Поколение воинов

— Хорошо. Если бы Абе был жив, он позаботился бы о том, чтобы вы могли связаться с некоторыми членами Самиздата. Но все равно никто из них не знает вас достаточно хорошо, чтобы доверять вам, даже учитывая ваше прошлое. Однако эта встреча все исправит.

— Но, значит, вы…

На этот раз в улыбке Флер проскользнула толика горечи:

— У меня своя история. Как и у всех нас. Если хватит времени, вы ее услышите. А пока — просто знайте, что я была знакома с Абе и горячо любила его и что я следила за вашей карьерой с огромным интересом — насколько она освещалась в программах новостей.

— Но как…

Едва Сассинак успела открыть рот, двери снова распахнулись, и в небольшой зал вошли три весело болтавшие женщины. Флер тут же поднялась и поздоровалась с ними, одарив их вежливой улыбкой. Несколько растерянная, Сассинак осталась сидеть.

Похоже, женщины пришли сюда в надежде застать Флер одну. Они бегло взглянули на соперницу и заявили, что им просто необходимо посоветоваться с Флер по какому-то чрезвычайно важному вопросу.

— Конечно-конечно, — отвечала та. — Пройдите в мою гостиную. — Должно быть, одна из женщин что-то заметила по поводу Сассинак, поскольку Флер почти тут же добавила: — Нет-нет. Мирелль сейчас вернется и поговорит с коммандером.

Мирелль явилась словно по мановению волшебной палочки, неся поднос с крохотными сандвичами и пирожными самой разнообразной формы.

— Флер попросила передать вам, что вы вполне можете остаться здесь, но она полагает, что не освободится в течение еще нескольких часов. Пришла наша постоянная покупательница со своей невесткой, чтобы посоветоваться с Флер и поболтать о том о сем. Хозяйке очень жаль, что так получилось. Но вы побудете еще немного и перекусите у нас, не правда ли?

Сассинак взяла сандвич — скорее просто из вежливости. Мирелль вздохнула: ее явно что-то беспокоило, и, когда Сассинак сказала, что, пожалуй, пойдет, на лице женщины отразилось не только разочарование, но и облегчение.

— Но вы придете снова?

— Когда смогу. Прошу вас, передайте Флер, что для меня было большой честью встретиться с ней, но я не могу сказать, когда снова сумею побывать на планете.

Это давало Сассинак время подумать; если же ко времени следующего собеседования она не придет ни к какому решению, в конце концов, можно будет пройти к космодрому и по другой улице.

Оказавшись снаружи, она осознала, что снова думает о Дюпейниле — на этот раз просто из-за его специальности. Если бы она сама, без посредства Айгара, безо всяких проверок, могла поработать с базами данных! Ей очень хотелось узнать, кто такая эта Флер де Пари и почему ее имя должно быть шуткой.

В те времена, когда он был еще на «Заид-Даяне», Дюпейниль готов был поклясться, что сможет проникнуть в любую базу данных и перепрограммировать любой центр управления любого корабля. Все, что ему нужно было сделать, — это задать новую конфигурацию той системе конвойного корабля, которая распоряжалась пятнадцатью спасательными капсулами, чтобы взять управление ими под свой контроль. Это должно было быть просто. А оказалось очень и очень непросто. Он спал урывками — не решался заснуть нормально, пока все дела не закончены. И при этом ему приходилось притворяться, что он спит, как он притворялся, что ест, играет в карты, беспечно болтает или занимается беготней по лестницам — физическим упражнением, ставшим для него привычным.

У него не было прямого доступа к компьютеру корабля и потому не было времени на себя — ему приходилось проделывать все, сидя в крохотной каюте, в те несколько часов, которые официально отводились на сон.

Одно из его прослушивающих устройств уже обнаружили — это перепугало его так, как ничто и никогда прежде. Он был чрезвычайно дотошен в малейших деталях своей работы, одним из самых аккуратных работников, как говорили его инструкторы. И если такая неотесанная деревенщина, как Оллери, умудрился найти его «жучок», это означало, что он оказался неуклюжим и беспечным. Или — что он недооценил их, что, впрочем, все равно могло быть расценено как проявление беспечности.

