Страница 23 из 43
Двор свой шейх держал с великой роскошью и великолепием, жил прекрасно и уверил простых горцев, окружавших его, что он пророк; и они веровали, что это правда. А когда хотел послать кого из своих, чтобы убить кого-нибудь, приказывал напоить столько юношей, сколько пожелает, и, пока они спали, переносил их во дворец. Когда юноши просыпались и видели, что они во дворце, они изумлялись, но не радовались, ибо из рая они по своей воле никогда не вышли бы. Идут они к шейху и кланяются, почитая его за великого пророка. Когда он спрашивал, откуда пришли юноши, те отвечали, что пришли из рая и что это был поистине тот рай, о котором Мухаммед рассказывал сарацинам; и говорили тем, кто их слушал, все, что они видели там. А слушавшие, не бывшие еще в раю, исполнялись великим желанием попасть в этот рай, хотя бы даже и пришлось умереть, и не могли дождаться того дня, когда окажутся в этом раю.
Когда шейх желал смерти кого-нибудь из важных, он сперва испытывал своих ассасинов и выбирал лучших. Посылает он многих из них в недалекие страны с приказом убить того-то и того-то. Они идут и исполняют повеление. После, убив, возвращаются ко двору — те, кто сумел скрыться, ибо некоторых ловили и предавали смерти. Когда возвратятся и скажут своему владыке, что верно исполнили его повеление, шейх устраивает в их честь великое пиршество. И он отлично знал, какой из его ассасинов выказал наибольшее рвение, потому что за каждым посылал еще человека, шпионившего за ним и докладывавшего ему о храбрейших и самых умелых. Тогда, желая умертвить какого-нибудь владыку или кого другого, он брал некоторых из этих ассасинов и посылал туда, куда желал, говоря, что позаботится о том, чтобы они попали в рай. И они шли и умерщвляли того-то и того-то, и тем охотнее шли, чем больше было вероятия, что они умрут, исполняя повеление. Потому-то и не было никого, кто избежал бы смерти, если этого желал Старец Горы».
Знаменитая долина, спрятавшаяся в горах, никогда не была частью маршрута проекта «Путь Марко Поло». Но описание Марко так соблазнительно, что я и Майкл решили воспользоваться случаем и, пока сломанный мотоцикл ремонтируется в Тегеране, исследовать долину. Но мы не сознавали значительности предприятия. Мы не знали, что гость, нарушающий покой этой долины, отправляется сюда только после тщательной подготовки, уверившись в наличии отличных карт и необходимой провизии, потому что горы здесь дикие, пустынные и весьма неприветливы к неподготовленным путешественникам. Когда мы выехали, все, что у нас с собой было, — экземпляр книги Марко Поло, камера и оборудование для камеры. Мы беспечно полагали, что путешествие затянется самое большее до вечера и потому взяли с собой лишь несколько шиллингов на персидские деньги.
Нашим первым шагом было спросить в Казвине, как найти дорогу в тайную долину. Марко Поло называет долину «мулехет», от «мелахида» — во множественном числе персидское слово «еретик». Нам сказали, что убежище еретиков находится в долине Аламут (сокращение персидского «мулихидед-ульмаут», то есть «смертоносные еретики»). Чтобы добраться до долины, нужно выбрать соответствующую дорогу из тех, что ответвляются от главного шоссе, ведущего к Тегерану. Мы несколько часов катались туда и обратно, выспрашивая в караван-сараях путь в долину. К тому времени, когда мы нашли его, был уже поздний вечер, поэтому мы провели ночь в маленьком и довольно скверном караван-сарае, где, опасаясь воров, втащили мотоцикл в комнату. На следующее утро мы двинулись по ухабистой и пыльной дороге, держа путь к поднимающимся вдали предгорьям.
Сейчас Эльбурские горы так же мрачны и опасны, как, вероятно, и тогда, когда Хассан нашел себе здесь убежище. Нелегко было добраться до него по узкой дороге, по которой обычно ходили мулы, а в довершение всех трудностей я очень плохо умел управлять мотоциклом без коляски.
