Страница 3 из 24
– Здрасте, – сказала она.
– Здрасте, – сказал Фредди.
Судя по его словам, говорил он неуверенно, определив сразу, что Мэвис эту женщину бы не одобрила. Другая порода. Глаза голубые, без очков. Зубы белые, ровные. Волосы – золотые.
Видимо, вставала она поздно – к половине четвертого успела надеть только халатик и домашние туфельки. Халатик, заметим, светло-розовый, был всплошную покрыт какими-то птицами. Фредди решил, что это попугаи-неразлучники. Согласитесь, что жениху, повздорившему с невестой, не стоит общаться с золотоволосыми особами в розовых халатиках, усеянными ярко-голубыми птицами.
Однако вежливость есть вежливость. Поэтому, сказав «Здрасте», Фредди улыбнулся сдержанной джентльменской улыбкой.
Он уверяет, что именно так улыбался преподаватель библейской истории престарелой тетушке лучшего ученика; но даму в халатике это подвигло к беседе.
– Нужен кто? – спросила она.
– Вообще-то да, – признался Фредди. – Вы мне не скажете, где мисс Дженнингс?
– Кто-кто?
– Джен-нингс.
– Как это?
– Джен-нин-гс.
– А по буквам?
– Да точно так же. Сперва «д», потом много «н» и «г».
– То есть мисс Дженнингс?
– Точно.
– Вот что, – честно сказала дама. – Я ее в жизни не видела. И не слышала. Знать ее не знаю. Она для меня – тьфу! И вот еще что. Я полчаса ломаю спину, пытаюсь открыть окно. Ничего не выходит. Так-то, мой милый! Что посоветуете?
– Не открывать.
– Да ведь жарко!
– Это верно.
– Я просто задыхаюсь. Да. Задыхаюсь. Уф-фуф.
Раньше Фредди ответил бы: «Вот как?» или «Желаю удачи», – но если уж человек вступил на стезю рыцарства, обратного хода нет. Как говорится, вторая натура.
Поэтому он снова улыбнулся и спросил, чем может помочь.
– Ах, мне стыдно вас затруднять!
– Что вы, что вы!
– Это так неделикатно!
– Ни в малой мере, – заверил Фредди, преображаясь на глазах. – Рад служить.
И он пошел за ней в квартиру.
– Вот, – сказала особа. – Окно.
Фредди его осмотрел. Потом подергал. Оно стояло насмерть.
– Ну что теперь за работа? – сурово заметила хозяйка. – Как завинтят, не отвинтить. А то распахнется, еще вывалишься.
– Такова жизнь, – сказал Фредди.
Несколько минут было слышно только его пыхтение.
– Ну как? – спросила особа.
– Голова кружится, – сказал Фредди. – Наверное, давление повысилось.
– Я бы на вашем месте отдохнула. Какой-то вы красный.
– Мне жарко.
– Снимите пиджак.
– Спасибо.
– И воротничок.
– Мерси.
Ему стало получше. Стиснув зубы, он кинулся на окно.
– Выпейте, – предложила хозяйка.
Это ему понравилось. Он рухнул в кресло и вывалил язык. Вскоре в его руке засверкал пенящийся кубок.
– Это я из дому привезла, – сообщила хозяйка.
– Откуда?
– Из до-му.
– А разве тут не ваш дом?
– Сейчас – мой, но раньше я жила в Утике. Эту штуку сделал мистер Сильвер. Хоть раз в жизни сделал что-то путное!
Фредди задумался:
– Мистер Сильвер? Откуда я знаю это имя?
– Лучше бы я его не знала, – заметила хозяйка. – Ну, гад!
– Кто?
– Гад. Мистер Сильвер. Нет, дальше некуда!
Жидкость, которую потреблял Фредди, затуманила его разум.
– Я не совсем понимаю, – сказал он. – Кто это, мистер Сильвер?
– Да Эд, мой муж. Ревни-ивый – у-ух!
– Что?
– У-ух.
– В каком смысле?
– Я ж вам говорю. Ну, я ему показала. Вы подумайте, циник! Идеалов нет.
– У кого?
– У Сильвера.
– То есть у вашего мужа.
– Ну!
– А… – понял Фредди. – Ясно, ясно.
По-видимому, мистер Сильвер изготовил чистый купорос, но как только ты попривыкнешь к тому, что макушка у тебя скачет, словно крышка кастрюли, он даже приятен. Быть может, у мистера С. нет идеалов, но он знал, что делать с перегонным кубом и картошкой.
– Он разбил мне сердце, – сказала хозяйка.
– Что?
– Сердце.
– Кто?
– Сильвер.
– Мистер Сильвер разбил вам сердце?
