Имяхранитель

Охранять ноктисов, защищать Имена творцов от любых покушений.

Первый полноименный, к которому Иван явился с предложением стать его имяхранителем, восторга хоть и не выразил, но согласился сразу. Это был прославленный часовщик, изготавливавший чрезвычайной сложности брегет для члена монаршей семьи. Понятно, что терять Имя, не закончив столь важный труд, ему не хотелось.

«Плату назначите сами, – сказал полноименный. – Но условие одно. Когда я закончу эту вещь, исчезнете незамедлительно». Иван кивнул: «О чем речь?..»

Потом были другие клиенты, и все смотрели на него со смесью страха и гадливости. Однако он был надежен, обязателен, и ни один заключивший с ним договор полноименный не потерял своего ноктиса. Потому спрос на его услуги не умень–шался. Известность же росла. А с нею росло благосостояние. Сначала у Ивана и в мыслях не было брать за охрану Имен деньги. Он думал лишь об одном: оградить других от беды, настигшей его самого. Да только ни один полноименный не желал дармовых благодеяний от обломка. Расплачивались щедро, избыточно щедро. Для того, видно, чтобы было ясно: не за добро от чистого сердца платим, а поневоле откупаемся от мздоимца. Иван смирился.

У него появилась квартира в доме, занимаемом отнюдь не последними людьми города. Он нанял домработницу из колонов. Одеваться и обуваться стал исключительно в вещи, изготовленные на заказ. Он пользовался услугами самых дорогих гетер из древнейшего внутри Пределов храма Цапли. Он стал значителен. Его узнавали на улицах. Полноименные предпочитали его услуги услугам прочих имяхранителей. Но все это было ему не нужно.

Он оставался обломком!

Пусть никто уже не осмеливался открыто назвать его так.

Оставался всего лишь обломком.

И вот сейчас появился крохотный, ненадежный шанс. Шанс, до сих пор никем не реализованный, кроме той Цапли. Шанс вернуть если не Имя, то хотя бы память об Имени. О себе.

…Иван дождался, пока Роб закончит абзац, и тяжело переступил с ноги на ногу, скрипнув рассохшейся половицей.

Плащ Имени опал, съеживаясь, и объявился уже белым кру–жевным жабо на плечах Роба.

– А, это вы… – Вымученная улыбка не выражала ничего, кроме плохо скрываемого раздражения. – Я-то думал, день еще не кончился, поработаю, думал…

Роб замялся, не решаясь спросить прямо, чего ради Иван явился в неурочное время. Да к тому же без приглашения.

– День еще не кончился, верно, – кивнул Иван. – Но мне нужна ваша по–мощь. И поговорить об этом лучше сейчас. Вызовите для меня человека с Земли. Врача.

– Как вы сказали? Вам нужен чел… человек извне?! Я не ослышался? Не предмет, не животное – человек?

Роб уже не улыбался. Он даже отступил, насколько позволило пространство между столом и ан–тикварным яхтенным штурвалом, стоящим у стены. В глазах его застыло отвращение. Словно Иван потребовал у него немедленно доставить свеженький труп для пожирания или соития. Было понятно, что Роб откажется. Откажется не только выполнить просьбу, а от услуг Ивана вообще.

В это время, вздохнув, точно большое животное, отворилась дверь. Иван скосил глаза. Тяжело ступая, в кабинет входила Мари. Высоченная суровая матрона с грубым темным лицом и руками, которым позавидовал бы иной кузнец или дровосек. Кормилица, домоправительница, кухарка и добрая заботливая тетушка в одном лице. Мари вынянчила Роба и выкормила собственным молоком. Взлелеяла, воспитала, почти не позволяя заниматься этим родителям. А сейчас сердцем почувствовала, что ее мальчику плохо, и явилась спасать.

Имяхранитель не стал терять на объяснения с кормилицей ни секунды. Просто вытянул в сторону Мари руку и встряхнул кистью. С руки полетело широкое деревянное кольцо-браслет, а за ним – возникшие ниоткуда темные капли. Капли слипались, сливались и разбухали на глазах. Через миг они образовали водящего.

Водящий, похожий на призрак взбесившегося кресла, которое обзавелось страшной клыкастой пастью и ярко-желтыми бельмами, дико мятущимися в глазных впадинах, прянул к женщине. Браслет он толкал перед собой, поочередно то правой, то левой ножками. Ивану некогда было придумывать что-то более изящное, и он воспользовался первым, на что пал взгляд. Форма оказалась удачной. Водящий действительно пугал.

