Страница 39 из 83
«Торбей»выполнила несколько специальных заданий по высадке диверсантов и агентов по всему Средиземноморью (см. главу девятую), а также продолжала успешно патрулировать в море и вскоре после своего прибытия потопила итальянскую субмарину «Джантина» у берегов Египта в июле 1941 года. Но именно нападения на корабли у Корфу в марте 1942 года привлекли к лодке особое внимание и принесли Крест Виктории ее командиру, лейтенант коммандеру Энтони Майерсу. В приказе о награждении упоминалось, что во время патрулирования греческого побережья 4 марте 1942 года лейтенант коммандер Майерс заметил идущий на север конвой из четырех перевозивших солдат транспортов, которые входили в канал Южного Корфу.
«Сначала корабли были слишком далеко, чтобы напасть на них, и Майерс решил следовать за ними в надежде поймать их в бухте Корфу. Ночью “Торбей” незамеченной приблизилась к каналу и осталась в надводном положении, заряжая батареи. К сожалению, конвой прошел прямо через канал, но утром 5 марта, в условиях гладкого моря, Майерс успешно атаковал два транспорта, а затем снова вывел “Торбей” в открытое море. На субмарину было сброшено 40 глубинных бомб, и она находилась в усиленно патрулируемых неприятелем водах 17 часов».
«Турбулент»дебютировала на средиземноморской сцене с крупным успехом в сериях атак на идущие в Северную Африку конвои. Количество успешных нападений, записанных на ее счет, являло собой значительное достижение, которое в итоге принесло Крест Виктории за «величайшую отвагу» ее командиру, коммандеру Джону Уоллейсу Линтону уже после оказавшегося последним похода. С ним почти до конца оставался лейтенант Джон Трауп. Джон в 19 лет пошел на подводный флот добровольцем, что, по его словам, было юношеским протестом против отца, который этого не хотел:
«Конечно, в первый свой выход на подводной лодке я испугался ужасно. Я думал: “Что, черт возьми, ты, дурак, здесь делаешь?” Я понимал, что это совсем не то, чего мне хотелось, но уйти было нельзя. В принципе, это было вполне естественно, и я не занимался ничем другим с тех пор, как попал на подводные лодки После учебы на лодках “L” и службы на “Трайдент” меня перевели на “Турбулент”, которая отправилась в Барроу-ин-Фернесс. Я остался рядом с ней (то есть отправился в Барроу для окончания сборки лодки и ее испытаний. — Д.П.), и в декабре 1941 года мы наконец вышли в море.
Мы пробыли в Средиземном море вплоть до марта 1943 года, и почти все это время я провел в походах. Я как-то подсчитал, что в 1942 году мы были в море 254 дня, по большей части — под водой. Многие поразительные случаи врезались мне в память. Мы потопили множество кораблей, и наш командир, Линтон, был очень одаренный человек и чудесный командир. Лучше всего у него получалось перехватывать конвои Роммеля, этим он был известен. Это продолжалось весь год. Мы потопили много кораблей, на нас сбрасывали глубинные бомбы, мне казалось, очень долго; у нас было множество вооруженных столкновений с кораблями, а еще мы обстреливали поезда на западном берегу Италии. Нас очень много бомбили, а когда мы стояли в бухте Мальты, которая была нашей временной базой, нас бомбили постоянно, и там никто не оставался надолго. В итоге мы оказались на нашей главной базе в Бейруте, потому что нашу плавучую базу “Медуэй”, которая пыталась перебраться из Александрии в Бейрут, потопила в ходе яростной атаки немецкая субмарина.
“Медуэй” сопровождали восемь эсминцев, но немецкая подлодка прошла сквозь их строй и потопила плавбазу, так что когда мы после довольно долгого пребывания в море вернулись в базу, у нас не было ничего — ни одежды, ни еды — ничего. Это было невероятное, невообразимое время в моей жизни, а у молодого человека боевой дух поддерживается мыслью: “Со мной никогда не случится ничего плохого”. У нас к тому же был замечательно компетентный, знающий командир, и наш боевой дух был довольно высоким все время, что мы были на Средиземном море. На боевой дух очень сильно влияло то, получил ли ты письмо, когда вернулся, и то, насколько хорошо ты справился с этим патрулированием — постоянства тут не было. Если за время патруля не удалось ничего потопить, люди немного хандрили, но в целом мы были полны уверенности и бодрости, мы были молоды — и многому радовались».