– Ну! Своими низкими подозрениями.
Фредди был шокирован:
– Он вас подозревал?
– А то!
– Мистер Эд Сильвер?
– Он самый.
– Тут не обрадуешься.
– Золотые слова.
– Бедная вы, бедная, – сокрушился Фредди и прибавил, – миссис Сильвер.
– Может, руку мне погладите?
– Поглажу, – согласился он и погладил.
Мало того, он сжал эту руку. Судя по его словам, он относился к ней, как брат – к несчастной сестре.
Тут дверь распахнулась, и ввалились тяжелые тела, все как одно – в котелках.
Фредди испытал странное чувство, словно все это уже видел. Врачи полагают, что дело – в полушариях мозга, которые не очень хорошо стыкуются. Словом, он испытал такое чувство. Быть может, он видел котелки в предыдущей инкарнации.
– А? – спросил он. – Что надо?
И туг мозги его прояснились, полушария встали на место, и он узнал субъекта, прервавшего его беседу с Майрой Дженнингс.
Правда, в тот раз главный субъект смутился. Он растерялся. Но сейчас глядел веселее, словно достиг цели.
– Порядок, ребята, – сказал он.
Остальные субъекты кивнули. Один из них заметил: «То-то и оно!», другой – «Чтоб мне лопнуть!»
Главный субъект пристально вглядывался в Фредди.
– А черт! – вскричал он. – Опять этот тип! Ребята, – почтительно сказал он, – взгляните на него. Глядите, глядите. Чемпион! Какой прыткий, а? Куда ни придешь, он тут. Даже без велика.
Фредди ощутил, что самая пора поставить субъектов на место.
– Разрешите объяснить… – начал он.
Субъект нагло хмыкнул:
– Что, опять мы не в той квартире?
– И да, и нет, – ответил Фредди.
– То есть как? Это – 4А.
– Верно, – согласился Фредди. – Не спорю. Это– 4А. Но, слово джентльмена, с этой леди мы не… знакомы.
– Не знакомы?
– Ни в малейшей степени.
– Вот как? – сказал субъект. – Тогда что она делает у вас на коленях?
С немалым удивлением Фредди понял, что он прав. Когда она туда села, он сказать не мог, но догадался, что именно поэтому не мог величественно встать.
– Ах ты Господи! – воскликнул он. – Вы правы.
– А то!
– Ай-я-яй! – заметил Фредди. – А-я-я-яй!
Он был очень удивлен, в чем и признался.
Тут в беседу вступила хозяйка.
– Слушайте, – сказала она, – как Бог свят, я его в жизни не видела.
– Что же он у вас делал?
– Открывал окно.
– Оно закрыто.
– Знаю.
– Странно… – сказал субъект. – А, ребята?
– Ну! – сказал второй субъект.
– Ха! – сказал третий.
Первый сурово смотрел на миссис Сильвер.
– Стыдитесь! – сказал он. – Я потрясен. Да. По-тря-сен. И они тоже.
Теперь Фредди мог бы встать, и встал, и кинулся бы на субъекта, но тот по случайности был корпулентен.
– Вы оскорбляете даму! – сказал он.
– Э?
– Не кричите, – продолжил Фредди, высокомерно глядя на субъекта, – не финтите. Вы оскорбляете даму и, что хуже, в шляпе. Снимите ее!
Субъект смотрел на него. Видимо, он хотел сообщить, что сыщики шляп не снимают, но Фредди, на мой взгляд – зря, ловко дал ему в правый глаз.
После этого, по его словам, все пошло кувырком. Вроде бы поступил правильно, а глядь – ты в камере, и одно твое ухо обрело размеры некрупной цветной капусты. Прибавьте синяки под глазами и шум в голове.
Когда он вручил наутро клерку 50 долларов, вышел на улицу и купил газету, он увидел, что вчерашние события занимают полстраницы в том самом органе, который читает лорд Бодшем за кофе и яичницей.
Как видите, он до того растерялся, что забыл выдумать псевдоним. Мало того, он назвал свое второе имя, «Фотерингей»; но мы его не осудим.
Тем все и кончилось. Резонно или нет, Фредди решил не ждать реакции. Он отплыл вечером, не потрудившись узнать, что думают о происшествии Бодшем и Мэвис. Чуткий человек, этот Фредди. С него хватало догадок.
Теперь он здесь, в Англии, достаточно скорбный и суровый. Сегодня утром он говорил не очень приятные вещи о женщинах.Мне известно, что уже в Саутхемтоне необычайно хорошенькая девушка уронила сумочку в воду. А Фредди сложил руки и мрачно уставился вдаль. По его словам, девы в беде должны искать других рыцарей, ибо с него хватит.