Обратная сторона войны

Известно, что советская авиация в годы Великой Отечественной войны многократно бомбила румынские нефтепромыслы в г. Плоешти. Лишь на первый взгляд бомбардировка неподвижного объекта может показаться делом несложным.

Морской летчик дважды Герой Советского Союза В. Раков рассказывал: «Уничтожить мост — это только сказать просто. Для авиации мост — малоразмерная цель. Ну что такое пролет в каких-нибудь пятьдесят метров длиной и меньше десяти шириной? Представьте себе, что вы видите из окна второго этажа на тротуаре карандаш. Попробуйте-ка попасть в него камнем! К тому же этот «карандаш» ажурный и не лежит на асфальте, а висит над рекой на порядочной высоте. Бомба может взорваться, а ему ничего! Здесь требуется только прямое попадание. Да и то не всякое. Бомба может пройти через пролет, особенно его не повредив. Если воронка взрыва окажется вблизи опор моста, он будет поврежден, но подобное повреждение недолго и устранить».

Тем более мы гордимся мастерством наших летчиков, жертвующих собой ради того, чтобы лишить гитлеровскую Германию источника горючего. На карте можно увидеть линии маршрутов советских бомбардировщиков, протянутых через Черное море. Над Плоешти изображена красная бомбочка, обозначающая нанесение бомбового удара. И перед взором невольно встает охваченный пожаром завод, пылающие резервуары, огненные реки разлитой нефти, горящие железнодорожные цистерны.

А как это было на самом деле?

«В 1941 г. в Румынии немцами было построено три ложных Плоешти из картона, дерева и песка за счет румынских средств. Плоешти № 1 располагался между селениями Кослежку и Албешти в 30 км юго-восточнее действительного Плоешти. Вся система улиц, нефтеочистительных и перегонных заводов и промышленных предприятий была выполнена в натуральную величину, но с уменьшением построек по высоте.

На «улицах», в районе «вокзала» и «предприятий» горели синие электролампы, расположенные с таким расчетом, чтобы их можно было заметить с воздуха. В районе ложных заводов были вырыты ямы диаметром, соответствующим действительным резервуарам, которые наполнялись неочищенной нефтью, загоравшейся от электрического контакта и тушившейся после налета специальной асбестовой крошкой с помощью автоматического приспособления. Все электролампы соединялись с пультом управления, на котором работал специалист, подчиненный коменданту дивизии ПВО. Ложный город был обнесен колючей проволокой и доступ в него был запрещен всем, за исключением генерал-коменданта (командира дивизии ПВО), его начальника штаба и офицеров связи между комендатурами района и дивизии ПВО. Вокруг ложного Плоешти располагались тяжелые и легкие зенитные орудия, мошные прожекторные установки.

Ложный Плоешти № 2 был построен в одном километре западнее Чиорани (60 км юго-восточнее Плоешти). Ложный Плоешти № 3 находился в одном километре западнее Бретешани (7 км западнее Плоешти). Эффект отложных Плоешти был колоссальный. Благодаря такой имитации немцам удалось сохранить настоящий Плоешти от всех ночных бомбардировок советской авиации (он был единственный раз подвергнут бомбардировке лишь в конце июля 1941 г. еще до постройки фальшивых Плоешти), хотя наши самолеты совершили около 100 ночных налетов, сбросив более 5 тысяч зажигательных и фугасных бомб. Но, увы, не на цель».

Наверное, летчики неоднократно показывали фотографии, подтверждающие пожары на нефтезаводах, получали награды. И не знали, что внизу для них разыгрывался целый пиротехнический спектакль. И, как знать, возможно некоторые фотографии «горящего» Плоешти хранятся в музеях, вошли в историческую литературу в качестве документов — ведь о существовании ложных объектов после войны говорить не стали.

Неумение сопоставлять увиденное на карте с той реальность, с которой приходилось сталкиваться солдатам, способствует живучести многих мифов о войне.

Например, когда мы видим стрелы с ромбиками посередине, то мы знаем, что это означает движение танковых частей. Вот только почему иногда эти стрелы, хищно изогнувшись, замыкаются в «клещи», а иногда бессильно тычутся в линию вражеской обороны — понять не можем. И не сможем без дополнительной информации.

Причин для такого поведения танковых частей может быть очень много. Расскажу об одной из них.