Мари замерла. Тех, кто не умеет анимировать водящих самостоятельно, вид подвижных сгустков мрака вводит в ступор. Всякий знает, что водящий не опасен для живого существа. Что он годится лишь на то, чтобы катать или вращать что-нибудь круглое. Но отнюдь не всякий решится проверить на собственном опыте, так ли это. Мари не решалась.

«Кресло» бесновалось в шаге от нее и оглушительно щелкало зубами. Браслет, с гудением рассекая воздух, вертелся юлой.

– Прекратите это! – тонко и с каким-то горловым бульканьем выкрикнул Роб. – Все равно ничего вы этим не добьетесь! Я не стану участвовать в такой мерзости, как связь с внешним миром!

И тогда Иван, проклиная себя, пошел напролом.

– Роберт, славный вы мой, – с жутковатым придыханием пропел он. – Я жду от вас только положительного ответа. И никакого иного! Я попросту не уйду отсюда, пока не увижу подтвер–ждения принятого заказа на вашей линзе. Да-да, дружище, придется оформить заявку прямо сейчас. Меня, сами понимаете, в миграционной коллегии и слушать не станут, зато вас… О, вам с радостью пойдут навстречу, потребуй вы извне хоть самого японского микадо для утонченного чаепития. А мне нужен всего-навсего врач. Всего-то, Роб… Подумайте, ведь это так милосердно – помочь душевнобольному, нуждающемуся в лечении.

Иван просительно улыбнулся и следом без паузы отчеканил, будто железо лязгнуло:

– Ну а если вы отка–жете, я своими руками на ваших глазах сделаю то, от чего обязался вас оберегать! Уничтожу вашего ноктиса. И через пару дней, максимум через неделю вы станете тем же, кто я есть сейчас. Клянусь, я это сделаю! Вводите заказ, не искушайте судьбу.

– Будь ты проклят, обломок, – тихо сказал Роб и потянулся к линзе.

Они пришли незадолго до полудня – четверо колонов, крепких и молчаливых, умело внесших громоздкий шкаф, и руководитель. О, это был настоящий инженерный гений с вели–колепным, полным энергии Именем. Оно окутывало голову инже–нера подобием шлема, топорщилось призрачными антеннами, сложными оптическими устройствами и множеством прочих, совсем уж специфических, приспособлений. С Иваном полноименный поздоровался без малейшей неприязни, за руку, чем расположил к себе сразу и безоговорочно.

Безымянные установили ношу, куда указал Иван, и немедленно удалились. Инженер, назвавшийся Марком, воткнул разъемы переносной линзы-книжки в контактную гребенку на стенке шкафа. Жизнерадостно забарабанил по клавишам, вполголоса напевая популярную шансонетку. На поверхности его удивительного шлема змеились разряды, расцветали кляксы, с антенн срывались короткие яркие искры. Шкаф гудел – то басовито, то высоко, но всякий раз мелодично. Пахло озоном и почему-то свежей сдобой.

Иван втянул ноги на кресло и прикрыл глаза.

Примерно через полчаса Марк удовлетворенно хмыкнул, разомкнул контакты, сложил линзу и бережно убрал в небольшой металлический чемодан, выстеленный стеганым плюшем.

– Лифт готов к работе. – Инженер любовно хлопнул шкаф по стенке. – Все настройки я выполнил согласно заказу. Осталось только персонифицировать разрешение на доступ. После чего вы станете единственным человеком, способным его запустить.

– Единственным? Не чересчур ли это расточительно?

– Нет. Мы должны избегать любых недоразумений. А так надежно. Один владелец, один ответственный в случае чего. – Он усмехнулся. – Давайте займемся персонификацией.

– Что нужно делать? – встрепенулся Иван.

– Секундочку. – Марк щелкнул клавишей на боку лифта, и тот начал медленно усыхать, содрогаясь и темнея. Наконец на его месте осталась вертикальная густо-черная плита. Как будто твердая, с четкими гранями и плоскостями, она казалась в то же время состоящей из тягучей жидкости, которая лениво колыхалась и перетекала в границах, очерченных всесильным магом-геометром.