Колесники

— Почему все так внезапно изменилось? Холберстэм усмехнулся.

— А вы как думаете? Колесники. — Он прихлопнул ладонью лист бумаги к столу, пытаясь помешать тому взмыть вверх. Уоллес все еще не приноровился к малой силе тяжести Европы.

Сэр Чарльз подхватил лист. На нем были изображены какие-то белые пятнышки разного размера на синем фоне. Поперек страницы бежали по диагонали зазубрины графика и зеленые полоски.

— Уолли, черт побери, что это такое? Холберстэм просиял от гордости.

— Чарльз, похоже, это наше крупнейшее достижение! Подчиненные иногда бывают необычайно непонятливыми.

— Уолли, я имею в виду, чье это изображение?

— Вы даже не можете… хм… Ученые из лаборатории ядерного магнитного резонанса в Париже получили это изображение от «Трабанта» — колесника очень древнего, сильно проржавевшего и, в отличие от остальных, не реагировавшего на лазерную указку. Черт бы побрал Одинго, она отдала нам весь хлам, оставив хороший материал себе! Проклятые адвокаты, лепечущие о правах колесни… Извините, сэр, вы же знаете, как я отношусь к либералам. С «Трабантом» работали чаще, ¦чем с другими колесниками, хотя конкретное обследование структуру и не разруша…

— Уолли, ближе к делу!

— Хорошо. Итак, за «фарами» колесника расположена, атомная структура из сплава германия. Структура, насколько я могу судить, является скварк-генератором и, весьма вероятно, скварк-приемником, хотя ученым так и не удалось получить разрешения на проверку более нового колесника. Оказалось, что биомашины общаются с помощью суперсимметричных квантовых хромодинамических волн. И даже не СКХД-волн, а скорее модулированных объемно-звуковых серий спартиклей.

На наукообразных рассуждениях сэр Чарльз зубы съел, и даже терминология его не испугала, хотя большая часть услышанного казалась ему полнейшим бредом. Надо догадаться о смысле по понятной части предложения. Спартикль, по всей видимости, — суперсимметричный аналог стандартной элементарной частицы. Так что вся речь Уолли Холберстэма свелась к тому, что физики СРЮП тратили время впустую, пытаясь обнаружить радиосообщения чужаков.

Чужаки не использовали радио — они использовали скварки.

Дэнсмур произнес это вслух, и Холберстэм энергично закивал.

— Да, фары колесников выполняют роль антенн для скварков. Ну и быстро вы сообразили, сэр Чарльз! Я поражен.

— Скорее оправляйтесь от поражения и отвечайте на следующий вопрос.

— Пожалуйста. На какой?

— Единственный, о котором я не спросил, но, очевидно, должен был. Уолли, у нас есть возможность принимать скварковые сигналы? Мы захватили с собой все, что только могли придумать, но вряд ли кто-то предполагал, что мы обнаружим здесь неизвестную науке элементарную частицу, мода на которую прошла двести лет назад.

— Угу, мои ребята работают над этим прямо сейчас. Жози Мазур утверждает, что мы сможем приспособить одного из колесников из числа взятых на «Жаворонок» и преобразуем его скварк-излучение в обычные сигналы. Правда, надо что-то придумать с кристаллической решеткой из платины. Полагаю, исследовательская группа из Макнамаровского института подкинула идею парням из Парижа, обнаружив, что колесники не реагируют на лазерный свет, отраженный от зеркала. Если оно, конечно, не сделано из оптически плоской платины. Таким образом, они считают теперь, что когерентный свет лазера несет некоторое число скварковых пакетов, своего рода Эффект Суперсимметричного Прицепа. Обычное стекло смешивает фазы скварков, а платиновое зеркало скварковую информацию не искажает.

— Разве ученые не могли обнаружить это два столетия назад?

— Нет. У них не было колесников, чтобы отвечать на скварковые сигналы. Пучки спартиклей присутствовали и тогда, однако не существовало способа их обнаружить. До сегодняшнего дня.

Биншаба была несчастна.

— Симеон, зачем? — недоверчиво покачала она головой. — У нас больше ртов, чем мы можем прокормить… Ну почему ты принес этого ребенка?

