Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю

В начале 1090-х годов сельджуки преобразовали суннитский мусульманский мир. Мелик-шах, способный и честолюбивый сын Тогрул-бека, стал султаном и вместе со своим братом Тутушем наслаждался относительно спокойным правлением Месопотамией и большей частью Леванта. Эта новая турецкая империя — иногда ее называют Великим сельджукским султанатом Багдада — выдвинулась благодаря безжалостному деспотизму и представлению шиитов опасными еретиками, врагами, против которых сунниты должны объединиться. Но когда Мелик-шах в 1092 году умер, его могучая империя быстро распалась в результате династических распрей и междоусобных войн. Его два юных сына боролись за право называться султанами, отстаивая контроль над Ираном и Ираком, а в Сирии Тутуш жаждал захватить власть для себя. В 1095 году он умер, а его сыновья Ридван и Докак также сцепились из-за наследства, заполучив соответственно Алеппо и Дамаск. В то же самое время условия в шиитском Египте были немногим лучше. Здесь тоже смерти фатимидского халифа и его визиря, имевшие место в 1094 и 1095 годах, повлекли за собой внезапные перемены, кульминацией которых стало возвышение нового визиря — аль-Афдаля, армянина по происхождению. Таким образом, в год начала Крестовых походов суннитский ислам пребывал в тревожном хаосе, а новый правитель Фатимидского Египта только пытался встать на ноги. Нет никаких свидетельств, позволяющих предположить, что христиане на Западе знали об этих трудностях, поэтому нельзя утверждать, что проблемы ислама стали своеобразным спусковым крючком для начала священных войн. Но, даже если так, время для начала Первого крестового похода было выбрано на удивление удачно.[14]

Ближний Восток в конце XI века

Раздоры, которыми был заражен ислам в конце XI века, оказали сильное влияние на ход Крестовых походов. То же самое можно сказать о культурных, этнических и политических особенностях Ближнего Востока. По правде говоря, этот регион, ставший полем сражения в войне за Святую землю, нельзя назвать мусульманским миром. Относительно терпимый подход к покоренным, принятый в начале арабо-исламских завоеваний, привел к тому, что даже несколькими столетиями позже в Леванте все еще жило много христиан — от греков и армян до сирийцев и коптов. Были и евреи. Кочевые общины бедуинов также были широко распространены на востоке — мигрирующие, говорящие по-арабски мусульмане, практически никому не подчинявшиеся. На такую сложившуюся структуру оказывала влияние остававшаяся в численном меньшинстве мусульманская правящая элита, сама состоящая из арабов, персов и турок. Таким образом, Ближний Восток был не более чем пестрой смесью совершенно разных социальных и религиозных группировок, а вовсе не незыблемым оплотом ислама.

Что касается основных сил внутри мусульманского мира, Левант всегда был чем-то вроде тихой заводи или болота, несмотря на политическое и духовное значение, придаваемое таким городам, как Иерусалим и Дамаск. Для суннитов сельджуков и шиитов Фатимидов реальными центрами правительственной власти, экономического богатства и культуры были Месопотамия и Египет. Ближний Восток был, по сути, пограничной зоной между этими двумя доминирующими сферами влияния, миром, который иногда необходимо защищать, но почти всегда вызывавшим лишь вторичный интерес. Даже во время правления Мелик-шаха не было сделано ни одной решительной попытки покорить и включить в султанат Сирию, и большая часть региона была оставлена в руках рвущихся к власти полунезависимых воинственных правителей.

Таким образом, когда латинские крестоносные армии прибыли на Ближний Восток, чтобы начать, в сущности, приграничную войну, они вовсе не вторглись в самое сердце ислама. Вместо этого они воевали за землю, которая, в некотором смысле, также была мусульманской границей, населенной самыми разными христианами, евреями и мусульманами, имевшими вековой опыт аккультурации под воздействием внешних сил, будь то византийцы, персы, арабы или турки.

