Страница 92 из 117
Было бы неверно говорить о том, что исход боев решался исключительно техническим противоборством. Рассуждая подобным образом, можно списать неудачи на применение врагом новых танков, а победы — на конечное превосходство наших «тридцатьчетверок» и ИСов над «тиграми» и «пантерами».
В боях росло мастерство солдат и командиров, без которого победа была бы немыслимой. Война является страшной школой, в которой учиться приходится быстро. Неуспеваемость в ней равнозначна гибели, а достижения заслуживают высшую оценку — жизнь.
«В боях за Ельню с 8 августа по 6 сентября 1941 года 107-я стрелковая дивизия уничтожила 28 танков, 65 орудий и минометов и около 750 солдат и офицеров противника и, захватив довольно большие по тому времени трофеи, сама потеряла в этих боях 4200 человек убитыми и ранеными, то есть взятие Ельни стоило ей тяжелых потерь. Немалые потери она понесла и потом, во время боев под Калугой и выхода из окружения.
В дальнейшем дивизия больше не отступала, но в своих наступательных боях продолжала нести чувствительные потери.
В зимнем наступлении под Москвой, захватив большие трофеи — около 60 танков и 200 немецких пушек и минометов — дивизия потеряла в боях 2260 человек убитыми и ранеными. А потом, зимой и весной, в наступательных боях под Юхновым, предпринимавшихся с целью облегчить положение нашей попавшей в окружение 33-й армии, потеряла еще 2700 человек убитыми и ранеными.
Резкий перелом в соотношении между потерями и результатами боев для дивизии наступает летом 1944 года. Участвуя в разгроме немецкой немецкой группы армий «Центр», она продвигается на 525 километров, освобождает 600 населенных пунктов и одной из первых входит в столицу Восточной Пруссии. В ходе этой операции дивизия захватывает 96 танков и 18 самолетов и берет в общей сложности в плен 9320 немецких солдат и офицеров, сама за весь этот период боев потеряв 1500 человек.
В 1945 году начинается уничтожение восточнопрусской группировки немцев. При штурме Кенигсберга, заняв 55 его кварталов, дивизия захватывает в плен 15 100 немецких солдат и офицеров, сама потеряв во время штурма 186 человек убитыми и 571 человек ранеными. После этого дивизия ведет бои за порт Пиллау и на косе Фриш-Нерунг и в этих последних боях захватывает огромные трофеи и берет в плен в обшей сложности 8350 солдат и офицеров, сама понеся потери убитыми 122 человека и ранеными 726.
Цифры, которые я привожу, требуют душевной осторожности в обращении с ними. Ибо любая, самая малая в общей статистике войны цифра потерь все равно означает осиротевшие семьи…
В период первых стычек 107-й дивизии с немцами под Ельней ее практический опыт ведения современной войны был равен нулю. Все испытания были впереди. И тот уровень воинского мастерства, который вместе с выросшим во много раз уровнем техники позволил ей с минимальными потерями захватить штурмом 55 кварталов Кенигсберга, взяв в нем 15 100 пленных, мог быть приобретен лишь в жестокой школе войны. Другого пути для этого не было. Хотя в ходе этой жестокой, но неизбежной учебы совершались оплаченные кровью ошибки, и их, очевидно, могло быть меньше, чем было…»
Увы, ошибки командования оплачивались кровью солдат, несмотря на все возросшее солдатское мастерство, и в гораздо большей степени, чем применение врагом новых видов оружия.
Показательно, что советская промышленность в годы войны произвела 95 000 танков против 24 000 германских, и почти все они были потеряны на нолях сражений.
