Страница 33 из 43
Через несколько миль показались хромовые рудники, управлявшиеся англичанином, который, чрезвычайно удивившись моему неожиданному прибытию через горы, принял меня в высшей степени гостеприимно. Он был так мил, что я с неохотой покинул его, чтобы покрыть оставшийся участок дороги до Бендер-Аббаса, этого современного эквивалента Ормуза. Я был счастлив, что мой путь в точности соответствовал пути венецианского каравана, и безоговорочно верил словам Марко, с удовольствием предвкушая следующие живые примеры его исторического описания.
Когда побережье залива приблизилось, температура стремительно повысилась. До горизонта расстилались знакомые белые солончаки, чье безмолвие нарушалось лишь тонкими песчаными вихрями. По склонам холмов на фоне зеленой травы и выступающих прожилок белых скал двигались рассыпавшимися пятнышками группки кочевников. Из-за жары местные караван-сараи строились как шалаши, плетеные из прутьев, стоящие на платформе из сучьев над маленьким потоком, чтобы прохладный ветерок мог проникать в шалаш со всех сторон, ибо «летом они все умерли бы от жары… поэтому они строят плетеные беседки, частью стоящие на земле, частью — на куче древесины, наваленной над водой, и покрывают эти беседки зеленью, чтобы защититься от солнца».
Побережье замечательно тем, что здесь наблюдаешь то, чего нигде в Иране больше не увидишь. Работорговцы, купцы и колонисты, приплывавшие сюда, повлияли на состав населения и образ жизни. В некоторых деревушках темная кожа и почти негроидные черты крестьян выдают африканскую кровь, которая дала основание Марко Поло сказать, что «цвет кожи здесь у народа черный, и этот народ поклоняется Магомету». Арабское влияние представлено кое-где встречающимися бурнусами и арабскими гончими, а индийский образ жизни оставил свой след в деревнях, где под деревянными седлами, предназначенными для перевозки грузов и прикрепленными ремнями к горбам, брюху и задней части, спокойно стоят быки зебу. Об этих животных Марко писал: «Животные тоже различны. Позвольте мне сперва сказать вам о быках. Они огромны и белы, как снег. Их шерсть коротка и гладка по причине жары. Рога толстые и короткие, не заостренные. Между лопатками у них круглый горб в две ладони высотой. Это самые милые животные в мире. Если вы желаете положить на них груз, они ложатся, как верблюды; когда груз уложен, они встают и несут поклажу очень хорошо, ибо они бесконечно сильны».
На протяжении всей истории маленькая гавань на берегу Ормузского пролива влияла на прибрежную равнину. Отсюда в деревни в глубине страны лучами расходилась торговля, культура и управление. Порт — центр, сердцевина и ядро внутренних областей, где все дороги в конце концов ведут к пристани. Дорога с рудников, по которой я ехал, естественно, тоже вела к верфи, и с течением времени мы увидели миниатюрный порт Бендер-Аббаса. Здесь, в виду тропического голубого моря, я слез с грузовика и заковылял исследовать наследника «прекрасного города, называемого Ормузом».
Глава 9. Ормуз — Герат
«Через два дня пути он (путешественник) достигает океана. Здесь на берегу стоит город, называемый Ормузом, в котором есть отличный порт. Купцы приплывают сюда на кораблях из Индии, привозя разнообразнейшие пряности, драгоценные камни, жемчуг, шелковые материи, золото, слоновый зуб и множество других товаров. В этом городе они продают их другим купцам, которые, в свою очередь, продают их покупателям по всему свету. Ормуз — большой центр торговли и столица королевства, ему подчинено много городов и городков. Король носит имя Румедана Ахмета. Климат жаркий и нездоровый. Если иноземный купец умирает здесь, все его имущество отходит королю… Местные жители не едят нашей пищи, ибо от белого хлеба и мяса они болеют. Они употребляют в пищу фрукты и соленую рыбу, именно тунца, и тоже лук; и эта еда совершенно удовлетворяет их… Они сеют в этой области свою пшеницу, ячмень и прочие злаки в ноябре и собирают весь урожай до конца марта. То же касается фруктов: к марту они поспевают и собираются. После вы вовсе не увидите растительности, кроме финиковых пальм, которые стоят до мая. Причина этому — великая жара, от которой растительность засыхает… Летом местные жители не остаются в городах, иначе они все умерли бы от жары».
