Страница 5 из 22
– Еле держатся. Плюнь – и все осыплется, – сделал он вывод.
– У нас нет выбора, – ответил Кирилл, тоже ставя на пол свой фонарь. – Лифт – за этим завалом. Там Вера, Володя, родители Андрея… вакцина и антидот, – и, с безрассудным отчаянием схватившись за ближайший камень, находившийся на уровне его груди, Кирилл потянул его на себя.
Павел не успел его остановить – камни тут же начали осыпаться. Большой камень на самом верху завала зашатался. Павел едва успел рывком оттащить Кирилла, как сверху с насыпи сорвались еще несколько камней и упали к ногам мужчин, едва их не задев.
– Кирилл, так нельзя, – укоризненно сказал Павел. – Надо укрепить стены и свод коридора.
Павел, взяв фонарь, пошел прочь. Кирилл, угрюмо глядя на камни у своих ног, тоже взялся за свой фонарь, но вдруг замер, прислушиваясь.
– Стой! – тревожно окликнул он Павла. – Ты ничего не слышишь?
Павел вернулся, они напряженно прислушались вдвоем. До них донесся чей-то слабый стон. Неуверенно посмотрев на Кирилла, Павел показал рукой в сторону:
– Кажется, оттуда.
Они прошли чуть дальше по коридору. В одном из ближайших боковых коридоров был еще один небольшой завал – холм высотой чуть ниже человеческого роста, в основном из мелких камней. Приглушенные стоны доносились из-под него.
Павел обвел пространство фонарем, в его слабом свете он разглядел видневшуюся из-под завала часть рукава. Кирилл, поставив свой фонарь, тут же бросился раскапывать тело, лихорадочно откидывая камни.
Павел присоединился к нему, и вскоре из-под завала показались брюки и ботинки. Наконец они освободили потерпевшего целиком. При виде спасенного ими человека Кирилл выпрямился, на его лице было написано отвращение.
– Уваров… – мрачно произнес он.
Вадим Уваров лежал без сознания. На первый взгляд, он был цел, только на руках и лице кое-где виднелись синяки и ссадины. Павел с Кириллом угрюмо стояли над ним, не зная, какое принять решение. Вадим Уваров был их опасным врагом – сильным, умным, жестоким. Судьба словно потешалась над ними, преподнося такой подарок в лице первого спасенного человека. Наклонившись, Павел на всякий случай проверил его пульс и понуро поднялся: Вадим был жив.
Под временный изолятор для зараженных, как и просил Виктор, выделили один из классов. Анна подвела к нему Матвея за руку и открыла перед ним дверь. Подняв голову, Матвей вопросительно посмотрел на учительницу. Анна, стараясь не расплакаться, через силу ему улыбнулась и погладила по голове, кивком приглашая войти.
Матвей, взяв из ее рук альбом для рисования и коробку с карандашами, прошел в класс. Из помещения вынесли парты и стол, постаравшись превратить его в детскую спальню. Рядками стояли аккуратно заправленные кровати, Матвей сел на одну из них.
На пластиковом розовом столе, ближайшем к нему, стоял перевернутый кверху ножками синий стул. На соседнем столе стул вообще лежал на боку – сотрудники школы в спешке не успели расставить стулья по местам.
На стене все еще висели учебные пособия – алфавит, примеры по сложению и вычитанию, – напоминая о прежнем, привычном укладе жизни. Матвей тяжело вздохнул и опустил руки. На пол с его коленей соскользнула коробка, все карандаши выкатились из нее, но Матвей этого даже не заметил.
Он сидел, разглядывая рисунки своих одноклассников, прикрепленные к стене напротив: вот кто-то нарисовал первые весенние цветы, а кто-то – свой дом, а над ним солнышко, а вот кто-то изобразил свою маму. Однако без детей в классе рисунки выглядели безжизненными, словно засохшие листья в гербарии.
Матвей припомнил, как мальчишки рассказывали, что дома их оставляли в комнате одних в наказание за разбросанные игрушки или сломанные вещи. Он был тихий, примерный мальчик, всегда слушался Анну Михайловну, ни с кем не ссорился, выполнял все уроки. За что же его наказали?..