На южном фасе Курской дуги 12 июля 2-й танковый корпус СС разбил в танковом сражении у Прохоровки 5-ю гвардейскую танковую армию Ротмистрова. В этом крупнейшем танковом сражении 273 немецким танкам противостояли 850 советских. 2-й танковый корпус СС потерял безвозвратно не более 5 танков, а еще 38 танков и 12 штурмовых орудий были повреждены. Безвозвратные потери 5-й гвардейской танковой армии достигли 334 танков и САУ. Число поврежденных советских танков по-разному оценивается различными источниками — от 100 до 400 машин. Столь неблагоприятное для советской стороны соотношение безвозвратных потерь в бронетехнике объясняется тем, что поле боя осталось за немцами. Как признавал в докладной записке Сталину о танковом сражении в районе Прохоровки член Военного совета Воронежского фронта Н С. Хрущев, «противник при отходе специально созданными командами эвакуирует свои подбитые танки и другую материальную часть, а все, что невозможно вывезти, в том числе наши танки и нашу материальную часть, сжигает и подрывает. В результате этого захваченная нами поврежденная боевая часть в большинстве случаев отремонтирована быть не может, а может бьїть использована как металлолом, которую мы постараемся в ближайшее время эвакуировать с поля боя». Столь невыгодное для советской стороны соотношение потерь в танках объяснялось более низким уровнем подготовки наших танкистов и плохим управлением со стороны командующего 5-й гвардейской танковой армии и командиров ее корпусов.
В советских отчетах говорилось о 4000 немецких танков, действовавших против одного только Воронежского фронта. «В действительности же к началу Курской битвы во всей группе армий «Юг» насчитывалось только 1303 танка, 190 устаревших танков и 253 штурмовых орудия, из которых более 100 машин не принимали участия в операции «Цитадель». Также и данные о безвозвратных потерях немецких войск в танках и самолетах были очень далеки от действительности. Советские летчики доносили о 3700 уничтоженных неприятельских самолетах в ходе всей Курской битвы, включая советское контрнаступление. Между тем, по немецким архивным данным, общие безвозвратные потери люфтваффе за июль и август 1943 года составили 3213 боевых самолетов, из которых на Восточном фронте было потеряно только 1030 машин. Безвозвратные потери противника в танках командование Воронежского фронта в период оборонительного сражения определяло в 2644 танка и 35 штурмовых орудий, а командование Центрального фронта — в 928 танков и 32 штурмовых орудия. В действительности войска группы армий «Центр» во время наступления на Курск безвозвратно потеряли 87 танков и штурмовых орудий, а группа армий «Юг» — 161 танк и 14 штурмовых орудий. Советские же безвозвратные потери в танках во время обороны Курска составили на Центральном фронте в период до 15 июля 651 танк и САУ, а на Воронежском фронте До 16 июля — 1204 танков и САУ. До 23 июля войска Воронежского фронта безвозвратно потеряли еще 395 машин. Советские потери более чем в 7 раз превысили немецкие».
Подтверждение данных вычислений можно найти в замечательной книге А. Мерникова «Курская битва». В ней, в частности, о знаменитом танковом сражении под Прохоровкой говорится следующее:
«Находившийся на наблюдательном пункте одной из танковых частей маршал A.M. Василевский 14 июля докладывал И.В. Сталину: «Вчера сам лично наблюдал к югу-западу от Прохоровки танковый бой с более чем 200 танками противника… В результате поле боя в течение часа было усеяно горящими немецкими и нашими танками».
Однако когда на Прохоровское поле приехал Жуков, то его изумление было настолько велико, что он даже собирался отдать Ротмистрова под суд. Вместо обещанных 400 подбитых немецких танков на поле в основном стояли лишь советские машины. Оказалось, что за ночь отступления немцы ухитрились вытащить с поля боя практически все машины, подлежащие ремонту. (…)
После того, как история с исчезновением машин поверженного врага прояснилась, советским танкистам пришлось стянуть в одно место несколько десятков немецких танков. Советская пропаганда уже раструбила о том, что под Прохоровкой немецкие танковые войска обрели себе могилу, и пребывающие на фронт корреспонденты получили возможность запечатлеть скопление подбитой немецкой техники. (…)
Для Красной Армии эта победа была одержана очень дорогой ценой. Потери советских войск значительно превышали немецкие и составили 863 тыс. человек, около 6 тыс. танков и 1600 самолетов. Особенно нерадостную картину представляли собой цифры танковых потерь противоборствующих сторон. Получалось, что в среднем каждый немецкий танк уничтожил до 4 советских машин..