Мы уверены, что наши танки были самыми лучшими. Мы привыкли подсмеиваться над неповоротливыми «тиграми» и «Фердинандами», над их нерациональной компоновкой броневых листов, «слабенькими» 88-мм пушками. Нам известно, что гитлеровский «бронированный зверинец» был довольно быстро укрощен советскими войсками.

Однако существует очень мало информации о том, чего это стоило нашим бойцам. Поэному мы и воспринимаем бои такими, как их показывают в кино: бросок гранаты — и горит фанерный «тигр», выстрел «тридцатьчетверки» — и взрывается «фердинанд». А если смотреть на длинные красные стрелы, обозначающие стремительные удары Красной Армии, то война и подавно может показаться избиением «беспомощного» вермахта при подавляющем качественном превосходстве наших войск.

В книге Б. Соколова «100 великих войн» я наткнулся на фразу, заставившую меня призадуматься: «Гитлер далеко не был уверен в успехе и хотел усилить атакующие группировки максимальным числом новых танков «тигр» и «пантера», превосходивших советские Т-34 и КВ».

Все знают, какой ужас на немецких солдат в начале войны оказывали Т-34 и КВ. Оказалось, что с подобными же, мягко говоря, неприятными чувствами пришлось столкнуться и нашим, уже преодолевшим танкобоязнь солдатам в 1943 г.

Чтобы не оказаться в плену очередного мифа, достаточно ознакомиться хотя бы с несколькими воспоминаниями фронтовиков.

Генерал-майор танковых войск H.A. Вовченко о первом знакомстве с «тиграми» писал:

«9 мая 1943 года, после одного из боев под Томаровкой, командир тридцатьчетверки Михаил Гресь из 18-й танковой бригады доложил сначала Гуменюку, а потом мне, что встретился с немецким танком новой конструкции, броню которого не пробивает наш снаряд.

…Майор Климов, ездивший с моим приказом в 19-ю бригаду на броневике, вернулся и доложил о том, что в эти минуты к холмам на околице Томаровки подошли одиннадцать немецких «тигров». Мыс наблюдательного пункта пока что не видим их. Но известие об этом вселило в душу тревогу (!). Полковник Малышев, не отрывая глаз от бинокля, тихо сказал:

— Выползают! Посмотрите на их форму, на длиннющий ствол орудия.

Да. Это были «тигры». Пока мы следили за ходом боя, наши танки пошли на сближение с одиннадцатью «тиграми», остановившимися на холмах. Расстояние между ними и нашими было в этот момент около двух тысяч метров. Тридцатьчетверки на таком расстоянии огонь, конечно, не ведут. Вдруг дружно ударили тяжелые немецкие танки… и три наших машины вспыхнули. Еще два залпа немецких танков — и снова задымили восемь наших.

— Что же это делается?! — воскликнул полковник Малышев. — Какая дальнобойность их орудий?

…Возле нашего наблюдательного пункта стояла бронемашина майора Червина, и я приказал ему:

— Немедленно в третью бригаду. Пускай Походзеев пошлет взвод танков по оврагу, чтобы они подкрались поближе к этим зверям и проверили крепость их брони.

— Есть!

Походзеев выслал взвод старшего лейтенанта Судата. Его машины незаметно подошли метров на триста к вражескому танку. Длинный ствол орудия с дульным «тормозом» направлен в нашу сторону. Фашисты не заметили наших машин. Судат ударил по башне «тигра». Посыпался сноп искр. Но броню не пробил. Еще удар! И снова сноп искр. Снаряд танкового орудия не пробивает броню.

Вражеский танк в это время разворачивает орудие в сторону Судата и первым же выстрелом разбивает башню одной машины. Вторым выстрелом подбивает еще один танк. Судат едва успевает скрыться в овраге. Вскоре он снова подкрадывается к крайнему вражескому танку и бьет по нему семь раз, но результат тот же — снаряды только высекали снопы искр, оставляя следы на башне и на лобовой части брони».

Маршал Чуйков вспоминал о высоких боевых качествах «тигров» в боях на Запорожском плацдарме в октябре 1943 г.: «Противник ввел в действие из глубины плацдарма резервы; к 2 часам дня они начали переходить в контратаки, поддержанные танками «тигр». 88-миллиметровые пушки немецких танков превосходили вооружение наших средних танков.