Исчезновение

— А что насчет моей машины? — спросил мистер Кетчэм.

— Мы вернемся сюда, после того как вы повидаетесь с судьей.

— Я…

Мистер Кетчэм поколебался, затем нагнулся и втиснулся в автомобиль, плюхнулся на сиденье. Он вздрогнул — холод кожаной обивки пробуравил брючную ткань — и потеснился, уступая место капитану.

Дверь захлопнулась. И опять тот же пустой звук, как стук крышки гроба в склепе. Сравнение вызвало гримасу.

Нижний чин забрался в машину, и мистер Кетчэм услышал, как двигатель зачихал, возрождаясь к жизни. Полицейский разогревал его долго. Мистер Кетчэм посмотрел в окно. Туман напоминал дым. Машина словно находилась в горящем гараже. Вот только эта пронизывающая до костей сырость. Мистер Кетчэм покашлял. Рядом задвигался начальник полиции.

— Холодно, — невзначай произнес мистер Кетчем.

Начальник никмг не отреагировал.

Мистера Кетчэма отбросило назад, когда машина оторвалась от кромки тротуара, развернулась на 180 градусов и медленно покатила по окутанной туманом улице. Он прислушивался к шуршанию шин по мостовой, размеренному посхребыванию дворников, прочищавших сферические сегменты на увлажненном лобовом стекле.

Чуть спустя он глянул на часы. Почти три. Полдня улетело на ветер в этом треклятом Захры.

Он снова посмотрел в окно на проплывавший мимо город-призрак. Ему показалось, что он видит кирпичные строения вдоль дороги, но он не был в этом уверен. Он поглядел на свои белые руки, затем скользнул взглядом по Шипли. Начальник полиции, неестественно выпрямившись, застыл на сиденье, уставясь вперед. Мистер Кетчэм натужно сглотнул. Воздух будто застрял в легких.

На Мэйн-стрит туман был реже. «Похоже, бриз с моря», — подумал мистер Кетчэм. Он покрутил головой по сторонам. Все магазины и конторы были закрыты.

— А где люди? — поинтересовался он.

— Что?

— Я говорю, где все люди?

— Дома, — ответил Щипли.

— Но сегодня среда. Что… ваши магазины не работают?

— Плохой день. Нет смысла.

Мистер Кетчэм глянул на желтовато-бледное лицо начальника и поспешно отвел взгляд. Он вновь ощутил, как холодок какого-то предчувствия ткет свою паутину внутри его. Было достаточно неуютно в камере. Здесь, в этом море туманной взвеси, было еще хуже.

— Вы правы, — услышал он свой взбудораженный голос. — А что, у вас всего шестьдесят семь человек в городе?

Капитан промолчал.

— С-сколько… сколько Захры?

В тишине он отчетливо уловил, как сухо хрустнули (уставы пальцев начальника.

— Сто пятьдесят.

— Ого! Почтенный возраст.

Мистер Кетчэм с трудом глотнул. Горло слегка болело. «Да полно, расслабься,» — сказал он себе.

— А почему город назвали Захры? — слова вырвались непроизвольно.

— Его основал Ной Захры.

— Ага, понятно. Значит, портрет в участке?..

— Да, — подтвердил Шипли.

Мистер Кетчэм моргнул. Итак, это был Ной Захры, основатель городка, через который они сейчас ехали — ехали квартал за кварталом! Когда он постиг эту мысль, что-то холодное и тяжелое опустилось в его желудке.

Но почему в таком вполне большом городе живет всего 67 человек?

Он открыл рот и хотел спросить, но удержался от вопроса. Мог последовать не тот ответ.

— Почему у вас всего?.. — слова все же прорезались сами собой, прежде чем он смог остановить их. Плоть его при этом в ужасе затрепетала.

— Что — «всего»?

— Ничего, ничего. То есть… — мистер Кетчэм прерывисто втянул воздух. — Бесполезно. Он должен знать.

— Как получилось, что здесь всего шестьдесят семь жителей?

— Они уезжают, — Шипли был краток.

На душе у мистера Кетчэма отлегло. Ответ снял напряжение. «Действительно, чего еще ожидать? — словно защищая себя, спросил он. — Старомодный, на отшибе, городок Захры мало привлекателен для его молодого поколения. Массовое тяготение к более интересным местам неизбежно».

Дородный человек откинулся на спинку сиденья. «Конечно. Достаточно представить, как я хочу покинуть это болото, а ведь я здесь даже не живу».

