Страница 37 из 54
Она провела рукой по простыне, на которой лежала и не ощутила ни малейшего дискомфорта, который появлялся каждый раз при попытке расслабиться в любом месте за пределами собственной квартиры. Тогда, видимо из-за нарушенного ночью иммунитета и ослабевшей брони в Наташкину голову пришла одна удивительная мысль. Она хотела остаться в этой кровати. Не одной. Она хотела оказаться тут вместе с хозяином комнаты и чтобы сверху нависал не потолок, а его взволнованное лицо и придавливало к кровати не одеяло, а его тело.
Она хотела его в самом примитивном смысле этого слова.
И даже сил сопротивляться воображению не осталось. Все, что удалось сделать Наташке - так это сесть на кровати и осторожно спустить ноги на пол.
Дверь распахнулась от толчка и в комнату вошел Гонза с подносом в руках. Наташкин взгляд тут же прилепился к его лицу. Гонза выглядел отлично - выспавшийся, свежий и бодрый. Он успел побриться и где-то раскопать идеально выглаженную футболку, что смотрелось странно благодаря тому, что футболка была дешевой и ношеной. Наташку всегда бесила необходимость выглаживать ткань, особенно те труднодоступные места, которые выглаживать все равно что подковать блоху, и она не могла понять, с какого перепугу кто-то станет тратить столько времени и сил на приведение в порядок того, что изначально привести в приличный вид невозможно.
Гонза, однако, такими вопросами не заморачивался. Поднос, на котором стояли две большие кружки, сахарница и накрытое салфеткой блюдце с бутербродами он нес так торжественно, будто собирался вручить Наташке, как медаль герою, с максимальными почестями.
При виде Наташки Гонза остановился и широко улыбнулся.
- Подумать только! Сто лет не приносил женщине завтрак в постель, - сообщил Гонза, отворачиваясь и пристраивая поднос на небольшой столик.
Его коротко стриженый затылок выражал не меньше восторга, чем лицо.
'Вот и все, - обреченно подумала Наташка. - Вот и влипла'...
Больше всего пугало чувство единения, осевшее на кожу после их ночного разговора, как морская соль оседает после купания в соленой воде. Обманчивое чувство, которое грозит вылиться в сплошные неприятности.
- Колбасу не завезли, поэтому бутерброды с сыром. - Гонза жестом фокусника сдернул с тарелки голубую салфетку. - Тададам! Ну чего ждешь? Вставай уже. В постель - это не значит, что надо крошить хлебом на простыни.
- Гонза, - Наташка встала на ноги и выпрямилась. - У тебя есть женщина?
Он тут же замер, осторожно опуская салфетку обратно.
- Какая?
Наташке захотелось ему врезать. То ли за отсутствующий вид, который он принял, то ли за собственную боль, накатившую, когда его лицо растеряло безмятежность и озорство, становясь прежней маской.
- Женщина, с которой ты спишь, - упрямо процедила Наташка сквозь зубы.
- Да, - без промедления ответил Гонза, вытягиваясь напротив. Так они и стояли - прямые, с вздернутыми подбородками и крепко сжатыми губами.
- Одна?
- Да.
- Почему я ее не видела?
- Она приходит тогда, когда нам обоим хочется встретиться.
Наташка медленно выдохнула, отворачиваясь. Неужели она и правда считала, что между ними возможна какая-то связь?
- Очень удобно, правда? - привычка удерживать в голосе изрядную долю сарказма, к счастью, не подвела. - Все современные мачо предпочитают такой тип отношений - захотелось, встретились, пообщались, разбежались в стороны. Простое удовлетворение естественных потребностей. Никаких тебе обязательств, никаких привязанностей, чужих проблем и радостей. Модно и комфортно.
- Нас обоих это устраивает. Я не скрывал, что ничего большего не планируется. Да ей и самой больше ничего не нужно.
- Ну конечно, ты же у нас честен до зубовного скрежета. Наверняка все сразу расставил по местам! И конечно выбрал себе полную дуру, которая готова и на объедки бросаться, только бы не одной.
