Колесники

Но что это за шум? Странное постукивание в гуще выдернутых кустов… Испуганный взрывом, мимо промчался молодой орангутан. Потом другой. Кхи отпрянул, чтобы освободить дорогу, но тут одна из обезьян — зрелый самец, напоминающий волосатый шар из скачущей резины, а в действительности две сотни фунтов крепких мускулов — повернулся и погнался за человеком. Кхи это показалось оскорбительным. Примат пугающе раздувал щеки, делая морду шире, — напрасно, так как Кхи и без того был напуган его остроумием. За что его преследуют? Китаец вздрогнул, когда мускулистая рука схватила его за плечо. Ревя от возмущения, орангутан поднял торговца, бросил на землю и прыгал на нем до тех пор, пока не раздавил грудную клетку. Разодрав плоть руками для большего удовлетворения, самец отбросил останки в сторону. Потом заковылял вниз по склону к реке. Прежде чем Кхи умер от потери крови, он захлебнулся в ней. Через несколько мгновений лес затих.

Дьен По-жу любил обеих дочерей, только Молчаливая Снежинка жила в его доме. Другая дочь приняла чужое имя, скрывая связь с ним и с бандой Белого Дракона, и достигла выдающегося положения в качестве советника фэнг-шуй. Теперь спектакль завершился, а в ее роли больше не было необходимости — ибо Кхи Минг-Куо умер. Искалеченное тело обнаружил в холмах Борнео патруль смотрителей заповедника, расследовавших факт неправомочного полета.

Хотя оставался один вопрос.

— Дочка, ты посоветовала ему бежать в одно из двух мест. Если бы он выбрал первое, то был бы убит цунами. Но он выбрал другое.

— Да, отец, — ответила Утонченное Цветенье.

— Где ему удалось пережить воздушный взрыв фрагмента кометы.

— Да, отец.

— И тогда его разорвали на части испуганные орангутаны.

— Да, отец.

— Значит, что бы он ни выбрал, в любом случае его ожидала смерть?

— Да, отец.

Дьен посмотрел на дочь. Орангутаны?

— Утонченное Цветенье, как ты могла об этом узнать? Она облизнула губы.

— Отец, ты говорил, что не веришь древнему и высоко уважаемому искусству фэнг-шуй?

Он засмеялся:

— Точно, я говорил тебе об этом, дочка. Я не такой доверчивый дурак, как Кхи Минг-Куо.

Разумеется. Но даже ты не подумал о бальзаме, пропитанном феромоном орангутана в состоянии агрессии…

— Тогда остается предположить, что мне просто очень повезло, отец.

— О великолепный Сета-сущий, мы благодарим тебя за наше избавление…

От вопиющей бессмысленности и чудовищной глупости происходящего кипела кровь, когда Эйнджи перепрыгивала с канала на канал, пытаясь отыскать хоть что-то здравое. Псевдоученые и религиозные фанатики уже извлекали выгоду из спасения Земли, так как или подтвердились их не стоящие выеденного яйца теории, или снизошли до их молитв, — по крайней мере, так они заявляли с экрана.

По-своему даже жаль, что проклятая штука в нас не шандарахнула… Хотя если бы и шандарахнула - эти кретины не успели бы понять, как были не правы.

К тому же они могли оказаться правы… Эйнджи снова выругалась. Невредно ведь иметь страховой полис. На всякий случай - вдруг сверху за нами таки наблюдает некий сверхъестественный пожилой джентльмен; тогда, может, и хорошо, что кто-то активно пытался привлечь его внимание… Она скорчила гримасу и медленно покачала головой. Анжела, дорогая моя, не впадаешь ли ты в старческий маразм? Разве не проще было нашему всемогущему защитнику остановить комету в начале пути? Чуть-чуть подправить хаос в облаке Оорта тысячу лет назад — фактически ноль усилий, зато грандиозный эффект… Так нет, нами занимается старый пень со склонностью к драме!

Или его намерение состояло в том, чтобы преподнести человечеству наглядный урок… Как понять мотивы гипотетических сверхъестественных существ?

Эйнджи тяжело вздохнула.

Занималась новая заря. Изменилось все — и ничего.