Замечателен внезапный переход от равнины к скалистым горным склонам. Минуту назад мы преодолевали рытвины и сухие канавы, и вот мы уже едем на пониженной передаче, пробираясь между утесами. Местность абсолютно глухая, все замерло, не слышно ни звука; только отражается от серых скал эхо рева карабкающегося все выше и выше мотоцикла.
Подъем на мотоцикле был ужасающим, ничем не проще подъема на спине мула. Майкл хранил восхищенное молчание, как бы ни вихлял мотоцикл по узкой тропе. Последняя была сплошь покрыта обломками скал, трещавшими и скользившими под изношенными шинами. Дорога большей частью шла между скалами и обрывом в тысячу футов высотой. В одном месте мы заметили остов сгоревшего джипа, по-видимому соскользнувшего с обрыва и сейчас лежавшего, как смятая игрушка, перевернувшись днищем кверху.
То тут, то там мы останавливались, чтобы отдохнуть перед следующим отрезком пути, уверяя, что вот-вот, на следующем повороте, появится Аламут. Однако, преодолев очередной изгиб, мы видели только новую высоту. Через несколько часов подъема по извилистой тропе, идя то вверх, то вниз, мы уже ехали в облаках. Движение становилось опасным: туман снижал видимость до нескольких ярдов, оседал каплями на тропе, и та была похожа на черную блестящую ленту. Дорога одной стороной заметно опускалась к пропасти, и всякий раз, когда мотоцикл наклонялся, мы скользили с опасностью для жизни к обрыву. Когда это происходило, мы судорожно пытались прижаться к боку горы, чтобы не свалиться, а камни, которые мы задевали, со стуком катились в туман, затем следовали долгие мгновения тишины, и после слышался отдаленный удар о скалы.
Далеко за полдень наконец начался спуск. А потом вдруг мы выехали из-под облаков и остановились, изумленные видом, раскинувшимся перед нами. Уходя вниз почти отвесно, у наших ног лежала и сверкала, купаясь в лучах солнца, глубокая расщелина речной долины. В расщелине крошечной серебряной ниткой бежала река, прорезая себе путь в сердце гор. С другой стороны реки поднималась почти отвесная стена огромного кряжа, с острой, как бритва, верхушкой. Этот барьер стоял поперек тропы, как гигантский бастион, колоссальный каменный риф. С высоты мы любовались на море белых облаков, висевших ниже нас между горами, опоясывающими долину. Эти облака образовывали над тайной долиной балдахин, и увидеть ее с других вершин было невозможно. Позже мы поняли, что облака приносят в долину ежедневный дождь, поэтому она и выглядит среди угрюмых голых гор райским садом.
Лоб последнего заградительного кряжа внушал благоговейный страх. В сравнении с этой колоссальной скалой река Аламут, бежавшая внизу, казалось ручейком. Поверхность камня поражала многообразием цветов. Скала горела всеми оттенками зеленого, красного, серого, коричневого и голубого. В силу какой-то причуды стратиграфии[7] разные слои породы под влиянием дождя и ветра приобрели тысячу оттенков, все они перемешивались и образовывали полоски и пятна, и казалось, что краски, как на палитре, смешал гениальный художник-великан.
Мы, не теряя времени, направились к реке. Тропа вилась вниз по ухабистому и круто спускающемуся склону, потом побежала вдоль берега реки, стремительного, чистого и холодного горного потока. Четвертью мили ниже по течению тропа внезапно закончилась у идиллического караван-сарая, вокруг которого стояло с дюжину привязанных мулов. На берегу раскинулось великолепное дерево, в тени его гигантских ветвей был устроен земляной стол, и за ним, развалившись, лежали погонщики мулов, поглощающие пресные лепешки, которые они обмакивали в посудинки со сливочным йогуртом. Владелец караван-сарая вышел навстречу с приветствием, и мы с наслаждением упали на коврики, которые он расстелил на земле. После дорожных приключений мы какое-то время просто сидели, с признательностью наслаждаясь прохладным покоем нашего временного пристанища.
Потом обратились к одному из погонщиков:
— Как доехать до Аламута и до замка Хассана ибн Саббаха?
Погонщик показал рукой через реку.
— Вон дорога к Аламуту, но ваша машина не одолеет брод, в это время года река глубокая и опасная.
7
Стратиграфия — раздел геологии, изучающий формы и условия залегания горных пород.