Она присела на кровать рядом с Матвеем. Бледная, с кровью на губах, Она понимающе смотрела на мальчика, но ничем не могла его подбодрить – ни взять его за руку, ни поднять с пола рассыпавшиеся карандаши. Теперь и этот малыш был обречен стать узником, таким же, как все Они…
Между тем не только Матвей поменял свою комнату. Даша тоже переселилась в другую, на первом этаже, объясняя свой переезд тем, что ей на коляске неудобно будет всякий раз подниматься на второй этаж, даже с чужой помощью.
В комнате, рассчитанной на троих жильцов, две лишние кровати были убраны, вместо них поставили стол. Даша сидела в инвалидной коляске у окна, равнодушная ко всему. За ее спиной Вика расставляла по полкам книги, а Женя прикрепляла постеры на стену.
– Ну что, по-моему, симпатично получилось, – беспечно заявила Женя, улыбаясь, но вдруг наморщила носик и заявила: – Только запах какой-то неприятный, – достав из кармана флакончик духов, она несколько раз прыснула в воздух и довольно спросила: – Вот, другое дело! Правда, Даш?
Вика неодобрительно посмотрела на нее. Даша развернулась на каталке, собираясь что-то ответить, но в эту минуту в комнату вошел Андрей, втаскивая стул.
– Как тебе новые Дашины апартаменты? – радостно улыбаясь ему, спросила Женя и довольно оглядела комнату. – Надо еще на окна шторы повесить. Андрей, поможешь мне?
Даша молча смотрела на них. Парень не нашел что ответить и поставив стул недалеко от входа, мялся на месте, скованно улыбаясь. Вика, заметив Дашин взгляд, обратилась к Жене:
– Может, ты сходишь за постельным бельем? А я покрывало принесу. Пойдем? – Она обняла рукой Женю, почти силком уводя ее из комнаты. На Женином лице отразилось непонимание и обида.
Андрей подошел к Даше, присел возле коляски на корточки. Даша снова развернулась к окну. Прядь волос упала ей на лицо, но она этого даже не заметила.
– Ты очень грустная, – заботливо произнес Андрей и с нежностью поправил ее волосы. – Я несколько раз срывался поехать к тебе… Но Морозов пас нас тут как Цербер…
– Понимаю, – безучастно откликнулась Даша.
– Сначала он даже не сказал нам, жива ли ты…
– Вы думали, я умерла? – спросила девушка, поворачиваясь к нему.
– Морозов пытался убедить нас в этом… Но мы узнали, что ты жива. Если бы ты знала, как я был счастлив! – искренне признался он. – И ребята тоже.
Андрей помолчал, ожидая, что Даша что-нибудь скажет в ответ, однако она молчала, внимательно следя за его лицом.
– Ты вспомнила тот день? – с беспокойством спросил парень. – Что с тобой случилось?
Даша медленно отрицательно покачала головой:
– Нет. У меня амнезия. Посттравматическая.
– Мы очень переживали за тебя, – с любовью глядя ей в глаза, сказал Андрей. Даша смягчилась:
– Мне сказали, твои родители остались на нижнем уровне?
– Да. И Надя с ними, – его голос дрогнул. – Виктор только Игорька успел забрать.
– Мне очень жаль, – с сочувствием произнесла девушка и положила ладонь на его руку. Парень взял ее ладонь, прижал к губам.
– Я так рад, что ты здесь, со мной… Не представляю, если бы я и тебя потерял…
Казалось, еще секунда, и они поцелуются, но в этот момент нелегкая принесла Рому. Он ворвался без стука, бесцеремонно огляделся и громко заявил:
– А что, тут миленько! Занавесочек только не хватает.
Заметив, что Андрей с Дашей внимательно смотрят на него, он попытался принять естественный и беззаботный вид, через силу коротко зевнул и сказал:
– Там, это… всех на общее собрание зовут. Типа срочно.
Андрей взялся за ручки коляски, пытаясь развернуть ее к двери, но Даша запротестовала:
– Я не пойду, устала. Потом расскажешь мне, что там было.
Андрей послушно ушел, кинув на Дашу тревожный взгляд, Рома вышел вслед за ним. Даша ударила кулаком по своим парализованным ногам. Она смотрела в окно на школьный двор, там весенний ветерок легко, словно нежно гладя теплой ладонью, прошелся по зеленым гривам деревьев, и без умолку, звонко щебетали птицы…
Даша смотрела на школьный двор, а видела черную пропасть распахнутого настежь окна над своей головой, белую штору у себя в руках. Свои пальцы, судорожно вцепившиеся в нее. Слышала свист морозного ветра и свое тяжелое дыхание.