Глава 22

НОВАЯ ТИБЕТСКАЯ ОБИТЕЛЬ, 2223-й

Впервые с тех пор, как он направил Нагарджуну на Юпитер в качестве камикадзе, Кукушка почувствовал, что к нему начинают возвращаться прежние безмятежность и ясность ума. Прохождение кометы потрясло его больше, чем он хотел признавать, и радостное возбуждение по поводу выживания Земли быстро уступило место спаду. Кукушка впал в состояние духовной депрессии, удивившей всех окружающих. Он медитировал неделями, но по-прежнему не находил покоя.

Белая Куропатка восстановил ему настроение, предложив старое испытанное средство от мировой скорби — отпуск. У Белой Куропатки хватило мудрости сформулировать свое предложение как зов долга: он предпринял меры, и один из монастырей Нового Тибета направил просьбу о духовном руководстве по некому деликатному вопросу, требующему внимания опытного ламы. Разве Кукушка не способен оторваться от своих размышлений на некоторое время и посодействовать монастырю? Конечно, способен — как того и ожидал Белая Куропатка, прекрасно знавший о том, что Кукушка родился в Новом Тибете и порой выражал тоску по открытым пространствам, гористому ландшафту и целительному воздуху.

Когда пришла просьба, Новая Тибетская Обитель находилась в достаточно удобной точке своей орбиты, и перемещение с астероида Пути к Целостности к ней заняло меньше месяца. Почти все часы бодрствования Кукушка проводил в медитациях и, поскольку время шло, начал по-новому складывать кусочки тех проблем, которые его беспокоили. Мало-помалу депрессия стала отступать, поскольку возникающая картина становилась все более сложной — и в то же время проще в духовном смысле. К тому времени, когда крейсер вошел в док Обители, Кукушка пришел в себя — и к тому же нашел новое дело, занятие которым не даст преждевременно впасть в старческий маразм. Если он прав, у человечества появилась задача, которую оно будет решать в течение многих поколений. Задача, не ограниченная ничем, кроме разве что самой Вселенной. Задача без конца. Концы пусть позаботятся о себе сами, зато он прекрасно знал, с чего начать, где и с кем.

Подобно многим задачам, все началось с отдельной связи между двумя людьми. Через посредников и подчиненных Кукушка убедился, что Пруденс Одинго все еще находится на базе Европа. Космистка восстанавливала здоровье после испытаний, выпавших на ее долю, и всячески стремилась домой. Рука Чарльза зажила, и он вместе с Мозесом собирался ее сопровождать. «Тиглас-Пильсер» был настолько поврежден, что не мог вернуться к Земле без посторонней помощи, но благополучно вращался вокруг Европы, а его системы жизнеобеспечения были восстановлены техниками с «Жаворонка». Пруденс твердо вознамерилась доставить космолет на Землю и довести до прежнего состояния; причем лететь собиралась именно на борту своего корабля. После недавних событий ей никто не смел перечить: хочешь — командуй флотом крейсеров, хочешь — бери себе экспонаты Каирского музея или поместье на Марсе. Была предложена схема, по которой «Тиглас-Пильсер» привяжут к «Дикому коту», самому мощному крейсеру из флотилии «Жаворонка»; Пруденс, Чарльз и Мозес отправятся домой как бы на прицепе.

Пруденс с нетерпением ждала начала путешествия. Действия Чарльза убедили ее, что он, как человек, действительно стал лучше. К тому же собственная инстинктивная реакция на неизбежную смерть главы СРЮП удивила ее. Она не могла забыть прошлое, но оно каким-то образом утратило прежнее значение. Иногда любовь сродни ненависти — направление чувств легче изменить, чем их силу. Конечно, провести пару лет в тесном соприкосновении — весьма серьезное испытание зарождающейся связи.

Пру проверяла газоочиститель атмосферы, когда включилась рация. Космистка была раздражена, что ее оторвали от дела, пока не выяснила, кто на проводе. В течение нескольких минут она слушала, почти не отвечая. Потом вызвала Чарльза через местную сеть.

— Чарли, как ты смотришь на то, чтобы изменить наши полетные планы?

Его ответ был содержателен и непристоен.