Наташке даже стало ее жалко. Сколько она навидалась таких неуверенных в себе слабых баб (слово женщина к ним неприменимо), которые судорожно держались за какого-нибудь морального садюгу, свято веря, что лучше такой мужик, чем вообще никакого. Которые ради ласкового слова горы свернут. И навидалась не меньше тех, которые, прибитые телевизионной свободой отношений рады хотя бы тому, что мужик готов встретиться с ними больше одного раза, пусть и без намека на серьезные отношения.
И все равно каждая из них верила, что однажды ее герой передумает и поймет, что семья, где она станет его женой и есть единственное настоящее счастье.
- А ты, конечно, иная, - с пониманием кивнул Гонза.
Наташка зло вскинулась. Ей всегда хотелось быть иной, дай ей хоть кто-нибудь такую возможность! Конечно, большинство людей считает, что это все отмазки и желающий вести себя безупречно всегда найдет способ вести себя безупречно, даже под дулом пистолета, потому что лучше сдохнуть, чем отречься от своих убеждений, но Наташка не была святой - она осознавала пределы своих душевных возможностей. Невозможно вечно подставлять другую щеку. Это слишком больно и совершенно бесполезно.
- А ты, конечно, знаешь, какая я, - сказала она вместо этого.
- Конечно. Чего тут знать? Женский пол предсказуем. Узнал одну - считай, знаком со всеми. Вы все одинаковые. Пожалуй, этому стоит учить в начальной школе.
- Ну, завелся!
- А ты к тому же слышишь зов.
- И что?
Гонза зло растянул губы.
- Как можно серьезно воспринимать того, кто тупо жаждет хлеба и зрелищ? Набитого живота, телесного ублажения, в общем, халявной поездки в райские кущи?
- Прекрати говорить загадками! И хватит сравнивать меня со всеми остальными!
- Правда? - его брови дрогнули. - Позволь сообщить тебе кое-что потрясающее. Ты - такая же, как все остальные. И когда Гуру тебя позовет, ты пойдешь за ним, как на поводке. Как вы все ходите!
Наташка не понимала, о чем он говорит, но считала необходимым немедленно возразить.
- А если нет?
- О... - неожиданно Гонза протянул к ней руку и расчетливым жестом коснулся щеки. Его голос звучал очень нежно. - Тогда я признаю, что ни черта в устройстве нашего мира не понимаю.
- Признаешь, что туп как пробка?
- Легко. - Однако усмешка с его лица тут же исчезла и он отдернул руку. - Только забудь. Тебе слабо.
- Знаешь что? - Наташка внезапно успокоилась. - Мне вдруг жутко захотелось это сделать! Знаешь, зачем? Только для того, чтобы потом красиво послать тебя в глубину веков! Чисто чтобы насладиться видом того, как ты обламываешься! Чтобы всласть позлорадствовать!
- Ну так сделай это! - вызывающе, но удивительно тихо ответил Гонза.
Наташка тяжело дышала, прикидывая, как бы еще его опустить. Осадить жестоко и бессмысленно, одернуть, как надоевшего прилипчивого щенка. Нечасто у нее возникало желание сделать живому существу больно, потому что ей было на всех плевать. Но сейчас ей этого хотелось и появившаяся зависимость пугала ее до смерти.
В ее жизни не было людей, которые нуждались в ее привязанности.
К счастью, в этот момент в дверь осторожно постучали.
- Да! - недовольно крикнул Гонза, отворачиваясь.
В дверную щель просунулась голова Рафы, он окинул их изучающим взглядом, но остался серьезным.
- Тебе записка сверху. Звонил Павел Константинович.
Гонза отшатнулся в сторону, моментально забыв про Наташку, очередную перепалку, всех на свете одинаковых баб и поднос с остывающим кофе.
- Что-то случилось?
Рафа пожал плечами и протянул листок. Чтобы никто не подумал, что ее терзает любопытство (хотя она терзало Наташку так сильно, что зудели кости), она отошла подальше и села к столику. Надо же позавтракать! Негоже портить желудок, он не виноват, что ты любительница нервотрепки и ненормальных мужчин.