпасов и пополнения с Большой земли удержать Севастополь было невозможно.
Замысел операции немцев по захвату Севастополя с кодовым названием «Лов осетра» заключался в блокаде его с моря, разрушении долговременной инженерной обороны, уничтожении флота в ходе эвакуации.
Командующий 11-й немецкой армией генерал-полковник Э. Манштейн, чьи войска осаждали Севастополь, решил полностью прервать морские перевозки между кавказскими портами и Севастополем, и после того, как защитники израсходуют боеприпасы и другие виды материального обеспечения, начать штурм.
Для блокады с моря противник сосредоточил в Ялте и Евпатории 6 подводных лодок, из которых в морской блокаде Севастополя участвовало 2–3 из них и их действия были весьма пассивны. Одна из них была повреждена в результате обстрела в Ялте.
В этих же портах и рейдпунктах были сосредоточены 19 торпедных катеров, 38 сторожевых катеров и охотников за подводными лодками. На аэродромах Крыма и Северной Таврии было сосредоточено 600 самолетов, в том числе ударный 8-й авиационный корпус Рихтгофена в составе 150 пикирующих бомбардировщиков. Общее количество авиации противника в июне месяце достигало 1060 самолетов, из них до 700 бомбардировщиков, до 200 истребителей и до 170 самолетов вспомогательной авиации, что обеспечило им абсолютное господство в воздухе[30].
Основной ударной силе противника — авиации — нечего было противопоставить, так как к тому времени Черноморский флот имел всего 160 исправных самолетов, большая часть которых базировалась на кавказских аэродромах.
Усиление Севастопольского оборонительного района и всех коммуникаций между Крымом и Кавказом нашими ВВС и ПВО не предвиделось по ряду важных причин.
Поэтому эвакуация более чем 100-тысячного гарнизона СОРа практически исключалась. В то же время борьбу за Севастополь можно было бы продолжать, пока не прекратится подвоз снабжения и пополнения, а также если бы имелся необходимый запас снарядов для ведения длительной, более месяца, обороны. Фактически накануне последнего, третьего, штурма немцев СОР имел в наличии в среднем всего два боекомплекта снарядов для артиллерии вместо необходимых шести.
Для сравнения, за период второго штурма Севастополя артиллерия СОРа израсходовала на отражение атак противника четыре боекомплекта снарядов.
Политработники разъясняли личному составу Севастопольского фронта, что по решению командующего Северо-Кавказским фронтом эвакуации из Севастополя не будет. Севастополь будем отстаивать до последнего. Чтобы читателю было понятно, какое положение сложилось с обороной Севастополя к 29 июня, необходимо пояснить общую обстановку в Севастопольском оборонительном районе накануне решающего штурма.
21
Пискунов Д. И. 95-я Молдавская. Кишинев. 1987 г. Картя молдовеняска. С. 128.
22
Пискунов Д. И. Заключит, этап обороны Севастополя 1941–42 гг. Рукопись, стр. 24. Фонд музея КЧФ.
23
Маношин И. С. Запись на пленку беседы с Пискуновым 2.11.85 г. г. Калинин. Фонд музея КЧФ.
24
Маношин И. С. Там же.
25
Маношин И. С. Там же.
26
Якунин С. Д. Воспом. Фонд музея КЧФ. д. НВМ. л. 303. «Лейтенант, командир отдельного минометного дивизиона 138 стрелковой бригады: „В плену вместе со мной был майор (командир 702 батареи БО ЧФ, авт.) командир морской батареи Иван Никитенко, который рассказывал, что под склонами скал было организовано временное революционное правительство, которое просуществовало трое суток“».
27
Воловик Г. А. Воспом. Фонд музея КЧФ. д. НВМ. л. 213. «У меня создалось впечатление, что 2 июля еще существовала какая-то управляемость общей обороной, то 3 и 4 июля она держалась только на инициативе командиров мелких подразделений».
28
Анишин H. A. Воспом. Фонд музея КЧФ. д. НВМ. л. 304. «Об эвакуации командования СОРа знал. На рассвете 3 июля был в группе Пискунова. Пришли катера, но ничего не получилось. Пискунова знаю по службе с 1940 года. Это был культурный, хорошо образованный в полном смысле слова, человек. (Окончил арт. акад. — Авт.) Храбрость и организаторские способности его были отмечены командованием еще в боях на границе на реке Прут».
29
Маношин И. С. Воспом. Г. П. Зюзько. Запись на пленку беседы с ним 10.12.88 г. в Севастополе. Краснофлотец-радист из ПО зенитного полка ПВО ЧФ. «…с берега моря через подземный ход зашли в 35-ю батарею и случайно попали в помещение, где сидели армейские радисты и среди них был подполковник (в районе левого командно-дальномерного поста. — Авт.), так к нему обращались. Подполковник подошел и сказал нам: „Товарищи, сюда нельзя, здесь радиостанция, не беспокойтесь, связь держим, скоро придут катера, нас вывезут“». (Судя по описанию места нахождения радиостанции и армейского состава радистов, это могла быть только радиостанция временного руководства армией, руководимая командиром 404-го армейского артполка 109-й стрелковой дивизии подполковником А. Бабушкиным. — Авт.) Фонд музея КЧФ.
30
Отд. ЦВМА. ф. 10. д. 1950. Отчет по обороне Севастополя, лл. 108–112.