В марте 1943 года Джон Трауп покинул «Турбулент», чтобы отправиться на курсы «Перишер» (название курсов для подготовки командиров лодок; курсы получили такое название из-за напряженности обучения) прежде, чем получил собственную лодку. После его ухода Линтон уже был объявлен великим в зале славь? подводного флота, но это была не просто история «больших ударов» в Средиземном море. Это было нечто гораздо большее — в таких понятиях, как отвага, мужество и верность долгу перед лицом величайшей опасности. Как говорилось в приказе о награждении Линтона Крестом Виктории:
«С самого начала войны и до последнего патруля “Турбулент” коммандер Линтон был бессменным командиром лодки и за это время нанес врагу множество ударов. Он потопил один крейсер, один эсминец, одну немецкую подлодку, двадцать восемь транспортов, суммарным водоизмещением около 100 000 тонн, и уничтожил артиллерийским огнем три поезда. В последний год жизни он провел в море двести пятьдесят четыре дня, более половины этого времени — под водой. За его кораблем охотились тринадцать раз; на него сбросили двести пятьдесят глубинных бомб. Своим блестящим успехом он был обязан постоянной активности и профессионализму, а также мужеству, которое никогда не изменяло ему, когда можно было атаковать врага. Так, однажды, находясь на борту “Турбулент”, он увидел в тумане и лунном свете конвой из двух “купцов” и двух эсминцев. Он выполнил полный поворот по направлению к конвою и погрузился, чтобы атаковать корабли, когда они будут проходить через лунную дорожку на воде. Подняв перископ, он обнаружил, что находится прямо впереди эсминца. Тем не менее он сохранял курс, пока эсминец не оказался практически прямо над ним, и тогда Линтон открыл огонь. Его огромная отвага и решительность были вознаграждены. Он потопил один “купец” и один эсминец сразу поджег и второй “купец”, так что тот взорвался».
Поход Линтона и его команды подошел к концу в феврале 1943 года, когда они вышли из Алжира патрулировать Тирренское море. 1 марта «Турбулент» атаковала и потопила итальянский пароход «Винченц». И марта она торпедировала почтовое судно «Мафальда», бывшее одновременно и судном снабжения. На следующее утро она сама была атакована противолодочным кораблем «Тети II», но ушла от погони — чтобы подорваться на мине у Маддалены, близь берегов Сардинии, 23 марта. Много лет спустя изучение повреждений на лодке подтвердило насмешку судьбы в ходе ее последнего похода.
Ведя боевые действия в союзе с надводными патрулями, флотскими торпедоносцами и Королевскими ВВС подводные флотилии как минимум дали время британской 8-й армии для перегруппировки, срывая перевозку новых солдат и техники армиям Муссолини и Роммеля. Это было тяжелейшее сражение — но оно было переломным для союзников, и через шесть месяцев 8-я армия отшвырнула Африканский корпус, расчистив путь для проведения союзниками операции «Торч» — высадки в Оране и далее — захвату Сицилии и материковой Италии.
Роль, которую сыграли подводные лодки 1-й и 10-й флотилий возможно, не всегда по достоинству оценена историками, хотя коммандер Липкомб на писал [31]:
«Хотя с течением времени становится трудно понять, что в действительности значили их патрули для наступления, нет сомнения в том, что все наступление на Средиземном море можно рассматривать как отличную работе выполненную британскими подводниками».
За два решающих года, с января 1941 по декабрь 1942 года, итальянцы потеряли в Средиземном море 171 корабль, общим водоизмещением более полумиллиона тонн, огромная часть при этом была потоплена подводными флотилиями. Что касается потерь, то британцы потеряли в Средиземноморье 14 подводных лодок, 70 офицеров и 720 рядовых матросов.
В качестве эпилога: статистика интересна, если сопоставить ее с потерями немецких подлодок на Средиземном море. В период с сентября 1941 по «конец 1944 года немцы отправили 62 подводные лодки через Гибралтар, контролировавшийся англичанами 9 были потоплены во время попытки пройти пролив, еще десять — серьезно повреждены во время движения. Хотя этот ущерб был очень невелик, ни одна из этих 62 немецких лодок больше не вернулась в Атлантику. Большинство из них были потоплены или получили тяжелые повреждения в бою, а немногие оставшиеся были затоплены своими командами.