— Через лобовое стекло его взгляд уперся в транспарант, натянутый поперек улицы: СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ — БАРБЕКЮ.[4] «Праздник, — подумал он. — Видно, пару раз в месяц впадали в неистовство и устраивали себе валянье дураков с оргиями по поводу, скажем, починки рыболовных сетей».

— А кем был Захры? — спросил мистер Кетчэм. Молчание снова начало угнетать его.

— Морским капитаном, — ответил начальник.

— Вот как?

— Бил китов в южных морях, — добавил Шипли. Мэйн-стрит внезапно кончилась. Полицейская машина свернула влево на немощенную дорогу. Из окна мистер Кетчэм видел тенистые заросли кустов, скользившие мимо. Слышен был только звук трудяги-мотора и летящих из-под колес камешков, смешанных с грязью. Где же живет судья, на вершине горы?

Туман здесь начал рассеиваться. Мистер Кетчэм ухе различал траву и деревья, все с сероватым отливом. Машина опять сделала поворот. Стал виден океан. Мистер Кетчэм посмотрел вниз на матовое покрывало тумана. Машина двигалась по дуге. Теперь впереди возник гребень холма.

Мистер Кетчэм осторожно кашлянул:

— Дом судьи там, э-э… наверху?

— Да.

— Высоковато…

Машина между тем щюдолжала петлять по узкой грязной дороге, то обращаясь капотом к океану, то к Захры, то к унылому, возвышающемуся на холме дому. Это было трехэтажное серовато-белое здание с глыбами башен в классическом стиле на торцах. «Дом, похоже, из одной эпохи с Захры», — заключил мистер Кетчэм. Машина в очередной раз повернула Снова открылся вид на покрытый коркой тумана океан.

Митер Кетчэм посмотрел на свои руки. Что это — обман зрения или они действительно трясутся? Он попытался сделать глотательное движение, но во рту не было влаги, и вместо этого он шумно прокашлялся. Глупейшая ситуация! Во всем свете не сыскать объяснения происходящему. Руки его сжались в кулаки. Почему-то вспомнился транспарант на Мэйн-стрит.

Машина одолела последний подъем на пути к дому. Сердце мистера Кетчэма учащенно забилось. Я не хочу туда! — услышал он чей-то голос изнутри. Возникло отчаянное желание толкнуть дверь и побежать. Мускулы до предела напряглись.

Он закрыл глаза. «Ради Бога, прекрати! — выкрикнул он самому себе. — Нет здесь ничего странного, кроме твоего искаженного видения. Такова действительность. Все имеет свое толкование, и поступки людей имеют свои причины. У жителей Захры тоже своя причина — узколобая недоверчивость к обитателям крупных городов. Такова их социально приемлемая месть. И в этом ключ к разгадке. В конце концов…»

Автомобиль остановился. Начальник полиции открыл дверцу со своей стороны и вышел. Подчиненный полицейский потянулся назад и открыл другую дверцу для мистера Кетчэма. Но одна нога грузного мистера Кетчэма словно одеревенела. Для опоры ему пришлось ухватиться за верх дверцы. Он топнул ногой по земле и пояснил:

— Затекла.

Никто не прореагировал. Мистер Кетчэм скосил глаза на дом. Почудилось ему, или темно-зеленая портьера кем-то отодвигалась? Он вздрогнул и испуганно дернулся, когда начальник коснулся его руки и сделал жест в направлении дома. Все трое направились к нему.

— Боюсь, у меня, э… не так много наличных с собой, — сказал мистер Кетчэм. — Я надеюсь, дорожный чек подойдет?

— Да.

Они поднялись по ступенькам террасы и остановились перед дверью. Полицейский покрутил большой латунный звонок-шляпку, и до мистера Кетчэма донеслись из помещения звуки колокольчика. Он стоял, посматривая через дверные занавески. Ему удалось различить скелетообразный остов стоячей вешалки. Он попереминался с ноги на ногу.

Доски заскрипели под ним. Полицейский позвонил еще раз.

— Может, он… тяжело болен? — со слабой надеждой предположил мистер Кетчэм.

На него не обратили внимания. Мистер Кетчэм почувствовал, как напряглись его мускулы. Он оглянулся через плечо. Поймают его, если он побежит?

Он отмел эту мысль. «Заплачу свой штраф и уеду. Главное — терпение».

4

Американизм. Пикник, во время которого гостей угощают мясом, жаренным на вертеле, обычно целыми тушами (прим. пер.).