Исламская война и джихад

В конце XI века стиль и практика мусульманских военных действий были в состоянии постоянного изменения. Традиционной опорой любых турецких вооруженных сил был всадник в легких доспехах, верхом на быстроногом пони, вооруженный мощным луком, позволявшим ему выпускать град стрел, сидя на лошади. Он также мог иметь легкое копье, меч односторонней заточки, топор и кинжал. Скорость передвижения и маневренность таких войск позволяли им одерживать верх над противником.

Турки обычно использовали две главные тактики: окружение — при котором врага окружала со всех сторон быстро движущаяся кружащаяся конница и обстреливала бесконечным дождем стрел; и обманное отступление — когда в бою войска якобы начинали отступать, в надежде, что противник бросится в погоню, его боевой порядок будет разрушен и он станет более уязвимым для неожиданной контратаки. Такому стилю боя отдавали предпочтение и сельджуки Малой Азии. Но турки Сирии и Палестины начали применять более широкий спектр персидских и арабских военных приемов, приспособившись к использованию кавалеристов в тяжелых доспехах, вооруженных копьями, крупных сил пехоты и осадной войне. В любом случае самыми распространенными формами военных действий на Ближнем Востоке были набеги, небольшие стычки и мелкие междоусобные бои за власть, землю и богатство.[15] Теоретически, однако, мусульманские войска могли быть призваны на борьбу за высокие идеалы — на священную войну.

Ислам с самого начала принимал войну. Даже Мухаммед провел ряд военных кампаний, направленных на подчинение Мекки, и взрывное расширение исламского мира в VII и VIII веках подталкивалось признанным благочестивым желанием распространить исламское правление. Союз веры и насилия в мусульманской религии поэтому был более скорым и естественным, чем тот, что постепенно возник в латинском христианстве.

В попытке определить роль войны в исламе мусульманские ученые обратились к Корану и к хадисам, изречениям, связанным с Мухаммедом. Эти тексты дают многочисленные примеры того, что пророк был сторонником «борьбы на пути Бога». Еще в ранний исламский период возникла дискуссия относительно того, что эта борьба, или джихад, в себя включает, — споры продолжаются по сей день. Некоторые, например представители мистического течения в исламе — суфисты, утверждают, что самый важный — большой джихад — это внутренняя духовная борьба против греха и ошибок. Но к концу VIII века сунниты начали развивать формальную теорию, отстаивающую то, что называют малым джихадом, — вооруженную борьбу против неверных. Чтобы оправдать ее, они приводят канонические свидетельства, такие как стихи из девятой суры Корана, где сказано: «Сражайтесь со всеми многобожниками без исключения, как они сражаются против вас», и такие хадисы, как «Утро или вечер, проведенное на пути Бога, лучше, чем весь мир с тем, что в нем есть» или «Быть один час в боевых порядках на пути Бога лучше, чем быть на молитве шестьдесят лет».

Правовые трактаты этого периода утверждают, что джихад — обязанность, возложенная на всех здоровых мусульман, но эта обязанность в основном рассматривалась как общая, а не индивидуальная, и ответственность за лидерство всегда лежала на халифе. Ссылаясь на хадис «Врата рая находятся в тени мечей» и подобные ему, эти трактаты также утверждают, что тем, кто участвует в джихаде, будет разрешен вход в небесный рай. Авторы трактатов формально разделили мир на две сферы — Дар эс-Ислам, или «Дом мира» (район, в котором преобладает мусульманское правление и мусульманские законы), и Дар аль-харб, или «Дом войны» (весь остальной мир). Первоочередная цель джихада — ведение беспощадной священной войны в Дар аль-харб, до тех пор пока все человечество не примет ислам или не подчинится мусульманскому правлению. Никаких постоянных мирных соглашений с немусульманскими врагами заключать нельзя, а временные перемирия могут длиться не больше десяти лет.

14

Об истории средневекового ислама, подъеме сельджуков и ситуации на Ближнем Востоке накануне Первого крестового похода см.: Ke