Но если бы он действительно был беспечен и неловок, он не прожил бы так долго, просто чаще всего ему приходилось работать в неразберихе и сложных системах больших кораблей. Страх заставлял дрожать его руки. Тогда он принялся спокойно и холодно размышлять о себе — так, словно сам он был новичком, изучавшим методики наблюдения. «Думай! — приказал он себе, словно нервному стажеру. — У тебя есть мозги, иначе тебе просто не доверили бы эту работу. Так пошевели ими!»

Он заставил себя позабыть о мешающих ему обстоятельствах. Когда процент успеха высок, что толку в точных числах? Он решил рассмотреть проблему в общем. Ему просто необходимо было заполучить в свои руки управление аварийными капсулами.

Команда, проведшая пять лет вместе на таком небольшом корабле, знает о нем все и все заметит — особенно теперь, когда они начали подозревать его. Но коль скоро они решили так или иначе выставить его отсюда, к чему бы им интересоваться его «жучками»? Они скорее посмеются за его спиной над его успехами, позволив ему думать, что он за ними шпионит, и зная, что ничего из того, что он сумеет раскопать, никогда не станет известным. Да, именно так они и должны поступить — по крайней мере, он так думал.

Вопрос состоял только в том, когда они решат захлопнуть ловушку и сумеет ли он захлопнуть свою раньше? Если предположить, что ему действительно удастся захватить контроль над аварийными капсулами, чтобы они не смогли выбросить его в космос, а он сумел бы проделать это с ними, все равно остается вопрос, как заманить их всех в эти самые капсулы. Они ведь поймут — по крайней мере капитан и его помощник, — что сигнал эвакуации ложный. А потому существовала возможность, и весьма серьезная, того, что они вообще не войдут в капсулы… Но тем не менее, когда он дошел до этого пункта в своих размышлениях, его руки перестали дрожать и он больше не чувствовал этой отвратительной сухости во рту.

Всяческие диаграммы и логические связи стремительно проносились в его мозгу; в то же время он размышлял об изменениях, которые могла внести в системы корабля команда отступников. Его прослушивающее устройство в каюте капитана работало по-прежнему; через него он выяснил, что все записи того «жучка», который обнаружил помощник капитана, были стерты. Насколько он знал и насколько мог понять по разговорам команды, прочие «жучки» обнаружены не были. С другой стороны, он сам нашел два подобных устройства, поставленные членами команды; впрочем, его они не беспокоили, и потому Дюпейниль не стал их снимать.

Частью его снаряжения, с которым он никогда не расставался, был прикрепленный к его бритве чип, блокирующий устройства слежения. Дюпейниль постепенно подбирался к управляющей системе корабля. Некоторые блоки имели слишком серьезную защиту, с которой Дюпейниль с его ограниченным набором инструментов не мог справиться. Он не мог, скажем, запереть капитана в его каюте или отключить подачу воздуха в каком-либо помещении команды. Он не мог перехватить у капитана контроль над подступами к рулевой рубке. К тому же он знал, что за ним следят, что от него ждут именно таких действий. Он также не мог свободно копаться в компьютерных файлах. Однако у него имелась возможность войти в такие открытые для доступа файлы, как записи о техобслуживании и ремонте, и выяснить, что один из люков неоднократно заклинивало. В качестве эксперимента, решив проверить, сможет ли он провернуть такое, оставшись незамеченным, Дюпейниль изменил давление в верхнем желобе люка. Люк должно было заклинить; потом его будут чинить, ругая на чем свет стоит проклятую железку.

И, разумеется, за завтраком один из членов команды начал жаловаться на то, что проклятый люк снова переклинило. Должно быть, все дело в трижды проклятом индикаторе давления на верхнем желобе. Помощник капитана кивнул и отправил кого-то исправлять неполадку.

На таком небольшом корабле аварийные капсулы размещались по обе стороны вдоль основной оси корабля: три выходили непосредственно в корабельную рубку, а остальные размещались в кормовой части — в шесть можно было войти из главного, еще в шесть — из запасного коридора. По сигналу эвакуации каждый член экипажа должен был найти свою капсулу, даже если он работал рядом с другой. Планы эвакуации висели на капитанском мостике и в помещениях экипажа.