Ей незачем было спрашивать, от кого исходил приказ. Ведьмы, сообщил бы ей Симеон прямолинейно. Очевидно, ребенок из Внешнего мира, но, как предполагалось, женщины не должны знать о его существовании.

Муж Биншабы с трудом подыскивал ответ. Есть вещи, известные Совету, которые не подлежат разглашению. Тяжело знать о существовании большего мира, что еще раз подтверждало узкие рамки данного микрокосмоса человечества. Однако невозможно не считаться с его существованием.

— Ребенок… больной, — сказал он лукавя. — Перенес серьезную травму. Потерял близких родственников.

Это, по крайней мере, было правдой. И все равно ему не хотелось лгать. Он знал, что правда скрывает неправду. Зато не знал, что то, что он принимал за правду, скрывало совсем другую неправду.

— Нас выбрали, чтобы заботиться о нем. Заменить отца и, мать, которых несчастный потерял. Воспитать его в заповедях Деревни.

Биншаба умоляюще схватила мужа за руку.

— Нам обоим известно, что это далеко не все.

Симеон испытывал тревогу. Знает ли она? Знают ли все женщины? Одна его часть понимала, что они должны знать. То, что знают мужчины, женщины тоже должны знать, поскольку женщины удивительно проницательны. Даже более проницательны, чем мужчины, которые тратили время, рассуждая о политике Деревни и стругая детей со своими собственными и чужими женами, формулируя абсурдные прожекты и со вкусом разглагольствуя о них; нельзя не упомянуть и о кислом пиве, употребляемом в огромных количествах. Женщины же занимались конкретным делом, делом, которое скрепляло Деревню. Впрочем, надо быть справедливым: мужчины охотились, добывая мясо, что, конечно, служило чрезвычайно важным подспорьем. А еще они могли убить мародерствующую львицу или леопарда — занятие столь же важное, сколь и опасное, к тому же абсолютно не женское. Да, женщины проницательны… И все же другая его часть отвергла это, ибо тайны, которые известны мужчинам Деревни, должны были известны только мужчинам. Иначе их жизнь стала бы бессмысленной.

— Все, хотим мы того или не хотим, такова наша обязанность, — сказал Симеон, закрывая обсуждение.

Биншаба вздохнула про себя. Если муж что-то решил, никто не заставит его отступиться. Во всяком случае, атакой в лоб. Она поднялась с циновки.

— Настало время доить коз.

Симеон проводил жену взглядом. Не первый раз задавался он вопросом, знают ли женщины Деревни… Но это было бессмысленно, и лучше всего не спрашивать.

Важно то, что поручено мужчинам Деревни. В этом заключалась реальная власть. И ребенок из Внешнего Мира поручен ему. Этого было достаточно.

— Ирония судьбы, сэр Чарльз, заключается в том, что Парижская лаборатория могла обнаружить передачу скварк-сигналов еще полтора года назад. Но фонд Макнамары прекратил финансирование группы прежде, чем они смогли опубликовать результаты.

— Как такое произошло?

— Очевидно, какому-то бюрократу из государственного департамента надоело возиться с процедурами поставки, и он ввел в заблуждение соответствующую подкомиссию. С тех пор группа все свое время тратила на то, что пыталась отыскать альтернативный источник денег.

Сэр Чарльз был возмущен. Лично его точка зрения заключалась в том, что все факты, пусть даже отдаленно связанные с чужаками, но выявленные компетентными людьми, должны были быть поощрены. Для таких случаев бюджет не должен скупиться.

— Уолли, как могло случиться, что прекратили финансирование такого важного проекта?

Холберстэм пожал плечами:

— Понятия не имею.

Мозес пробегал через Деревню, быстро взбирался на крыши хижин, с трудом сдерживая смех, поскольку остальные дети охотились на него.

Они знали, где он спрятался, но ему было всего восемь лет, поэтому они не хотели находить новичка слишком быстро. Так что они ходили взад и вперед под его сомнительным убежищем, притворяясь, что не видят и не слышат, когда под ним трещал тростник и когда он пытался не захихикать слишком громко. В течение нескольких минут мальчик был по-настоящему счастлив.