Было нетрудно понять, почему в описании Ормуза доминирует ужасающая жара. В середине лета местные жители, которые обладают известными средствами, покупают место на кораблях и уплывают в Кувейт и Бахрейн, где, как они утверждают, в это время в сравнении с их климатом освежающая прохлада. Когда я ковылял по городу почти сразу после рассвета августовским утром, было уже так жарко, что по моим деревянным костылям текли ручейки пота, оставляя в пыли темные пятна. Еще раньше этим утром вода в резервуаре на крыше автобусной станции была достаточно теплой, чтобы с удобством побриться.
В последние несколько десятков лет численность населения в Бендер-Аббасе неуклонно снижается, так как со времен Марко значение порта, к сожалению, упало. Тогда город был естественным перевалочным пунктом на Великом Шелковом пути. Караваны из внутренних областей были связаны с дау, плывшими по торговым маршрутам едва не на край света, в частности на Яву и Занзибар. Из описания Поло ясно, что Ормуз являлся жизненно важным звеном в торговой цепи, и через порт перевозили большую часть богатств известного мира. Почти все народы, занимающиеся торговлей, держали здесь своих агентов. С точки зрения торговли город конкурировал с Константинополем, на который Ормуз во многом походил.
Ормуз не всегда находился на одном месте. Сперва город строился на береговой полосе, недалеко от него высадилась часть войск Александра Македонского за тысячу лет до Марко Поло. После — на скалистом острове, недалеко от побережья; перемена местоположения была вызвана, вероятно, все возраставшей дерзостью разбойников, приходивших с гор. Во все времена существования Ормуза его благосостояние было напрямую связано с политикой Персии, в особенности с политикой Керманского царства, для которого он составлял естественный рынок сбыта. В 1507 году Ормуз был взят Альфонсо Альбукерком и отошел к Португалии. С этого времени, казалось, город окончательно обосновался на острове. Но последовавшая затем торговая конкуренция с европейскими нациями и упорядочение движения судов в Индийском океане в муссонный сезон лишили Ормуз выигрышной позиции и сделали его «довеском», ибо отныне суда плыли на Восток другим, более коротким путем, через мыс Доброй Надежды. С этого времени главным достоинством Ормуза оставалось то, что он был воротами, через которые в Персию поставлялись товары из обеих Индий, а в последние отправлялись персидские товары. Смертельный удар был нанесен в 1622 году экспедицией шаха Аббаса, которому помогала британская эскадра, посланная Ост-Индской компанией. Остров был взят, португальский гарнизон изгнан. Все укрепления и правительственные здания срыли, а порт перенесли обратно на материк, в деревню Гамбрун, последнюю переименовали в Бендер-Аббас. «Бендер» значит «порт». Великий век открытий пребывал в наивысшей точке, вся система мировой торговли радикально изменилась, и новый порт так и не оправился от переноса на другое место. Бендер-Аббас медленно погружался на дно и сегодня именно там и находится.
Сейчас «центр богатства, роскоши и великолепия в восточном мире», как его некогда называли в ранних исторических трудах, является сонным провинциальным городком, мечтающим о широких восстановительных работах, но в то же время полностью зависимым от единственной деревянной пристани, построенной для нужд британских экспедиционных войск. Тем не менее, несмотря на жару и застой, Бендер-Аббас обладает неподдельным и особенным очарованием. В домах торговцев продолжается жизнь, правда, эта жизнь едва течет; движение почти всего товара обеспечивается десятком кораблей — деревянными судами (курсируют вдоль побережья) и большими пароходами; последние, правда, посещают порт очень редко.
В узких переулках вокруг пристани арабская атмосфера. Между судами и складами вереницами носят груз полуобнаженные и обливающиеся потом грузчики, взваливающие мешки на спину с ритмическим и ясным «ек, дох, сех… о, Аллах!»[10] С каждой стороны пирса по три-четыре корабля. Широкие и тяжелые, они сонно поднимаются и опускаются на глянцевой соленой и теплой воде, тихо скрипя огромными рулями в полуклюзах. На каждом судне короткая приземистая мачта и толстый гик, чтобы при случае воспользоваться свежим ветром, вообще же эти суда, пыхтящие вдоль побережья от гавани к гавани, зависят от старых, изношенных дизельных двигателей. Груз, самый разнообразный, помещается в единственный центральный трюм, а на юте возвышается квадратная надстройка. Здесь под навесом, выцветшим от солнца, висит провизия, которую употребляют в пути: темно-коричневые связки фиников, половины копченых туш и глиняные кувшины с водой. Эти суда напоминают крепких работяг и резко контрастируют с тонкими маленькими и оснащенными треугольным парусом дау, стройно скользящими по морю; корма и бока у них разукрашены синими и белыми завитками.
10
«Раз, два, три… о, Аллах!» (араб.)